ТРОСТЬ НАДЛОМЛЕННАЯ.
Молодой парень запрыгнул в заднюю дверь троллейбуса и быстро нырнул в уголок, так, чтобы смотреть сквозь заднее стекло на дорогу, выплывающую из-под транспорта. Взялся за горизонтальный поручень и почти прислонился лбом к стеклу. Он видел, что в салоне есть свободные места, но решил встать к остальным пассажирам спиной. Ему было стыдно, может быть, совсем чуть-чуть, но всё-таки. Под глазом красовался синячок. А он не любил выглядеть непрезентабельно. К нему подошёл кондуктор и попросил оплатить проезд. Даже это парень сделал так, чтобы полностью не поворачиваться к людям. Сама поездка на общественном транспорте уже была для него немного унизительной. Под окнами его квартиры стоял вполне себе нормальный автомобиль иностранного производства. Но, так получилось, что вчерашний вечер он посвятил застолью в честь двадцатипятилетия своего приятеля. И там, естественно, немного принял внутрь. Праздник затянулся аж до полуночи, потому что с некоторыми из знакомых он не виделся год как минимум. Витя Вайс, виновник торжества, был его одноклассником до девятого. Потом они виделись редко, а тут как-то пересеклись и заодно договорились пообщаться на именинах. И сам день рождения прошёл вполне себе спокойно и душевно. Витя Вайс позвал нашего героя на балкон, угостил сигареткой, и долго рассказывал сложные теории, что накопились в его начитанной голове.
Парня, едущего в троллейбусе, звали Дима Скляр. Он вспоминал события вчерашнего праздника и никак не мог понять, в какой момент спокойный день рождения перерос в перепалку с рукоприкладством, во время которого ему и досталось по лицу. Был там один Вадик, который и предъявил Диме с Витей свои претензии. На трезвую голову трудно было понять, что в его словах было обидного. Но после определённого количества спиртного они с Витей восприняли это по-другому. Произошла драка. Диме прилетело в глаз и он весьма разозлился и толкнул Вадика в грудь двумя кулаками. Тот полетел и опрокинул стол с остатками угощения. И тут завертелось. Кто-то пытался их унять, кто-то помочь, а кто-то даже поучаствовать. В результате Вадик с двумя пацанами ушёл злой и обиженный, а остальные долго выясняли, из-за чего же всё произошло. Дима завалился домой в два часа ночи и рухнул в одежде на диван.
Сейчас он ехал к Вите Вайсу, чтобы чуть-чуть загладить последствия сорванного дня рождения. Витя был парень добродушный и даже скромный. Жалко было оставлять его с чувством испорченного праздника. У Димы было очень много знакомых и приятелей, он был лёгким на общение и всегда занимал в обществе значимое положение. Но Витю он уважал как раз за скромность и какую-то надёжность. Бывали в их прошлых школьных отношениях случаи, когда Дима Витю подставлял, потом осознавал свою неправоту и даже просил прощения. Так он относился не ко всем.
Троллейбус закрыл двери и в динамике прозвучало, что следующая остановка как раз та, что была нужна Диме. Он встал лицом к двери и спустился на одну ступеньку, чтобы по приезду выскочить на улицу. Рядом с ним встала к дверям девушка и приветливо сказала:
- Привет! Как дела?
Дима встряхнулся и повернул голову. Кто это его вдруг узнал в троллейбусе? Лицо девушки было весьма знакомым. Это же Дианка! Вот тебе на! Как ни пытался он остаться незамеченным, она его высмотрела и, возможно, даже специально подошла к задней двери, чтобы поздороваться с ним. Дианка, так же как Витя Вайс, для Димы была особым человеком. Так же, как он боялся обидеть Витю, он не хотел бы сделать что-то плохое для неё. Это тоже было связано с прошлым. Со многими девчонками он успел подружить и даже близко пообщаться, но они изгладились из его памяти, как какие-то случайности или погрешности. А Дианка – совсем другой случай. Даже сейчас, увидев её, он почему-то сконфузился, а это с ним происходило редко.
Он встретился с ней первый раз года четыре назад, когда ему был двадцать один год, а ей шестнадцать. И познакомил их случайно тот же Витя Вайс, она была Вите какой-то роднёй, как говорят, на седьмой воде квас. Дима тогда уже занимался коммерцией, имел свои деньги и сожительствовал с одной подружкой. Но, увидев Диану, увлёкся её юной внешностью и пытался очаровать её, скрывая, естественно, что уже имеет конкретные отношения с другой. По всем признакам он видел, что он ей тоже нравится, но она его как-будто побаивалась. Могла поболтать, посмеяться, рассказать что угодно о себе, но при его попытке приблизиться к ней, брала дистанцию и даже пряталась от него. И Дима, погулявший уже с разными девицами, так и не раскусил её секрета. Почему она, симпатизируя ему, не доверяет ему, и, давая явные знаки, всё же уклоняется от него. Он всегда был уверенным в себе, имел завышенную самооценку, но, как он постепенно понял, Диана была сильней его. Даже в свои шестнадцать лет. Не действовало его орудие обаяния на неё до конца. Хотя, она была скромной. То есть, это он запал на неё, а она дала понять, что просто так не даст ему приблизиться к себе. И он тогда вынужден был проглотить это. И когда в разговоре с ней он позволял себе нецензурное словцо, она делала ему замечание и он переставал бросаться словами. Вот так!
- Привет, солнышко! Как ты меня узнала? - Сказал он со стеснительной улыбкой.
- Узнала. Хоть и сто лет тебя не видела.
Дверцы распахнулись и Дима вышел первым и подал ей руку. Они отошли в тенёк и некоторое время порассматривали друг друга. Она, конечно, повзрослела, ничего не скажешь. Тёмно-русые волосы под карэ и очень умный взгляд, вот что он для себя отметил. Что подумала она, он не знал.
- Я к Витьке, родственнику твоему, - как бы извиняясь, проговорил он.
- А-а-а...- она улыбнулась, - подрались, что ли?
- С Витей? Не-ет… Так, вчера праздновали у него, один там руки распустил.
- То, что праздновали, я по запаху поняла, - она прикоснулась к его стукнутой скуле, он немного поморщился, - теперь синяк будет. Не бережёшь ты себя.
И опять ему стало стыдно! Теперь уже перед ней. Она умная, правильная, спокойная. А он – с фингалом и вчерашним перегаром изо рта! Хоть бы сквозь землю провалиться.
- А ты куда собралась?
- Я на спевку, - сказала она уже без улыбки и немножко стушевавшись.
- Что петь будешь? - Дима почувствовал, что может взять инициативу в разговоре. - Ты в хор записалась?
- Нет. А спевка в церкви. - Она действительно растерялась.
- Ты в церковь стала ходить? Ты вроде не похожа на грешницу. Ничего не понял.
- И не поймёшь! - Сказала она так, что ему показалось, что она обиделась.
- Прости… наверно, не моё дело. Я о тебе и не знаю ничего, чем ты живёшь. Не обижайся… Не люблю, когда ты обижаешься.
- Я не обижаюсь, - сказала она, - просто тебе это непонятно будет. Можешь проводить меня, тут недалеко.
Вот опять. Зачем она его зовёт с собой? Ну, увиделись, перекинулись парой слов. Всё равно ведь ничего не получится, как и тогда не получилось. Но, он понял, что пойдёт за ней, ничего с собой поделать не сможет. Он усмехнулся над ней, назвав грешницей, а теперь сам пойдёт искупать грехи перед ней. Чтобы она ничего про него не подумала. Так уже было. Тогда он с ней решил прогуляться и попробовал обнять её, а она руки его с себя сбросила, посмотрела строго, но не убежала, а так и шла с ним рядом. Он растерялся и с тех пор чувствует стыд по отношению к ней.
Она показала рукой направление и они пошли. Эх… Он же хотел к Витьке зайти, а теперь придётся отложить немного. Ладно. Может, тут и есть церковь где-то недалеко, он этим не интересовался никогда.
- Как у тебя дела, - заговорила она, - чем занимаешься? Раньше ты чем-то торговал, а сейчас?
- Да я и сейчас торгую. Железо для компьютеров, в основном. Пространство интернета изучаем с ребятами, чтобы напрямую с клиентами. Так, потихоньку.
- А в личном, не женился пока?
- Сложный вопрос. - Он опять как-то замялся. - Сейчас один живу, а так то был уже опыт. Такой, неофициальный, скажем.
- Да ладно, это твоё дело, можешь передо мной не оправдываться. У тебя этих опытов, по-моему, было несколько. - Она улыбнулась.
С кем угодно он может говорить уверенно, как доминант, но только не с ней. Ладно, раз уж так, можно проводить её, куда она скажет, а потом двинуть к Витьке. Ну так, на всякий случай, он попробует взять номер её телефона. Не даст, так не даст.
Они прошли сквозь большой двор из девятиэтажек и оказались на окраине частного сектора. Дима смотрел по сторонам и не мог сообразить, где же здесь находится церковь. Ладно, раз ведёт она, пусть она и думает об этом. Побыть десять минут рядом с ней для него не сложно. Сделав несколько поворотов по частным улочкам, они подошли к приличному кирпичному дому с табличкой “Дом молитвы”. Дима замедлил шаг, рассматривая дом, как для него нечто новое. Возле ворот стоял автомобиль Киа Спортаж.
- Хорошая машинка, почти как у меня, - усмехнулся он.
- Да? - Сказала с интересом Диана. - А у тебя какой?
- Такой же, Спортаж, только нового поколения, - сказал он с чувством удовольствия от того, что ему есть чем перед ней похвалиться.
- А это Павла Николаевича, дьякона нашей церкви.
- Серьёзно? - С небольшим возмущением спросил Дима. - Ты именно сюда ходишь петь?
- Я вообще хожу в эту церковь, - оправдалась она, - что тебе не нравится? Сегодня у нас репетиция ансамбля, готовимся к молодёжной встрече, к конференции.
- Погоди, - сказал он, - объясни мне попонятней. Ты правда стала ходить в церковь? Ты? Молодая, красивая девчонка? Вот тебе на! Ничего не понял из этого. А смысл какой?
Она вдруг весело засмеялась над ним, что сделало его совсем жалким перед ней. Как будто, это он ботаник какой-то, не врубающийся ни во что, а она как раз знает, как всё должно быть. Будь на её месте кто-то другой, он бы нецензурными словами объяснился, но с ней ведь он не сможет так. Да как его вообще угораздило сесть в этот троллейбус и встретить там девчонку, которая может из него безнаказанно вить верёвки и смеяться над ним, тогда, как он не посмеет сказать в её адрес хоть что-нибудь обидное, чтобы потом не чувствовать себя виноватым. Она перестала смеяться, заметив его настроение.
- Ладно, Димон, не грузись так сильно. Пойдём, покажу, как у нас там внутри. Ну, не бойся, церковь как церковь. Люди обычные, не кусаются. Если хочешь, пошли со мной, а то я опаздываю.
- Внутрь, что ли?
- Спевка внутри будет, - усмехнулась она, - не на улице же. Да не бойся ты, ты же смелый. Посидишь, послушаешь. Смотри, конечно… А мне уже там надо быть.
Сам не понимая, зачем, он всё же пошёл за ней внутрь этого странного дома, внешне на обычную церковь не похожего. За железными воротами двор. Поднялись по ступенькам и вошли внутрь здания. Небольшое фойе с вешалками. Всё как-то по-современному, это ему понравилось. Туда-сюда быстро ходили молодые ребята и девчонки, от которых Дима старался отворачиваться, чтобы не засветить свой фингал. Дианка как бы на время забыла про него, сразу включившись в общение с остальными. Он ходил по фойе, рассматривая плакаты на стенах, заглядывая в приоткрытые двери. Из одной из таких дверей выглянул мужчина лет сорока и Дима даже растерялся. Они были знакомы с этим человеком, вместе иногда посещали спортзал. В его сознании кое-что сложилось. Ну, конечно, это Павел из спортзала, который, судя по всему, и является тем дьяконом, как назвала его Диана. Ну да, и Спортаж этот он уже видел много раз, всё правильно. Вот ведь, как бывает, везде, даже в этой непонятной церкви, можно встретить знакомое лицо. Павел его тоже легко узнал и подал руку.
- Дима, если не ошибаюсь? - Спросил он.
- Да, я. Привет.
- Неожиданно! - Улыбнулся Павел.
- Я так, посмотреть зашёл, - оправдался Дима. - Случайно с Дианкой встретился, она предложила пройтись до церкви, мне интересно стало. Мы с ней знакомы немножко.
- А-а… Пойдём кофейку выпьем, если не торопишься, - предложил Павел.
Дима вошёл вслед за ним в маленькую комнатку. Здесь был диван, журнальный стол и пара стульев. На тумбочке стоял электрочайник и поднос с кружками. Дима сел на диван. Он немного расслабился, встретив в церкви знакомого человека. На столике лежал красочный журнал, открытый посредине, Дима взял его в руки. Слева был какой-то рисунок, а справа статья мелким шрифтом в две колонки. Название привлекло Димино внимание: “Трости надломленной не переломит”. Сама фраза звучала поэтично, но смысла он не понял. Павел поставил перед парнем кружечку кофе и Дима журнал отложил.
- А ты, Паш, давно сюда ходишь? - Спросил он. - Дианка сказала, что ты дьякон. Я мало в этом разбираюсь.
- Не то, чтобы давно, - Павел сел на стул напротив Димы, - лет двадцать, наверно.
- Ничего себе! Так это целая жизнь! Для меня, по крайней мере. Мне всего двадцать пять.
- Да, почти что целая жизнь, - согласился Павел, - пришёл из армии и вскоре Господь меня коснулся. Так же, как ты сегодня, зашёл однажды в церковь и заинтересовался.
- Не… - ухмыльнулся Дима, - я просто так зашёл, меня никто не коснулся. Так, Дианку увидел, разговорились. Мы с ней раньше близенько общались, было дело. Я даже не допёр сначала, зачем она сюда ходит. Нагрешила уже в жизни, похоже.
- Не знаю, - Павел покачал головой, - это её дело. Все мы грешники перед Богом, все нуждаемся. У Дианы бабушка в церкви, через неё и пришла. Я ещё ребёнком её помню.
- Когда я с ней дружил, она тоже почти ребёнком была, - Дима лукаво глянул на Павла, - шестнадцать лет ей было. Ничего себе, хорошенький такой ребёночек!
Павлу Николаевичу не понравился Димин тон, но он промолчал. Диана дружила с его старшей дочерью и относился он к ней, почти как к своей дочери. Ему показалось, что Дима специально зачем-то наговаривает на молодую сестру.
- Паш, скажи мне одну вещь, - Дима изобразил серьёзное выражение лица, - а это правда, что все эти ребята молодые прямо верят в Бога?
- За всех не скажу, - ответил Павел, - но, надеюсь, большинство понимает, где находится. У многих из них тут родители, либо бабушки, либо друзья. Моё мнение, - это лучше, чем бесцельно бродить по грешным путям. Я, например, ничего не потерял, когда уверовал. Принял Иисуса в сердце, нашёл жену себе здесь, имею хороших друзей. Моя старшая дочь уже вполне сознательно участвует в жизни церкви. Мне это нравится.
- Я раньше думал, что в церкви только бабки ходят, - заключил Дима.
- В церкви люди всех возрастов. Скоро у нас будет проходить молодёжная конференция, ребята из других городов приедут. Спикеры должны быть хорошие, тоже из молодых, кто искренно уверовал во Христа. Если хочешь, можем и тебя пригласить. Чтобы разобраться в вере, нужно время.
- Не… - тускло сказал Дима, - я вряд ли приду. Что я тут буду делать? Я так, за Дианкой увязался, не видел её давно. Она, смотри, как расцвела… И тогда ничего была, а сейчас. Только я для неё сейчас никто. Она божественные песни поёт, а я с фингалом…
- Дим, - сказал Павел, - ты это... с такими разговорами поаккуратней, пожалуйста. У Дианы есть жених. Они уже помолвку объявили. Если ты вокруг неё хочешь что-то повертеть, то это не надо. Я видел, ты парень такой, любишь за девчонками побегать, но здесь не тот случай.
Диме стало нехорошо. Если бы он не видел Дианку ещё много лет, он бы и не вспомнил о ней. А тут, сразу два таких события… И встретил её неожиданно, и так же неожиданно узнал, что её сердце уже занято. Вот как! Зачем тогда она его в троллейбусе окликнула? Для чего прикоснулась к подбитому глазу? Рассмеялась перед воротами церкви? Ничего он не понял. Как всегда. Конечно, зачем ей Димон, с фингалом, перегаром и длинным послужным списком, если в церкви нашёлся кто-то более порядочный и честный. Ладно. Подогрел чуть-чуть фантазию и всё, можно свернуть её в трубочку и забыть. По крайней мере, хоть какая-то точка в этом вопросе. Найдётся и для него подружка, не такая, как Дианка, но всё же. Может, и он наконец остановится, заключит с кем-то брак и заживёт более взрослой жизнью, без приключений.
- А что за парень? - Спросил Дима, пытаясь изобразить вальяжность. - Из местных, церковных?
- Да, - ответил Павел, - зовут Женя, постарше её на два года. На бас-гитаре у них в ансамбле играет, можешь посмотреть.
- Да не… - ответил Дима с досадой. - А что такое трость надломленная? Вон, в журнале фразу увидел.
- Это цитата из Библии. Указывает на Иисуса, что Он не навредит человеку ни в чём. Он не требовал славы от людей, а делал для них многое. Иисус очень кротко и аккуратно работает с человеком, ведя его к покаянию. Он мог бы всех нас стереть в порошок за наши грехи. Но Он обращается к нам добрым голосом, ожидая, что мы услышим. Не кричит, не принуждает, не ломает нас без нашего согласия. А трость – это тростинка, наверное, образ такой.
- Ничего себе. - Дима удивился. Он поймал себя на том, что внимательно выслушал Павла. - Получается, Он и к таким как я относится кротко? Я вчера водку пил у друга на именинах, потом подрались из-за пустяка. И насчёт Дианки ты прав! Я думал с ней поближе дружбу закрутить. Она просто отталкивает меня всегда. Не-ет. Такого как я, как раз надо ломать через колено. Я люблю свою правоту отстаивать, просто так не сдаюсь.
- Если к тебе прикоснётся Иисус, ты поймёшь, о чём я говорю, - заключил Павел.
Павел протянул Диме буклетик, приглашающий на молодёжную конференцию. Дима взял. Он испытал странное чувство. Часто, изображая из себя крутого, он всё же признавал, что перед некоторыми людьми он немного смиряется. Перед мамой, например. Перед Витькой Вайсом или Дианкой. Ему это не очень нравилось. Имидж самоуверенного пацана давал трещину, когда дело касалось тех, кто ему ценен. Может, это и есть трость надломленная? Каждый, каким бы крутым он не был, где-то всё равно останавливается и даёт себя надломить. Странно всё это. Жил себе, жил, и вдруг попал в церковь, где говорят об Иисусе, который никого не ломает. А он прямо сейчас чувствует, как эти скромные слова залезают ему в душу и скребут где-то там изнутри. Не… Надо ходу давать отсюда. Всё равно, Дианка уже занята каким-то Женей, он тут ни при чём. Надо к Витьке зайти, поговорить по душам. Опять же, придётся немного подломить своё Я и извиниться перед ним.
Он допил кофе, поблагодарил Павла за беседу, и пошёл на выход. Вышел в фойе и осмотрелся, вспоминая, с какой стороны он сюда зашёл. Из большого зала церкви доносилась музыка. Он потихоньку подошёл к приоткрытой двери и заглянул. На сцене играл небольшой молодёжный ансамбль. В руках у Дианы был микрофон, одна девушка сидела за синтезатором, а за спиной у Дианы стоял слегка рыжеватый парень с бас-гитарой. Вот он какой, этот Женя, избранник так и непокорённой Димоном Дианки. Ладно, пусть живёт… Если сегодняшняя встреча и в ней пробудит воспоминания, она может разыскать его через Витьку. Димон пошёл на выход.
До Витькиной девятиэтажки шёл на автопилоте. Ему даже показалось, что он не запомнил дорогу к этой странной церкви. Да и ладно. Вряд ли он когда-нибудь ещё сюда придёт. Пусть он трость надломленная, ну и что? Никто не сможет его так доломать, чтобы он, как те ребята, начал песни божественные петь. У него есть вполне конкретные цели, бизнес-проекты, которые потихоньку развиваются. Так он, раскис слегка от стечения обстоятельств. Витьке подпортил день рождения, Дианку повстречал зачем-то. Это пройдёт, как утренний туман. Сегодня он ещё повялится, с Витькой перетрёт вчерашнее, может, дома выпьет в пределах нормы, а завтра всё, придёт в обычное состояние. В таком настроении он подошёл к Витькиному подъезду. Тот был дома. В дверях они крепко пожали друг другу руки, дав понять друг другу, что вчерашнее недоразумение ими обоими уже забыто. Ну и слава Богу! Вот опять… Опять он в душе упомянул Бога. Ладно, это просто по привычке. Сели на кухне поболтать за чашкой чая, Витя достал из холодильника вчерашний разрезанный торт.
- Ничего себе, - сказал Витя, разглядывая лицо Димона, - заметно подвесил тебе этот нехороший человек. Зачем я его вообще позвал? Гопник – он и есть гопник. Не дал нам нормально поговорить.
- Ладно, - кисло произнёс Дима, - проехали. Ты извини меня, дружище, я тоже не сдержался. Сам не понимаю, зачем я с ним связался. Остальные пацаны нормально всё говорили. Больше не буду на такие понты размениваться. Тебе по утру пришлось квартиру прибирать из-за нас.
- Да нормально, всё уже исправил, - сказал Витя, раскладывая по тарелочкам тортик.
- А я пораньше к тебе собирался, - начал оправдываться Димон, - но, с утра что-то провалялся почти до одиннадцати. Потом, пока в себя пришёл, пока что-то перекусил. Лицо своё перекошенное не хотел никому показывать. Потом думаю, надо Витьке помочь, исправить вчерашнее. На машине не рискнул ехать, изо рта явно разит перегаром, думаю, пройдусь пешком. А люди все на меня глазеют, как-будто я бомж последний. Вообще, стрёмно. Залез в троллик, чтобы хоть пару остановок проехать, не светя лицом перед пешеходами. И тут всё как всегда. Стоял мордой к заднему окну, потом - прыг к дверям, и вдруг … голосок такой приятный: “Приве-ет!” - Он даже изменил голос под женский.
- Девчонка какая-то?
- Родственница твоя дальняя, прикинь? - Усмехнулся Дима. Витя почесал затылок. - Ну? Не понял, что ли?
- Нет, - глуповато посмотрел Витя.
- Ну, Дианка. Сестра твоя какая-то.
- Четверо… юродная, - запнувшись, сказал Витя. - Да, по-моему, четвероюродная. Мой батя и её мамка троюродные, а мы, значит…
- Фамилию её никак не могу запомнить.
- Крекер, - сказал Витя так, будто сам вспомнил с трудом.
- Во-во. Я помню, что печенье какое-то, - Димон засмеялся.
- Зря ржёшь, - немного обиделся Витя, - я по отцовской линии немец. Дианка, получается, тоже. У неё мамка наполовину, а отец настоящий немец. Российский, конечно. Я сам её целый год уже не видел. Вообще, из той родни давно ни с кем не пересекаюсь. А тут на днях, представляешь, бабка её, тётя Лиза, звонит и начинает меня всё про всё расспрашивать. Я ей: так, мол и так. Она меня вдруг пригласила на какую-то молодёжную христианскую конференцию, прикинь. Они тут недалеко от меня собираются, в частных домах.
Димон чуть не поперхнулся. Это то как понять? То есть, ему и к Витьке уже лучше не ходить? Да и так, раз в полгода видятся. Его объяло странное чувство. Как-будто, с того момента, как его окликнула Дианка, за ним кто-то установил слежку. А вдруг он сегодня зайдёт в свой подъезд, а там какая-нибудь соседка встретится и снова сунет ему в руки буклет с приглашением на эту конференцию. Или Дианка его номер раздобудет и начнёт его терроризировать своими убеждениями. Хоть из города вали! Или Господь на нём столько грехов видит, что теперь уже ему не отвертеться? Тогда и за городом его кто-нибудь обнаружит и напомнит: “Не хочешь ли на конференцию?” “Дима, ты должен!” Не-не, так не бывает. “Если даже и нагрешил полную чашу, как-нибудь сам разберусь!” Таков его принцип. Каждый должен сам свои косяки исправлять.
- Ты пойти хочешь? - С ухмылкой спросил Дима, чтобы не выдать свою тревогу.
- Да как тебе сказать? - Загрузился Витька. - Я бы сроду не пошёл. Ну какой из меня христианин? Не, я так-то верю во что-то. Но, не до такой же прямо степени. Но… Понимаешь, у меня тут ещё родственные соображения. Тётя Лиза, бабка Дианкина, она такая… трудно мне ей отказать. Я у них бывал раза два, в церкви этой. А тут ещё, родственница одна приезжает с мужем, которую я вообще лет восемь не видел. Тётушка моя троюродная. Ха! Тётушка, ёлки палки. На три года меня моложе, а по родству тётушка. В детстве такая шкода была. А сейчас уверовала, стала серьёзная, замуж вышла, сына родила. У неё муж в прошлом какой-то наркобарон или наркодилер. А сейчас проповедует, обращает наркоманов в веру. Видишь, тут какая история? Да-а… Слышь, Димон, может, ты со мной сходишь?
Димон понял, что мистика продолжается. Единственное, чем он мог это объяснить, это родством Витьки и Дианы. Раз родственники у них одни, то и про церковь эту они все знают. Но, почему Витьке пришла мысль именно его пригласить? У него мало знакомых по городу? А сейчас голос совести заставит Диму поддержать товарища, чтобы потом не было стыдно.
- Я Дианку сегодня до этой самой церкви проводил, - сказал Дима и вытащил из кармана буклетик, подаренный Павлом. - Видишь, брат? Нас с тобой взяли на карандаш. У меня такое ощущение, что мне уже точно не отвертеться. То ли звёзды так сошлись, то ли мы вчера переборщили с выпивоном и рукоприкладством. Так что, смотри. Если ты пойдёшь, то и я с тобой до конца! Мы, как говорится, с тобой одной крови!
- Ну-у… если так, то придётся подумать об этом, - замысловато констатировал Витя. - Вино будешь? Со вчера осталось.
- Нет! - Решительно отрезал Димон. - И так все обстоятельства намекают, что пора уже думать о душе. С вином лучше пока подождать, может, обойдётся.
Витя встал и открыл окно нараспашку. Кухню наполнил свежий летний воздух. Витя закурил сигарету и опёрся локтями о подоконник. Дима одним махом допил остатки кофе и тоже подошёл к окну.
- А ты, Витёк, хорошо же в компьютерах шаришь? - Спросил он.
- Не юзер, конечно, чуть-чуть разбираюсь, - ответил Витя.
- Я имею в виду по железу, по комплектующим. У меня тут расширение наклёвывается, я бы тебя взял в соратники. Если что, есть Юрик один, он поднатаскает, ты человек смышлёный.
- Не отказался бы от подработки, - сказал Витя, - и от стажировки. Надо расширять кругозор.
- В себя приду до конца и наберу тебя, - пообещал Дима. - А что, говоришь, за тётушка с наркодилером?
- Тётушка как тётушка. Отец у неё пастор баптистский, мужа я не видел ни разу. Вот и хочется пообщаться с роднёй. Они на полтора дня всего приедут. Скорее всего, у моих родаков остановятся. Всю следующюю субботу будут на этой конференции, мало останется времени на общение. Лет восемь назад они к нам с мамкой её приезжали, мы тогда с ней все леса и стройки местные облазили. У неё энергии было в пять раз больше, чем у меня. Хочется увидеться.
- Всё, Витя, замётано, я иду с тобой, - решительно заявил Дима, - надеюсь, фингал до следующей субботы изгладится.
Они договорились ближе к следующей субботе поточнее определиться и вместе заглянуть на молодёжную конференцию. Страх перед мистикой, которая вдруг начала его преследовать, у Димона немного сгладился. Рядом с Витькой он будет в безопасности. Будет на этой конференции ещё один бонус – это Дианка. Пусть с задней лавки, но он ещё раз посмотрит на неё. Может, переговорит с ней минутку во время какого-нибудь перерыва. Совсем изгнать её образ из своих мыслей он не мог.
Он добрался до дома, никто в подъезде ему ничего не предлагал. Какое-то время ещё поспал на диване, отходя от остатков вчерашнего загула. Потом заказал пиццу с доставкой, чтоб самому уже никуда не выходить. Поторчал в интернете, пытаясь разобраться, как быстро рассосать фингал. Поглядел по телику неинтересный фильм про полицейских. Совсем уже под вечер заглянул на кухню и достал зачем-то бутылку вина. Не хотел ведь. Ладно, сегодня он ещё чуть-чуть расслабится, а завтра всё - с утра зарядочка, бизнес, вечером к родителям, и жизнь вернётся в норму.
С алкоголем он опять немного переборщил, его заметно развезло, он уселся на диван и взял в руки смартфон. Что-то изнутри закусило и он захотел позвонить Дианке, её номер он выпросил у Витьки на прощание. Ну зачем она выходит замуж? А как же Димон? Она была лучшим из всего, что случалось в его жизни. Так, по крайней мере, ему казалось сейчас, когда после встречи с ней он дал растормошить свои воспоминания. Начал искать в соцсетях контакты Дианки, введя запрос “Диана Крекер”. Перебрав двадцать вариантов, он нашёл нужный. Посмотрел на время: десять минут двенадцатого. Поздновато. Но что-то внутри подгоняло его взять и позвонить ей прямо сейчас. Телефон показывал, что абонент в сети. Значит, не спит. Он ещё раз сходил на кухню и добавил стаканчик вина для смелости. Снова вернулся в зал и сел на диван. Махнул рукой и нажал вызов. Сердце как-будто взбесилось в груди. Ну, возьми же, возьми! Ну неужели она совсем к нему ничего не имеет? Ну не может же так быть!
- Ало, - раздался её голос в трубке, - кто это?
- Солнышко, прости меня, - начал Димон, - это я, Димка Скляр. Я понимаю, поздно уже. Ты, наверно, спать уже ложишься. Прости меня, милая.
- Димон? - Она возмутилась. - Ты ничего лучше не придумал? Ты зачем мне звонишь? Ты же пьяный, ты сам то себя слышишь?
- Дианка, - начал умолять Димон расплывшимся нетрезвым голосом, - не отключайся! Пожалуйста! Ну выслушай меня минутку! Чего тебе стоит? Я больше никогда тебе звонить не буду, выслушай сейчас. Пожалуйста!
- Тебе что нужно от меня, - продолжала она, - зачем звонишь ночью? Зря я к тебе подошла. Ты неисправимый. Думаешь о себе, что все должны перед тобой стелиться? Я не буду. Просто не видела тебя давно, захотелось поздороваться, а ты опять.
- Я не опять, - Димон почти заплакал, - я ничего с собой поделать не могу. Пока не видел тебя, думал, что всё прошло. А оно не проходит, понимаешь?
- Ничего я не понимаю. Не прилипай ко мне больше. Я в конце августа выхожу замуж, понял? Я верю в Бога и хочу жить праведно. Я прекрасно знаю, что тебе от меня нужно. Но это не ко мне, поищи себе в другом месте.
- Зря ты так, - из глаз Димона хлынули слёзы, - ты ничего обо мне не знаешь. Я ведь тебя одну любил по-настоящему, только тебя! Мне никто не нужен. Ты запретила прикасаться и я не стал, помнишь? Я ради тебя на всё готов!
- Димон, - сказала она уже поспокойней, - тебе проспаться надо. Отстань от меня. Я не буду с тобой пьяным говорить. Я живу уже другой жизнью, я стала христианкой, мой жених – брат верующий из церкви. Понял? Зачем ты себе душу рвёшь? Ляг, отоспись, а завтра всё пройдёт, вот увидишь.
- Да врёшь ты всё, - продолжал сокрушаться он,- у тебя оно тоже не прошло. Я видел это в твоих глазах. Ты всё прекрасно помнишь. Помнишь, как тебе было хорошо со мной. Ты ведь тоже любишь меня. И я люблю тебя! У тебя в глазах написано это… Я видел это, видел…
- Тогда мне было шестнадцать, не забыл? - Она всё ещё пыталась его урезонить. - Я повзрослела, Дима, я уверовала во Христа. Ты хочешь искусить меня, чтобы я бросила Женю? Никогда! Это ценно для меня, и церковь, и вера, и Женя. Я про тебя и тогда всё знала. Ты гулял со мной, а жил с другой. Это ведь правда.
- Да. Я грешник, я великий грешник. А я то хотел с Витькой пойти к вам на молодёжную конференцию. Послушать, что у вас там говорят. Но, нет, похоже, мне уготован путь распутника и грешника. И пьяницы…
- Димон, - сказала она с досадой, - ну зачем ты меня делаешь виноватой? Я не виновата в твоих мечтах. И причём тут конференция? Хочешь – приходи, не хочешь… Давай договоримся так. Когда будешь трезвый, дай о себе знать. Нам, наверно, нужно с тобой объясниться до конца. Я не хочу быть твоим врагом. Не хочу, чтобы ты со мной ассоциировал церковь. Это отдельно. Я до самой конференции занята по вечерам, а после смогу уделить тебе небольшое время. Согласен? Я немного накричала на тебя, прости, если что. Нам нужно спокойно всё расставить и жить дальше.
- Я ведь не всегда пьяный, - сказал он, - я бизнесом занимаюсь, дела делаю. Просто, вчера у Витьки праздновали… Давай встретимся потом. Я завтра уже в норме буду. Я тебе больше ничего про любовь не скажу. Прости меня… Я на конференцию приду. Я Витьке пообещал и тебе обещаю.
- Ладно, Димон, успокойся и ляг поспи. На трезвую голову мы с тобой найдём общий язык. Если твёрдо решишь, приходи с Витей на конференцию. Вам будет полезно побывать в христианской среде. Ну что, договорились? Успокоился?
- Да, да, я сейчас успокоюсь. Больше не буду тебе звонить. А потом, через неделю объяснимся. Прости меня, солнышко…
- Ладно, - сказала она уже мягким голосом, - я не обижаюсь. Всё, спокойной ночи. Пусть тебя Бог успокоит.
- Да, спасибо, спокойной ночи, - Дима отключился.
Он встал с дивана и вновь пошёл на кухню. Ещё добавил стаканчик, выцедив остатки из бутылки. Зашёл в ванную и включил воду на полную.
- Врёшь ты всё! - Заорал он, позабыв, что времени уже много. - О, Господи, зачем она мне врёт? Заче-ем? Я ведь люблю её, люблю, Господи! На вот, Господи, сломай меня через колено, я не могу…
Уже сильно пьяный он вышел в коридорчик и сел прямо на пол. Он чувствовал себя очень скверно. Если бы перед ним сейчас стоял этот Женя, этот святоша из церкви, он бы бросился с ним в драку. Вызвал бы его на дуэль. А если бы здесь была Дианка, он бы схватил её и доказал ей, что между ними ничего не кончилось. Оно и не начиналось по-настоящему никогда! Сильно качаясь, он ушёл в комнату на диван. Опять взял телефон и разыскал номер одного не очень хорошего человека, который занимался девочками по вызову. Никогда в жизни он бы не стал обращаться к нему. Но сегодня, убитый горем и разгорячённый вином, он попросил прислать ему подружку из его арсенала.
В это же время Диана сидела в своей спальне и смотрела в экран телефона. Дима уже отключился, но в ушах ещё звучали его пьяные объяснения. Зачем он позвонил? Что ему от неё нужно? Откуда он вообще выпал и вновь объявился в её жизни? Это искушение какое-то. Через месяц она выйдет замуж за Женю и не нужен ей больше никто, кроме Жени. Женя уже присмотрел квартиру для будущей жизни и делает там посильный ремонт. Всё уже обговорено и решено. Она уже приготовилась к нормальной жизни жены христианки. И тут на тебе, Димон с его излияниями про любовь… Любовь – это выбор двух людей, твёрдое решение быть близкими и верными друг другу. Так она поняла это по-христиански. На углу её стола лежали книги о семье и браке, которые она прочла за последние недели. И всё же… Что-то нехорошее произошло сегодня. Она сама в этом виновата. Иногда она ловила у себя в душе какую-то тоску во время общения с Женей. Наверно, просто боялась новой роли, свадьбы, суеты, неизвестности впереди. Так она это объясняла. Женя искренний христианин, не сильно разговорчивый, но готовый делать для неё многое. И родители его принимают очень хорошо. Что же толкнуло её сегодня в сторону Димы Скляра? Она вошла в троллейбус и села на одиночное сиденье за водителем лицом к задней площадке. Как только вошёл Димон, она его сразу узнала. И сразу ощутила волнение, которое чувствовала тогда. И не хотела ведь подходить и тем более разговаривать с ним. Но, ведомая непонятной силой притяжения, прошла через весь салон и сама окликнула его. Зачем? Кто для неё Дима Скляр? Почему его серые глаза и какая-то лёгкая улыбка так спокойно проникают в её душу? Неужели она всё ещё нуждается в этом? В прошлом, когда она прогуливалась с Димоном, ей казалось, что она как-будто растворяется в нём. Она ощутила это практически сразу, как только они познакомились. Зашла с небольшим поручением к Вите, своему четвероюродному брату, и у него на кухне сидел друган по имени Димон. И вместо предполагаемых пяти минут, она задержалась у Вити на полтора часа. Потом Димон отвёз её домой, тогда у него был старенький “ВАЗ”. Месяца три они встречались и гуляли. Он на короткое время очаровал её своей лёгкостью, смелостью и общительностью. Он общался и с другими девушками, прямо в её присутствии, и ей было приятно, когда он подчёркивал, что в данный момент он с ней. Он даже покорно слушался её и не позволял себе того, что позволял с другими. Вот только, сейчас то он ей зачем? Плоть, глупая и непобедимая плоть! Ей стало не по себе. В глазах теперь путались образы Жени и Димона. Она подошла к кровати и встала на колени, со слезами прося у Бога защиты от этого искушения. Когда она встала с молитвы, её сердце начало успокаиваться, сила неожиданного душевного порыва от воспоминаний ослабла. Она заснула с чувством мира внутри.
В течении следующих дней Дима её действительно не беспокоил. Утром она занималась домашними делами, а ближе к пяти отправлялась в дом молитвы на репетицию и подготовку церкви для приёма гостей. Во все эти вечера они много общались с Женей, но она не стала посвящать его в свои переживания из-за Димона. Женя даже не заметил тогда, что она пришла в церковь с парнем. Лишь в пятницу, совсем перед стартом конференции, Женя не смог быть, а Диана до самого поздна помогала сёстрам на кухне. В процессе этой суеты она заглянула в телефон и увидела там два новых сообщения. Первое от Андрея Альбертовича, Витиного отца. Он сообщил, что её и Витина тётушка с мужем добрались и поселились у них. Второе было от Димона… Он написал, что они с Витькой всё же решили пойти на конференцию. Диана стёрла сообщения и вошла в братскую комнату, в которой горел свет, но никого не было. Именно здесь Дима общался с Павлом Николаевичем. На столе были разложены индивидуальные материалы для завтрашних гостей. Диана скромно присела на стул и почувствовала жуткую досаду. Выдержит ли она новое испытание? Сможет ли она вести себя совсем независимо в присутствии Димона? Не будет ли он пытаться заговорить с ней? А если это заметит Женя? Боже мой…
В комнатку зашёл Павел Николаевич, который тоже пока не уехал домой. Он заметил смятение на её лице.
- Что грустим? - Спросил он.
- Я не грущу, - ответила Диана.
- Всё нормально? - Павел Николаевич подошёл и сел рядом.
- По подготовке - всё… - Диана смутилась. - Мне Ваш совет нужен… Это не связано с конференцией.
- Спрашивай, - сказал он.
- Вы же видели, что со мной тогда парень приходил. - Она посмотрела на дьякона. - Он завтра хочет быть на конференции. Так то, слава Богу. Просто, когда-то мы с ним дружили, ещё по неверующей жизни. И вдруг он опять появился…
- Дима довольно самоуверенный человек, - ответил Павел Николаевич, - я его по спортзалу знаю. Он часто, скажем так, сближается с женщинами. Тебе нужна защита от него? Может, попросить его не приходить на конференцию? Или… Если хочешь, я буду поглядывать за ним, чтобы он не допускал чего-то такого.
- Так то, со мной ведь Женя будет. И сёстры… Я не знаю, как поступить. Он недавно позвонил мне вечером сильно пьяный и начал объясняться в любви, просил его выслушать. Я пообещала, что мы с ним после конференции встретимся и выясним всё между нами. Я только одного боюсь, - она задумалась, - не хочу, чтобы Женя об этом узнал. Это всё из прошлого. Но, ему может быть обидно. Как Вы думаете, я правильно сделала?
- Я думаю, правильно. Точку надо поставить в отношениях. Ты выходишь замуж. У тебя своя жизнь. А Жене ты, в принципе, можешь всё рассказать. Это было в прошлой жизни, до обращения к Богу.
- Спасибо, Павел Николаевич. Молитесь за меня, пожалуйста. Мне завтра петь со сцены, общаться с молодёжью, а эти мысли давят и забирают радость. Я и за себя боюсь, если честно.
- В смысле? - Не понял Павел Николаевич.
- Во мне тоже кое-что осталось. После Диминого звонка я даже плакала перед Богом. Почему-то не всё из души стёрлось. Я ведь сама к нему подошла в троллейбусе. Он на задней площадке стоял, а я сидела впереди.
- Это бывает, - сказал задумчиво Павел Николаевич. - Даже у женатых и замужних. Мы имеем душу, какие-то эмоции, вкусы, привязанности. Ты думаешь, у братьев не бывает таких искушений? Мы видим и других женщин, не являющихся нашими жёнами, и ловим себя на том, что вспыхивает внутри интерес. Но, раз я пообещал верность одной, я не буду развивать интерес к другой. Тем более, здесь важен вопрос веры. Женька – верующий человек, возрождённый и знающий Христа. Это великая ценность. Бывали случаи, когда сестра связывала жизнь с неверующим. Говорила, что избранник её прекрасный человек, но с одним недостатком. Не верит в Бога. Но, это же очень существенный недостаток. Это по сути неверность Христу.
- Спасибо, Павел Николаевич, - ответила Диана, - я с Вами согласна. Абсолютно согласна. Я твёрдо для себя решила, что мой муж будет верующим. И так же твёрдо решила, что у нас с Женей всё получится. Так это, что-то раскисло внутри.
- Аминь! Тебя подвезти? Сёстры уже закругляются. Лучше завтра пораньше соберёмся.
- Да, спасибо. В принципе, всё готово. Давайте поедем по домам.
Павел Николаевич развёз сестёр, остававшихся в доме допоздна. До старта конференции оставалось несколько часов!
Рано утром к дому молитвы начали припарковываться автомобили, кто-то шёл от остановки пешком. К девяти часам в доме молитвы было уже не меньше шестидесяти человек, не считая сестёр постарше, которые решили взять на себя заботы о пропитании. Ребята радостно здоровались друг с другом, кучками сидели на лавках и делились новостями из разных церквей. Диана пришла в дом ещё до девяти и присоединилась к тем, кто относился к музыкальной части. Главным распорядителем всей этой большой молодёжки был брат Костя Ющенко. Он носился по церкви с пачкой листиков, на которых была расписана примерная программа, и раздавал эти листики представителям других церквей. Попутно что-то исправлял ручкой поверх напечатанных пунктов. Операторы вывели на развёрнутый экран лозунг конференции: “Кто во Христе, тот новое творение!”
Совсем уже ближе к началу, без пяти десять, в зал вошли ещё двое парней. Это были Витя с Димоном. Для них это мероприятие было чем-то абсолютно неизвестным, но у них были свои мотивы на посещение. Витя пришёл, чтобы повидаться с родственниками, а Дима, чтобы ещё раз глянуть на Диану. Синяк на его лице был уже почти не заметен и он чувствовал себя более менее нормально. К Витьке подошла женщина в косынке лет шестидесяти и Дима понял, что это и есть Дианкина бабушка. Она доброжелательно кивнула и ему. Из-за её спины вышла молодая женщина, держащая за руку сынишку. Это, судя по всему, Витькина троюродная тётушка со своим отпрыском. Дима оценивающе глянул на неё. Ничего, интересная, симпатичная тётушка. Он глазами поискал возможного бывшего наркобарона, который в его сознании представлялся цыганом в возрасте. Никого похожего Дима в зале не увидел. Пять минут одиннадцатого ведущий заговорил в микрофон и весь народ встал на ноги для молитвы. Диме с Витей тоже пришлось присоединиться. Сели на места, ведущий приветствовал гостей, говорил какие-то положенные для таких мероприятий слова, часто напоминая людям о том, что данная конференция – это заслуга Господа. Дима в душе немного насмехался, но внешне ничего не выдавал. На сцену вышла местная музыкальная группа и все вместе спели несколько христианских песен, которые Дима в душе прозвал божественными. Ведущий по имени Костя сделал несколько организационных объявлений и пригласил первого гостя. Вышел парень лет двадцати с копейкой и радостно посмотрел на всех. Дима уселся поудобней, чтобы послушать, что будет вещать этот паренёк.
- Дорогая молодёжь, - начал выступающий, - я очень рад всех вас приветствовать! Слава нашему Господу, что Он позволил нам с женой быть на вашей конференции! Тема сегодняшней встречи касается изменений, которые Господь производит в наших душах, когда мы обращаемся к Нему. Меня, как вы знаете, зовут Александр, по-простому Саша. Мне двадцать четыре года. Три года назад моя жизнь круто изменилась. Господь вытащил меня из духовной темноты и вскоре подарил мне много подарков. Прекрасную церковь, прекрасную жену, прекрасных друзей и самое большое чудо – прекрасного сына! Я очень Ему благодарен, друзья! Я думаю, вы все соприкоснулись с милостями, которыми одаривает Господь! Прежде, чем я поделюсь своими мыслями, я попрошу выйти сюда свою супругу, которую зовут Руфь. Не пугайтесь, у неё такое библейское имя.
Димон толкнул локтем Витьку и кивнул головой. Тётушка, подходившая поприветствовать Витю, вышла на сцену.
- Получается, это и есть наркобарон? - Спросил Димон.
- Я с ним то не успел ещё познакомиться, - шёпотом сказал Витя.
- Ладно. Послушаем, что расскажет.
Руфь улыбнулась и сделала символический реверанс, чем вызвала улыбки у молодёжи. За её руку держался маленький сын. Саша что-то сказал ей на ухо и она села на первый ряд. А он продолжил:
- Эта милая сестра является моей женой. В начале нашего общения я хочу рассказать, как мы познакомились.
Димон опять пихнул Витьку, показав, что это ему интересно. Витя улыбнулся.
- Вы знаете, - говорил дальше Саша, - моя жизнь в прошлом не была праведной. У меня не было верующих родителей и до двадцати лет я не переступал порога церкви. Всё, что произошло со мной, я считаю величайшим чудом. Двадцать восьмого сентября исполнится ровно четыре года с момента, который стал поворотным в моей жизни. Пятнадцать минут одиннадцатого вечера я вышел из дома и пошёл к товарищу, чтобы доставить ему мешочек с веществом, которое называют спайсом. Я был звеном в цепочке посредников по продаже дизайнерских синтетических наркотиков и вовлекал в это занятие своих знакомых. Некоторые из моих друзей очень плохо кончили. Троих посадили за распространение запрещённых веществ. Один умер, накурившись какой-то неведомой смеси. Ещё один пережил длительную кому и, как говорят люди, превратился в овоща. Это только самые яркие случаи. Постепенно в моём сознании стали происходить изменения. Мне перестала нравиться моя жизнь, граничащая с противозаконными действиями. В моём воображении начал рождаться образ маленького нежного ростка, пытающегося пробиться на свет. Как-будто под слоем внешней чёрствости и лживости моей жизни было что-то чистое и намного лучшее. Я не знал, что со мной происходит. Это Господь касался моего сознания изнутри.
Димон поймал себя на мысли, что внимательно слушает этого Сашу. И даже, не столько слушает, сколько внутренне начинает понимать его. Этот Саша снова употребил выражение, что Господь касается человека. Эту мысль Дима уже слышал. Что это за штуковина такая? Что за местный христианский жаргон?
- Двадцать восьмого сентября я начал получать ответы на свои вопросы. По дороге к приятелю я попал в неприятную ситуацию, на меня наехали выпившие ребята. Я оказался в ловушке. Справа забор детского сада, слева забор моей родной школы, посреди пятеро пацанов, которые обступили меня со всех сторон. Допрыгался, как говорится. Я уже приготовился к тому, что мне сейчас стукнут по лицу и дальше по списку.
Димон непроизвольно пощупал скулу, на которой недавно красовался фингал.
- И вдруг я увидел, как к нам приближается какая-то девушка. Я испугался за неё, но как оказалось, это было моё спасение. Некоторые пацаны из компании были её знакомыми и она меня выручила из неприятной ситуации. Потом мы познакомились. Это была Руфь. - Саша показал рукой на свою жену. - Мы пошли в сторону её дома. Оказалось, что отец у неё пастор. Через полчаса я сидел напротив него и рассказывал ему о своей неправедной жизни. Он напоил меня чаем с конфетами и после всего отвёз меня домой. Я был в шоке! После такого ты уже не можешь оставаться прежним. Ты практически торгуешь смертью, а тебя спасают от мордобоя, позволяют проводить, согревают кружкой чая и в конце отвозят до дома. Я выбросил мешочек со спайсом в мусорку и в тот момент решил навсегда завязать с этой дрянью. Вот так круто Господь развернул мои пути в этот вечер. Пошёл торгануть спайсом, а оказался в доме пастора церкви.
Димон задумался. Неделю назад он случайно встретил Дианку и она привела его в церковь, о которой он тоже прежде не знал. Хорошо бы перекинуться парой слов с этим Сашей, Витькиным родственником.
- Это ещё не конец истории, - продолжил Саша. - Быв потрясён необычной встречей с девушкой по имени Руфь и потом с пастором церкви, я думал, что моя жизнь сразу встанет на новые рельсы. Но… Вернувшись в свою реальность, я на время как-будто оцепенел. Снова начали овладевать привычные вещи. Тут сигаретка, там матерок, глупые пошлости. Я завис в пустоте и не знал, что мне делать. Ждал какого-то нового чуда, но оно не происходило. Позвонил пастору и он пригласил познакомиться с молодёжью. А я испугался. Я медленно возвращался назад, к своей прошлой жизни.
Димон почему-то пережил сочувствие к Саше. И вообще, у него было ощущение, что Саша рассказывает что-то знакомое.
- Братья и сёстры, - Саша просиял, - у Господа всегда есть способы вернуть нас к жизни! Мне позвонила Руфь и позвала на свой день рождения. Всё! Здесь я понял, что должен пойти.
Молодёжь поддержала Сашу улыбками. Дима тоже обрадовался за него.
- Я пришёл на день рождения и там познакомился с другими верующими. Это стало новым этапом. Я пошёл вперёд. Эти ребята помогли мне встать на ноги. Но, самую большую помощь мне оказал отец Руфи, мой сегодняшний тесть, Пётр Андреевич Береговой. Мы часто беседовали с ним вечерами и он аккуратно помогал мне подойти к настоящему обращению к Богу. Однажды я помолился вместе с ним и ощутил в своём сердце прикосновение Божией любви. С тех пор я стараюсь служить Ему. Он изменяет сердца людей! Я наглядный пример абсолютного безбожника, пришедшего к познанию Иисуса Христа.
Молодёжь, сидящая вокруг Димы и Вити, начала аплодировать в поддержку Сашиного рассказа, некоторые выкрикивали: “Слава Богу!” Димон продолжал изучать местный народ, не до конца понимая, искренно эти ребята радуются или нет. Рядом с Сашей встала его жена, чтобы добавить что-то к его словам.
- Братья и сёстры, - обратилась она, - я хочу немного дополнить Сашин рассказ. Для меня эта история тоже стала поворотной в жизни. Я была дочерью пастора, но сама не верила в Иисуса искренно. За год до рассказанных Сашей событий я пережила огромное горе… У меня умерла мама.
У Димона вдруг сжало горло и он чуть не поперхнулся. Почему он сострадает им? Он не понимал.
- Я осиротела и мне было очень плохо. Мой бедный папа, сам пережив дикую скорбь, вынужден был утешать меня. Именно в те дни я поняла, что любовь существует. Именно тогда я первый раз очень коряво попыталась излить свою боль Богу. Но я всё ещё была неверующей. Я ходила по земле, училась, общалась, но мне казалось, что часть моей жизни померкла. Я не ходила в церковь, избегала общения с верующими. Была только одна девушка из церкви, с кем я дружила. Лена Морозова. Именно у неё я засиделась в тот вечер, когда встретила Сашу. Все обстоятельства совпали в одну линию. Так может только Господь. После общения с Сашей я поняла, что хочу ещё раз увидеть его. Мне захотелось, чтобы этот запутавшийся паренёк познакомился с моим отцом и вышел из греховной темноты. И когда Господь начал выводить его, я поняла, что я тоже пойду туда, в искреннюю веру в Иисуса Христа. Потом мы вместе приняли крещение. Вскоре Саша сделал мне предложение. Это то необычное состояние, когда тебе кажется, что ты уже внутренне доверилась этому человеку. Я согласилась не думая. Вот маленький плодик нашей любви и нашего брачного союза, - она потрепала волосы сынишки.
Диана сидела вместе с остальными музыкантами на сцене. Рядом с ней сидел Женя. После коротких слов Руфи она пережила внутреннее успокоение. Она окончательно утвердилась, что навсегда будет с Женей, потому что их связывают не только чувства и решение пожениться, но и общее духовное основание. Женя христианин и она христианка. Значит, она готова довериться ему навсегда. Груз переживаний из-за Димы Скляра свалился с её души. Теперь она и с ним сможет общаться без страха.
Конференция продолжилась. Саша говорил о переменах, происходящих с человеком, доверяющем Богу. Димону и Витьке, как и всем, выдали по нескольку листков с планом основных тезисов конференции. Дима изображал интерес и разглядывал, что там написано. Он запомнил лишь имена ведущих, среди которых были Александр и Руфь Григорьевы. Саша приводил какие-то отрывки из Библии и Димон понял, что тот очень хорошо ориентируется в этой теме. Он вспомнил свой разговор с Павлом неделю назад и название статьи про трость надломленную. Ему захотелось рисануться перед этим Сашей и показать, что он тоже кое в чём разбирается.
Полдвенадцатого объявили перерыв и кофебрейк. Дима с Витей встали, чтобы размять суставы. Саша как раз проходил мимо них по коридору и Дима этим воспользовался, тронув того за рукав. Саша остановился и пожал ребятам руки.
- Саша, привет, - начал Дима, - найдётся минутка, чтобы поговорить?
- Вполне, - с улыбкой ответил Саша.
- Это, кстати, Виктор, - опередил Дима своего друга, - мой друг, родственник твоей супруги.
Витя с Сашей ещё раз пожали друг другу руки.
- Да, - задумчиво сказал Витёк, - я троюродный племянник, получается.
- Здорово, - поддержал Саша. - Пошлите на улицу выйдем, там поговорим.
Они вышли во дворик дома молитвы. Дима чувствовал за собой некоторое преимущество, он успел первым уловить спикера конференции. Витя отошёл поискать Сашину жену, свою тётушку, и Дима с Сашей остались вдвоём, присев на уличную лавку. Пока они общались, к ним подошла какая-то девушка и дала каждому по чашке кофе.
- Понимаешь, Саш, - говорил Димон, - я вообще то случайно здесь оказался. Неделю назад встретил Дианку, которая в ансамбле поёт, и дошёл с ней до церкви. И здесь разговорился с местным дьяконом, Павлом Николаевичем, я знаю его по спортзалу, он мне дал пригласительную.
- Случайностей в жизни не бывает, - вставил Саша.
- Может быть, - согласился Дима, - я в этом не разбираюсь. Мне, если честно, очень понравились твои слова, которые ты в начале говорил. О вашем знакомстве, о прошлой жизни, о стечении обстоятельств. Меня прямо за душу зацепило.
- Слава Богу, это хорошо.
- И когда жена у тебя рассказала, что потеряла маму, - Димон вздохнул, - я тоже прочувствовал это. У меня есть вопросик небольшой. Там, в церкви, я видел журнал христианский, и там такая фраза про трость надломленную. Ты знаешь такие слова?
- Это, по-моему, цитата из пророка Исайи, - сказал Саша, - она предсказывает жертву Иисуса Христа.
- Во-во, Павел тоже мне сказал, что это об Иисусе. Я то, если честно, неверующий пока. Грешник по полной программе.
- Это не страшно. Эти слова, как я понимаю, показывают характер Иисуса. Даже когда Его взяли и повели на распятие, Он не пытался спорить или проклинать людей. Исайя говорит, что Он трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит, никто не услышит голоса Его на улицах, пока Он не доставит суду победы. Примерно так, на память, - Саша улыбнулся.
- Мне почему-то представилось, что именно такие, как я, похожи на трость надломленную. Меня, наверно, надо через колено ломать, чтобы я совсем подломился. Привык сам за всё отвечать.
- Сам по себе ни один человек не стремится к Богу, - сказал Саша. - Но у Господа есть мягкие методы, чтобы достучаться до нас. Может быть, Он уже работает в твоей душе. И однажды ты поймёшь, что тихий голос внутри – это Его голос, это Он зовёт тебя. Иисус принёс за нас величайшую жертву на кресте. Он принял всё безмолвно, потому что любит нас. Нет больше любви, чем если кто положит жизнь за друзей своих. Если бы Он хотел сломать или уничтожить, Он бы это уже сделал. Он ждёт момента, когда человек услышит и сам сложит свою жизнь перед Ним.
Дима вновь почувствовал, что Сашины слова проникли внутрь его сердца. Положить душу за кого-то. Жизнь отдать! Это ведь действительно величайшая жертва и величайшая любовь. За кого может он подставить свою жизнь? Наверно, за того, кто дорог. Или за того, кто слабже...
- Прикольно, - ответил Дима. - Я не знаю пока, стучит мне кто-то в душу или нет. Я здесь больше из-за девчонки одной оказался, из-за Дианки. Так… Встретились на той неделе. У нас с ней когда-то романчик был. Такой, не особо удачный. У меня подружек много было, но она какая-то особенная. Я больше таких не встречал.
- У неё, по-моему, жених есть, - ответил Саша, - брат, который на гитаре играет. Я мало ещё с кем-то из местных познакомился. Если они трёрдо решили, то это уже серьёзно.
- Понятно, - кисло проговорил Дима. - Жалко, проворонил я своё счастье. Так, как с ней, мне ни с кем не было… Скажи, Саня, а у тебя с женой всё по любви получилось? Как это у христиан бывает?
- Конечно. И у христиан всё должно быть взаимно. Я с самого начала испытывал к Руфи очень трепетные чувства. Потом оказалось, что и она ко мне очень по-особенному относится. Мы просто однажды пришли к точке, когда стало понятно, что мы не можем друг без друга. Иначе, зачем создавать семью?
- Спасибо, братишка, - искренно поблагодарил его Дима.
Они ещё минут десять беседовали о жертве Иисуса и сути христианской веры, Дима занял собой весь двадцатиминутный перерыв. Он был немного потрясён словами Саши, человека, которому он почему-то начал доверять. Будучи однажды в каком-то музее в Европе, Дима увидел картину, изображающую распятие Иисуса. Раны, язвы, кровь, искривлённые злобой лица людей… Он даже забыл про Дианку на какое-то время, учитывая, что она проходила мимо них несколько раз.
Потом он отсидел ещё полтора часа, но, когда ведущий пригласил всех на обед, Дима решил покинуть конференцию. Он и так был внутри переполнен мыслями, которые ему одновременно и нравились и не нравились. Да, он грешник. Он выпивает с друзьями, сожительствует с девушками, обманывает деловых партнёров, когда ему это выгодно. А как ему жить по-другому? Эту жизнь он знает, по крайней мере. Как теперь быть со всеми теми словами, что наговорил ему Саша, бывший наркодилер, решивший служить Богу? Вечером он попробовал залить эти противоречия стаканчиком хорошего коньяку, но и тот не полез ему в горло. Тьфу ты! Его объяла досада. Вообще всё в жизни перековеркалось. Зачем на него это свалилось? Дианка, которая всё равно выйдет за правильного Женю, забыв грешного Димона. Трость эта надломленная, которая почему-то залезла в голову и заставила расспрашивать Сашу о всех этих религиозных штучках. Не пойдёт он больше в эту церковь, Витя пусть ходит, он скромный, у него там родня всякая немецкая. А у Димона свой путь. Единственное, что его продолжало мучить, это непонятные отношения с Дианкой. Что ему теперь делать? Или, пусть живёт? Он лёг спать расстроенный и унылый, пытаясь отключиться от множества мыслей. И когда он уже почти заснул, перед глазами в полусне снова мелькнула Дианкина улыбка, и он вспомнил её прикосновение к его ударенной скуле.
Он резко сел на кровати. Опять, что ли? Может, хватит? Не будет он больше заливать свою тоску алкоголем. “Оставь меня, Господи! Пусть из моей памяти сотрётся и Дианка, и церковь, и Саша этот, бывший наркодилер!” Он задумался. Он что, помолился? С ума, что ли, сошёл? Совсем гикнул?
Он взял в руки смартфон и разыскал Дианкин контакт. Она была в сети.
“ Дианка, привет, солнышко, - начал писать он, - помнишь, ты обещала мне встретиться и объясниться обо всём. Я после этого навсегда от тебя отстану. Я могу завтра после обеда. Пиши, если тебе будет удобно.”
“ Дима, привет. - Ответ последовал очень быстро. - Я помню своё обещание. Я могу в четыре, где скажешь. Жалко, что ты ушёл раньше. Было много интересного. “
“ Спасибо. Я заеду за тобой в четыре. Где-нибудь посидим полчасика.”
“ Согласна. До завтра.”
Вдруг Димон снова заплакал. Гордый и самоуверенный, но абсолютно выпотрошенный за последние дни, он ощутил себя не надломленной уже, а поломанной на мелкие кусочки тросточкой. Ему теперь придётся буквально выскабливать из себя так и нереализованное чувство к доброй и прекрасной Дианке. Он не Саша Григорьев, у него не будет ни прекрасной жены, ни маленького сына.
Тут у него в голове мелькнул план. Мерзкий, гадкий, хитрый… Он подумал… а что, если записать на диктофон завтрашнюю встречу. А потом отослать её Жене, контакты которого он легко разыщет с Дианкиной помощью. Они ведь всё равно уже всё решили. Почему бы не испытать эту преданную христианскую любовь? Ему было противно от собственных мыслей, но он заснул довольно легко.
Наступило завтра, воскресное утро, в которое Дима проснулся рано. Он чувствовал себя нормально. На тумбочке лежал телефон, он взял его и ещё раз перечитал вчерашнюю переписку с Дианкой. Придётся чем-то занять себя до четырёх, чтобы поменьше думать о предстоящем. Нужно будет до конца решить, пойдёт он на придуманную подлость, или всё же смирится и тихо благословит Дианку на её будущее счастье. Он почему-то вспомнил Раскольникова из романа “Преступление и наказание”, который он так и не дочитал до конца. Тот тоже стоял перед адским выбором, убивать старуху или нет. Дима не убьёт никого, просто проверит на прочность. Потом напьётся до чёртиков и спрячется на время и от Витьки и от Дианки, от всех. А они пусть сами разбираются в своих отношениях. Он позавтракал и поехал на мойку, чтобы вышкалить до блеска свою машину. Он делал всё медленно и вяло, понимая, что сегодня он попрощается с ней навсегда. После того, что он задумал, она возненавидит его, и больше никогда не подойдёт к нему ни в троллейбусе, ни в магазине, нигде. Он принесёт сегодня себя в жертву… Это тоже любовь, только вывернутая наизнанку.
В четыре часа они встретились, он заехал за ней, адрес её он прекрасно помнил. Они поздоровались, но у обоих было чувство, что говорить им тяжеловато. Диана заметила какую-то серую грусть на лице у Димона, но промолчала.
- Куда пойдём, - спросила она, - где пообщаемся? Сегодня я в твоём распоряжении.
- Если ты не будешь против, - ответил он, - поехали на поляну, на берег озера. Так, посидим полчасика на природе. Не бойся, я тебя не трону ни в каком смысле.
- Я не боюсь. Я тебе обещала и я исполню.
Они сели в его чистенький кроссовер и поехали за город. По дороге говорили о малозначащих вещах, так и найдя в себе силы заговорить о главном. Чтобы подъехать к берегу озера, нужно было проехать два километра по небольшому лесочку. Диана тоже почувствовала в душе навязчивую тоску. Это всё уже было, когда ей было шестнадцать. Он возил её туда несколько раз. Он специально это придумал, чтобы напоследок всколыхнуть воспоминания и потом отрезать их навсегда. Он остановил машину на обочине и обошёл машину, чтобы открыть перед ней дверь.
- Диан, - начал Димон, - а Женя у тебя где работает, чем занимается?
- В магазине спорттоваров, в отделе.
- Если он захочет, я могу подыскать ему местечко поинтересней, - сказал Димон, понимая, что он в очередной раз обманывает её. - Можешь дать мне его телефон, я с ним поговорю. Не про тебя, про подработку. Я Витьке тоже предложил одно дело.
Диана достала свой телефон и нашла контакт Жени, Дима скопировал его, незаметно включил функцию диктофона. Они пошли по тропе поближе к воде. В далёкие девяностые кто-то раскошелился и поставил на берегу массивную деревянную лавку со столиком. Толстые доски почернели и выгладились от времени, но сама конструкция ещё стояла. За этим столиком они болтали в прошлом, поедая чипсы и запивая газировкой. Потом подходили к воде, Дима пускал блинчики, а она любовалась его мастерством. Всё было почти как прежде… И солнце так же припекает, и дети плещутся в воде. Только сегодняшний их разговор будет похож на маленькие похороны.
- Я слышал, что эту беседку соорудил какой-то бандит из девяностых, - сказал он.
- Не знаю, - ответила она. - Бандит или не бандит, в каждом человеке есть что-то доброе. Сейчас сюда приходят влюблённые или мамочки с детьми. И мы с тобой здесь сидели в прошлом.
- Надо с пацанами партнёрами переговорить, - сказал Дима, - поставить ещё три таких штуковины. Пусть люди приходят и садятся отдохнуть. Тысяч пятьдесят не жалко. Всё равно, всех денег не заработаешь.
- Ты рассуждаешь как альтруист. Мне всегда казалось, что ты очень щепетильный в отношении денег. Хотя, на меня ты их не жалел.
- А что? Я ведь тоже могу поступить по-христиански, хоть я и безбожник. Может, пройдут годы и я начну служить Богу. Я уже ничего не исключаю. Когда-нибудь Господь доломает эту надломленную тросточку.
- Павел Николаевич говорит, что путь от состояния грешника до состояния праведника может быть очень коротким. Сегодня ты безбожник, а завтра уже служишь Богу. Ничего нельзя загадывать...
- Эх, Дианка, - с тоской сказал Дима, - жаль, что мы не встретились раньше. Расскажи хоть, как ты жила эти годы. Я ведь о тебе ничегошеньки не знаю.
- Училась, - сказала она, усевшись на лавку, - общалась, подрабатывала. Ничего особенного. Ездила с родителями на море два раза. Три года назад начала с бабушкой приходить в церковь. В какой-то момент что-то изменилось во мне и я обратилась к Богу. Теперь учусь понимать Библию и христианскую жизнь.
- А я с учёбой что-то завязал, - он сел рядом с ней, - начал развивать бизнес, деньги зарабатывать. Постепенно что-то стало получаться. А так, в основном, всё однообразно… Это место напоминает мне прошлое. Помнишь, как мы чипсы ели? Ты всё время смеялась надо мной. Учила меня жизни и я даже тебя слушался.
- Конечно, помню. Ты камушки в воду кидал, блинчики пускал. А я в воду босиком заходила.
- Я в прошлом году сюда приезжал. Один. Место моего уединения, когда надоедает всё и хочется душой отдохнуть. Я по сравнению с вашими христианами развратник и грешник. Но, видимо, и во мне есть душа… Что-то доброе. Я понял, что есть люди, которые мне близки, и ради них я могу что-то доброе сделать. Даже я… Мы с тобой сегодня последний раз говорим тет-а-тет, потом я исчезну из твоей жизни. Я не знаю, каким ты меня запомнишь. А я… Время, проведённое с тобой, было лучшим в моей жизни.
- Я хотела тебе наговорить нравоучений. Объяснить, что в моей жизни уже всё определено. Но, слов почему-то нет… Ты грустный такой, Димка. Не грусти, ты легко найдёшь себе кого-то лучше меня. Прошлое уже не вернуть, знаешь ведь. Я должна быть с тобой честной до конца. Мне тогда тоже было хорошо с тобой, это правда. Я не жалею о прошлом нисколько. Ты был очень благородным в отношениях со мной и никогда не позволял себе чего-то неприличного.
- Спасибо, - сказал он, - я правда всегда боялся тебя обидеть. Ты была ещё ребёнком в моих глазах. К другим я относился эгоистично.
- У меня сегодня странное чувство, - сказал она, отвернувшись, - как у Татьяны Лариной из “Евгения Онегина” в конце романа. Я дала обещание Жене и через месяц мы станем супругами. Но я помню нашу с тобой дружбу. Ты тоже был чем-то хорошим в моей жизни. Я даже поняла, зачем ты меня именно сюда привёз. Нужно вновь пережить эти чувства, надышаться радостью нашего прошлого и похоронить его. Забыть это и остаться друзьями. Так же можно? Если захочешь, можешь прийти в церковь, тебе тоже нужна вера в Бога. Я очень хочу, чтобы ты уверовал. Ты хороший, Димка, ты просто не нашёл ещё истину. А грешники мы все.
Дима задумался и вдруг вспомнил слова из Онегина: “ Я Вас люблю, к чему лукавить, но я другому отдана и буду ввек ему верна”. Вот как это понять? То есть, она подтвердила его слова, что она тоже до сих пор любит его? Он выключил незаметно диктофон на телефоне и засунул его в сумочку. Того, что записалось, будет достаточно. Ему ещё предстоит решить, сделает он это или нет. До конца он подлец, или в последний момент он всё же сотрёт эту запись и они правда останутся друзьями. И Жене он подыщет хорошую работу, и в церковь ещё придёт…
- Я никогда до конца не мог тебя понять, - признался он, - и сейчас не понимаю. Мне казалось, что я или с тобой должен быть, или вообще для меня ничего в жизни нет. А ты говоришь сейчас… Ты не знаешь меня до конца, я хуже, чем ты думаешь. Я хороший, потому что тебе было со мной хорошо. Но я себе на уме. Всё равно, спасибо за добрые слова. Я тоже хочу пожелать вам с Женей счастья и прекрасной жизни. Давай мы с тобой поставим точку. Мы дружили и нам было хорошо вместе, мы любили друг друга, но, обстоятельства изменились, и мы отпускаем друг друга, оставаясь друзьями.
- Прекрасно, - она наконец-то улыбнулась, - ты умеешь заключать договора.
- Я бизнесмен.
Они спустились к воде и уже почти не разговаривали, каждый по-своему переживая момент эмоционального прощания. Она сняла туфли, зашла по щиколотку в воду и, щурясь, глядела на искрящуюся гладь озера. Дима разыскал плоский камышек и резко пустил его по воде. Она посчитала, двенадцать отскоков от воды. Камень утонул. Всё! Они выполнили и этот ритуал из прошлого и теперь можно выдвигаться назад. И времени то ушло совсем немного. Он умыл лицо водой из озера и кивнул в сторону дороги. Они пошли к машине. Сели, развернулись и поехали. Путь их вновь лежал через лесок. Диана смотрела на сосны, мелькающие мимо окна и уже ни о чём не думала. Ей просто было хорошо от того, что они поговорили и что она сидит рядом с ним. Она понимала, что дома она ещё выплачет всю свою тоску и лишь потом успокоится.
Дорога начала плавно поворачивать налево. Навстречу попалась колонна из трёх фургонов. И вдруг… Из-за последнего фургона на полной скорости выскочил чёрный внедорожник, водитель которого решил обогнать на удачу, и оказался лицом к лицу с Диминой машиной. Дима глянул на свой спидометр, скорость девяноста пять. Тормоза не сработают. Вот и всё! Это конец, лобовое столкновение. В последнюю секунду ему вспомнилась мысль, что самое опасное место рядом с водителем. Водитель подсознательно отворачивает удар от себя. И ещё одна: “Господи, она должна выжить!” В последнюю микросекунду он приказал своим рукам резко крутнуть руль направо и подставил под удар свою дверь…
Машина подпрыгнула и смялась как бумажная коробка. Больше в Диминой голове не было мыслей. Не было боли в теле. Он видел стекло, покрывшееся мелкими трещинами, потолок, который вдруг придавил его сверху. В глазах потемнело и сознание уплыло куда-то. Он ещё ненадолго приходил в себя и слышал гулкие голоса спасателей. Скрежет металла и хруст стекла. Их пытались вытащить из покорёженного автомобиля. И снова перед глазами тьма и что-то напоминающее бесконечный коридор, по которому он летит в неизвестность.
Сколько он пробыл в таком состоянии, он не мог знать. Он не видел снов и ничего не слышал. Единственным видением его был этот самый коридор, по которому он летел вперёд. В какой-то момент он открыл глаза. Правильней сказать, попробовал приоткрыть. Он лежит и перед глазами потолок с круглым больничным светильником.
- Господи, - проговорил он, - я жив? Ты… не сломал меня?
Он опять закрыл глаза. Снова открыл и попытался посмотреть вокруг. Слева окно, справа дверь и около двери вешалка, на которой висит зеленоватый халат.
“ Я мыслю. Значит, я живой. Я в больнице. Сколько я здесь?”
Он понял, что он лежит голый на возвышенной кушетке, прикрытый сверху таким же зеленоватым покрывалом. Ему стало стыдно и неудобно. Он бы ушёл отсюда, но он не знал, может ли он двигаться. Попробовал поднять руку, она не поднялась. Неужели? Нет, его рука была привязана к трубчатой ручке. Он понял. Это чтобы он случайно не выдернул капельницу. Ноги. Он пошевелил пальцами ног, они чувствовались. Слава Богу! Слава Богу! Как хорошо быть живым! Он приподнял голову и снова опустил. Трудно было сказать, сколько он так исследовал своё новое состояние. Он попытался вспомнить, как всё произошло. Дорога, лесок, чёрный джип навстречу. Его пронзила мысль. А Диана? Где она? Кто ему скажет? Пока никто не входил и он лежал один. Через сколько то времени дверь открылась и вошёл довольно молодой круглолицый врач с медицинской повязкой на лице. Он походил по палате и наконец-то обратил внимание, что пациент смотрит на него.
- Ого, - весело сказал он, - начинаем приходить в себя.
Подошёл и посмотрел на Диму сверху.
- Сколько я здесь?
- Двое суток.
- Что со мной?
- Ты в реанимации после аварии. И я должен сказать, Дмитрий, что ты родился в рубашке. Два ребра, гематомы, ссадины, небольшое сотрясение… Но, в общем, не так уж плохо.
- Я не парализован?
- Нет-нет. Руки привязаны для профилактики.
- А девушка? - Спросил с горечью Дима.
- Девушка была, - ответил доктор, - мы её осмотрели, обработали раны. Она ушла своими ногами.
- Правда? - Спросил Дима и почувствовал, как по его щекам потекли слёзы.
- Любишь её?
- Нет. Она должна выжить. Я не имею права … У неё свадьба через месяц. Спасибо, доктор.
- Да вы вообще счастливчики, - продолжал веселиться врач, - видел бы ты свою машину. А вы оба почти как огурчики. Твой телефон и автомобиль пострадали гораздо больше.
- А где мой телефон?
- В надёжном месте, в камере хранения, - сказал доктор, - только его раздавило, твой айфончик. Но мы нашли твоих родителей и сообщили им. Сотрудники ДПС сделали это, пробив по номеру машины.
Дима снова ощутил невероятное счастье. Ему не придётся решать, что делать с записью, всё решилось само. Значит, Господь не дал ему стать подлецом. Дианка никогда не скажет о нём, что он испортил ей жизнь. Он останется хорошим в её глазах. Господь сохранил его от всего этого. Больше не будет того Димы Скляра, что жил прежде. Он не думал о бизнесе, о машине, деньгах, он думал о вещах, в разы более ценных, чем всё земное. Он подумал о маме. Как ему захотелось её увидеть. Последние дни всё не получалось к ним заскочить. А теперь…
Через четыре дня его переселили в общую палату, он потихоньку шёл на поправку. Он очень часто стал обращаться к Богу в молитве, как умел. Соседи по палате снисходили к нему в этом деле, думая, что так повлияло на него сотрясение. Но он знал подлинную причину своего духовного переживания. Он начал понимать, о чём ему говорили Павел и Саша. Он сделался способным размышлять о Боге, Который его действительно не переломил полностью физически, но что-то изменил в его сознании. Тихий голос, говорящий изнутри.
В какой-то день к нему пропустили маму. Как он был счастлив! Как здорово вновь ощутить себя ребёнком! Она прислуживала ему как в детстве, когда он заболевал гриппом, и очень нежно ухаживала за ним. Один раз даже почитала ему книжку, что лежала на тумбочке. Она же принесла ему несколько христианских книг, объяснив, что это ребята из церкви просили передать. Он читал их, пытаясь разобраться в смысле. Он понял, что теперь уже не сможет сказать, что к его жизни не прикоснулся Господь. Мама приходила и в следующие дни, когда он уже выходил в фойе или на улицу. Она внимательно осматривала его и гладила по голове. А он постоянно повторял ей, что это Бог помиловал его и сохранил ему жизнь. Он не запомнил адреса дома молитвы и пытался объяснить маме на пальцах, как туда добраться. Он то пока не может пойти.
Самое необычайное произошло, когда он уже готовился к выписке, дней через двадцать после аварии. Он вышел в фойе и рассматривал, что продаётся в местных киосках. Мама принесла ему немножко денег и он мог себе что-нибудь купить. И когда он уже пошёл назад в стационар, его кто-то окликнул. Он оглянулся и увидел Дианку. Он остановился и не знал, что ему нужно делать. Она приближалась к нему. Может, просто убежать? Он попятился и непроизвольно сел на диванчик у стены, продолжая смотреть на неё. Она подошла и вдруг обняла его голову, прижимая её к себе.
- Нет, - говорил он, - не надо. Зачем ты? Не надо. Я… Прости меня… Ты не должна. Дианка… Дианка.
- Молчи, - сказала она и прижалась лицом к его нестриженым волосам. Он почувствовал, как её горячие слёзы катятся по его виску и щеке.
- Что ты делаешь? - Продолжал недоумевать он. - Ты не должна. А как же Женя? Ты же должна быть с ним. Я ведь не достоин этого. Я не имею права на твою заботу.
Она отпустила его голову и села рядом. Люди проходили мимо и посматривали на них. Дима абсолютно уже не стеснялся своих искренних слёз. Пережитое им обращение к Богу освободило его от привычки стараться выглядеть уверенным среди людей. Но он не понимал, что происходит. Ему было жутко совестно перед Дианкой.
- Ты разве не рад меня видеть, - с укором спросила она, - совсем не рад? А я вот очень даже рада, что ты жив. А? Разве можно так поступать? Ты зачем себя подставил под удар?
- Ты должна была выжить… Меня то не жалко. Нет больше любви, чем если кто…
- А-а... Ты даже слова из Библии запомнил. Очень хорошо. А обо мне ты не подумал? Если бы я умерла, меня бы Господь к Себе забрал. А ты то ещё не покаялся. Ты куда бы пошёл? Не знаешь? - Она ругала его, одновременно улыбаясь и плача.
- Я не убил тебя. Слава Богу! Я же подлец, Дианка. Я наш разговор с тобой на диктофон записал, хотел его Женьке переслать, чтобы ты возненавидела меня и мы с тобой больше не встретились.
- Ты глупый, Димка, - продолжала она. - Ты мне жизнь спас, совершил очень прекрасный поступок, но ты глупый. Так нельзя поступать. А если бы ты стал инвалидом? Не подумал?
- Некогда было думать. Да что мы всё обо мне! Ты то как? Ты ничего не повредила? Я себе не прощу.
- Машина перевернулась и легла на твой бок. А я оказалась вверху. Я отделалась лёгким испугом. Я с тобой никогда больше в машину не сяду! - Она продолжала ругать его, как девочки в детском саду ругают своих кукол.
- Она в металлолом превратилась, у меня нет больше машины. И телефон раздавился. И запись моя сама уничтожилась. Не дал мне Господь стать подлецом и разлучить вас. У вас же свадьба скоро.
- Женя отменил свадьбу, - сказала вдруг она.
- Зачем? Зачем он? Из-за меня?
- Нет. Слишком много чести. Он после конференции погрузился в себя. И потом вдруг признался, что обманул меня в начале наших отношений. Он сам это понял. Он предложил мне стать его женой, убеждая, что ему это Бог открыл. И я всегда боялась огорчить Господа или Женю. Потом он понял, что так нельзя. На чужом несчастье нельзя построить счастье. Я его уважаю за этот поступок и мы остались друзьями в церкви. Это, конечно, тяжело. Но, после аварии мне уже всё кажется неважным. Я тоже головой стукнулась, мне простительно.
- Лучше бы я остался в коме…Летел бы по бесконечному коридору.
- Ты не только глупый, но ещё и жестокий. Ты не привык заботиться о людях. У тебя родители есть, между прочим, друзья… Обо мне даже не говорю, меня ты вообще в расчёт не берёшь.
- Я только недавно понял, насколько ценно иметь близких людей. Мама как за ребёнком за мной ухаживает. Мне надо заново учиться жизни. Я только начинаю понимать…
- Слушай меня внимательно. Тебе нужно после выписки прийти в церковь. Там есть братья, они будут тебя обучать. Потом тебе нужно будет принять крещение, если ты стал братом верующим. Понял? Ты спас мне жизнь и теперь будешь меня слушаться.
- Это ты спасла мне жизнь. Я бы так и блуждал по греховным путям, если бы мы не встретились. Я бы никогда не нашёл эту церковь, никогда бы не открыл Евангелие, никогда не задумался бы о том, насколько мерзко я поступаю.
- Ты тоже спас меня от ошибки, - она заговорила более серьёзно. - Если бы мы поженились с Женей, я бы всегда чувствовала, что что-то не так. После конференции я поговорила с Руфью, Сашиной женой. Я спросила у неё, должны ли быть у христиан взаимные чувства для создания семьи. Она сказала, что у них с Сашей очень трепетные отношения. Они счастливы быть рядом и им очень хорошо вместе… Как раз после этого разговора пришло твоё сообщение. Потом воскресенье и авария… Я поняла, что смогла бы отдать полжизни, лишь бы ты выжил, Димка. Если бы тебе нужна была кровь, я бы отдала хоть целый литр для тебя. Я поняла, кого я люблю по-настоящему. Но… Ты не торопись. Нам предстоит пройти определённый путь. Мы будем вместе учиться терпению и послушанию Богу. И где-нибудь через год посмотрим, что из этого получится.
Всё! Теперь всё встало на место. Он и не будет торопиться. Он знает, что над его жизнью есть Господь, и Он не позволит поступить плохо по отношению к Дианке. Он будет слушаться и учиться.
Он увидел, как к ним идут Витька вместе с его мамой. Так хорошо, что все близкие ему люди собрались в одном месте. Витя распростёр свои руки для объятий с другом. Эх, Витька, хороший ты парень! Они обнялись, как два фронтовика, выжившие после тяжкого боя.
- Мам, - сказал Дима, - это Диана, Витина четвероюродная сестра, помнишь её?
- Привет, милая, - весело сказала мама Диане. - Мы с ней теперь каждый день общаемся, не нужно нас знакомить. Она просила тебе не говорить, пока сама тебя не увидит.
- Спасибо, родные! А я утверждал, что Господь не справится со мной. Я и правда глупый. Ему не надо ломать меня через колено, у Него есть более мощное средство! Это любовь! Тихий голос, говорящий изнутри!