Из дневника Лагина И.С. (06.08.1938):
"За эту неделю я пережил такое, что никому не расскажешь. Ни родные, ни друзья даже не догадываются о моих переживаниях. Ищу, пытаюсь найти рациональное объяснение произошедшему и не нахожу!
Об этом нельзя говорить даже с близкими, но в нашей стране происходит что-то не то. Уже полгода, как я держал наготове походный "сидр" со сменой белья и прочими мыльно-рыльными принадлежностями. Даже дневнику такое доверить страшно, но... я знал, что и за мной придут, знал! Только сделать ничего не мог! Это ж надо! В Империалистическую, в Гражданскую никогда не терялся, а здесь... Когда товарищей из Главка, из Осоавиахима начали забирать, всё порывался написать в Кремль, да смалодушничал, не решился... Все эти семь дней, как меня забрали, был уверен, что это заслуженная кара за трусость. О себе уж и не думал. Почти... Только за Катюшу и Машеньку переживал... И очень уж обидно было, что теперь Вяхирева на моё место назначат, уж как пить дать...
А на седьмой день... Это просто в голове не укладывается! Я думал, меня, как обычно, на допрос. Ну или уже... Но, как дверь открылась, и вертухай меня вызвал, началось нечто! В камере вдруг поднялся ужасный ветер, не сквозняк, нет, вихрь, ураган! Я как раз вставал с койки и невольно присел, обхватив голову. Порывом этого ветра меня начало опрокидывать набок, и пришлось за что-то ухватиться, кажется, за ножку от нар. В ушах только свистел ветер, больше вообще ничего не слышно. Потом кажется, издалека, едва слышно раздался чей-то голос. Не помню, что-то про зло, которое может навести справедливость, чушь какая-то! Ветер стал стихать. Я поднял голову. И решил, что страх и отчаяние таки свели меня с ума.
Я увидел себя на улице. Нет, не себя,, улицу увидел, но как будто со стороны. Вроде Москва. Она, да не она. Улица Горького, Садовое кольцо. Почему-то заставленные машинами. Что же это за стоянка такая посреди дороги? Забили всю проезжую часть. А нет, не стоят, ползут помаленьку. Откуда их столько? И машины какие-то странные... Надписи на витринах какие-то не наши, не по-русски. Вот от этого мне поплохело! Это что же, Москву захватили? Англичане, немцы? Обматерил себя тут же за такие мысли...
Потом передо мной, как на слайдах, понеслись какие-то незнакомые виды. Очень странные дома, скучные, почти одинаковые, а некоторые вообще как громады нью-йоркские. Но это же определённо Москва! Я даже успел пожарную каланчу на Шоссе Энтузиастов увидеть. Ещё помню мелькнул перед глазами велосипедист с какой-то огромной жёлтой коробкой за спиной. Видимо, откуда-то из Туркестана. Как же он разогнался! Чешет себе и ни разу педали не крутанул! Недаром говорят, азиаты выносливее нас!
Ещё успел заметить, что дороги невероятно широкие. Вот опять же, вроде Ленинградское шоссе, а не совсем. И сколько же я там видел машин! Это не передать словами. Неужели это была Москва будущего?... Удивительно, не похоже, пугающе! Наконец, увидел указатель: "КП Сосново". Если в будущем будут такие командные пункты, то... Оригинально, в общем. Я увидел уютный двухэтажный домик с палисадником. Там, кажется, какая-то семья. Но меня повергло в шок, когда внутри этого дома, в одной из комнат я увидел на какой-то странной полке под стеклом свою карточку! Я узнал - это меня запечатлели на открытии Горьковского автозавода, куда мы за партией машин ездили! А рядом карточка Мани! Только уже взрослой. И почему-то я точно знал, что стоящее на полке издание Дрюона - это её перевод!...
На самом деле всё это длилось секунд пятнадцать-двадцать, не больше. Меня снова качнуло порывом ветра, невольно зажмурился, а как открыл глаза - обнаружил себя у Лефортовского вала. Я был за воротами тюрьмы! И все вещи были при мне! По-видимому стресс так на меня подействовал, что я забыл всю процедуру освобождения... Я простоял достаточно долго, приходя в себя. Был чудесный день позднего лета. Уже не палящее, а приятно согревающее солнце, чистое голубое небо. Где-то далеко завыл гудок завода "Компрессор", напротив, во вдоре студенческого общежития галдели детишки.
Из ступора меня вывел окрик сквозь окошко в воротах дежурного на КПП:
- Гражданин! Стоять здесь не положено! Проходим!
Я рассеянно кивнул и стал оглядываться, чтобы понять, куда идти.
- Проходим-проходим! - недовольным голосом добавил вслед этот охранник. - Коли отпустили, так иди! Ну или возвращайся! В тесноте, да не в обиде! - рассмеялся он невесело.
Это отрезвило меня, и я зашагал к трамвайной остановке. Рядом, по счастью, была телефонная будка. Ужасные мысли тут же начали терзать меня: что с моими? Не добрались ли за это время до моих девочек? Трясущимися руками отыскал 15 копеек (бумажник вернули, значит и правда отпустили!), набрал свой домашний номер... Гудки идут... О, неужели? Я услышал голос дочери!
- Маша! - не удержавшись крикнул я. - Машенька, меня отпустили...
- Откуда отпустили, папа? - в голосе дочки слышалось явное удивление.
- Ну как... Отпустили из...
- С работы? Ты придёшь пораньше? Здорово!
Я уже отказывался что-либо понимать...
- Манечка, а... - пришлось откашляться, от волнения у меня сел голос. - А мама где?
- Мама ещё на работе, а меня тётя Женя только что привезла. Приезжай скорее!
- Да-да, Машуль, уже еду.
Я повесил трубку. Ноги предательски задрожали, надо было срочно сесть. Мне стало не хватать воздуху, я расстегнул ворот рубашки, пальцы ходили ходуном, и верхняя пуговица отлетела куда-то на мостовую. К счастью, рядом оказалась тумба от коновязи, и я скорее упал, чем сел на неё. Происходила какая-то чертовщина! Ведь Маша была в гостях у тёти Жени как раз накануне моего ареста! Это было 6 августа этого года. Неделю назад.
Не помню, сколько я просидел. Когда удалось более-менее собрать мысли в порядок, снова рванулся к телефону. Набрал номер канцелярии на работе. По счастью, трубку взял сотрудник, которому я доверяю. Он не удивился моему звонку, удалось аккуратно выяснить, что я сегодня ушёл после обеда, сославшись на плохое самочувствие.
- Послушай, - задал я очень важный для себя вопрос, который не мог прозвучать напрямую, - та история с потерявшимися бочонками чем закончилась?
- Какими... Ах, с бочонками! - великое счастье, что есть такие понимающие с полуслова люди! - Там всё в порядке. Нашлись. Ответственный с сегодняшнего дня взял отпуск. Ему. Взяли. Отпуск. Продолжительный! - медленно и с расстановкой проговорил мой собеседник.
Ясно. Хотя что тут к чертям ясного! Я поблагодарил товарища, попрощались до завтра. К этому времени какой-то малый подошёл к остановке. Это было кстати.
- Прошу прощения, - обратился я к парню, - не ответите на глупый вопрос: какой сегодня день?
Молодой человек обернулся на меня - вид мой был, по-видимому тот ещё, бледный, лицо взмокшее от волнения, руки подрагивают - и с явным сочувствием ответил:
- Шестое августа. Четверг, чтобы точнее. Плохо, папаша? - и так выразительно поднёс пальцы к горлу, что я. Впрочем, почти угадал, я и впрямь как в угаре.
- Бывает и хуже, сынок! Гораздо хуже!
Я выяснил, что действительно в нашем парке был арестован какой-то мне неизвестный шоферюга. Но ни имени, ни фамилии никто пока назвать не смог. Зато от нас, похоже, отстали.
Ничего не могу понять! Может быть со временем мне удастся пообщаться с врачами и выяснить, что же это было. Или наша наука сама откроет этот феномен. А я помогу своими записями. Если мне открылось некое чудо-явление, значит будет открываться и другим. Быть может, в скором времени наша страна совершит невероятный прорыв. Хотя, это не вписывается в рамки материализма. Придётся пока молчать. А там посмотрим!".
Московская область. Наши дни
На мониторе мелькнула последняя фраза дневниковой записи. Сева был очень впечатлён всем увиденным. Впервые ему продемонстрировали уникальную программу, ради которой было потрачено столько усилий. Парень поднялся и какое-то время молча расхаживал по небольшой комнате. Дима с невозмутимым видом продолжал "колдовать" за клавиатурой. Казалось, в этом помещении никогда не меняется обстановка - мерно удящие процессоры, ровный свет люминисцентных ламп, отсутствие окон, не позволяющее понять, ночь сейчас или день, какое время года, какой год, век...
Наконец, Сева вспомнил, что его беспокоило:
- Так а что ж с той дамочкой, дочерью этого пенсионера? Микрозаёмщики, коллеги этого козла... Они же не слезут. Никакого возмездия не наблюдается!
Дима не сразу оторвался от компьютера и поманил напарника глазами. Сева вернулся к рабочему месту.
- Всё, конечно, не просто, - сказал Дима, - и здесь нам с тобой ещё работать и работать! Но оградить бедную девушку от оставшихся злодеев, равно как и от долга, мы уже сейчас можем! Помнишь, в архиве Наркомата авиапрома ты нашёл отчёт о разбившемся истребителе? В том же августе?
- Это когда самолёт на просёлок рухнул?
- Оно самое! Так, сколько у нас злодеев? Трое подельников Олега Мазина, плюс двое из МФО... Гляди!
На мониторе появился кабинет майора НКВД Кнорова. Напротив него сидел неизвестный лейтенант и докладывал, заглядывая в бумажки, которые держал в руках:
- ... по предварительным данным, в ходе учебного полёта у истребителя И16 заклинило руль высоты, либо сказалась неопытность находящегося за штурвалом пилота Ф. На высоте примерно 800 метров машина сорвалась в штопор. Пилот Ф. не смог ни вывести машину из штопора, ни покинуть кабину. В результате истребитель рухнул на поле совхоза имени Парижской Коммуны. Из-за трагической случайности...
Кноров резко вскинул голову и остро посмотрел на подчинённого.
- Это по предварительной версии, товарищ майор! - спешно исправился тот. - В момент аварии на просёлочной дороге, пересекающей поле, оказался грузовой автомобиль ГАЗ АА, перевозящий рабочую бригаду в составе шести человек на строительство силосной башни. В результате истребитель упал в нескольких метрах от автомобиля, после чего прогремел взрыв. В результате: пятеро рабочих погибли на месте, один успел выскочить из кузова и отбежать на безопасное расстояние, отделался ожогами 1-й степени и вывихом левой руки, водитель автомобиля отделался контузией, ожогами 1-й и 2-й степени и переломом двух рёбер. А теперь самое интересное, товарищ майор, - лейтенант многообещающе взглянул на начальника и перелистнул страницу.
- Давай, не тяни! - поторопил Кноров.
- В ходе допроса пострадавший рабочий С. показал, что буквально за полминуты до катастрофы внезапно увидел рядом с собой в кузове совершенно посторонних людей. Все пятеро были странно одеты, явно не по-советски. Все они начали испуганно оглядываться и задавать вопросы с паническими нотками вроде следующих: "Что происходит, чёрт возьми?! Где это я?! Слышь, останови машину!". Рабочий С. клянётся, что не понимает, как эти люди оказались в кузове автомобиля. Между тем, своих товарищей по бригаде с момента появления новых людей и вплоть до катастрофы он не видел.
Лейтенант закончил докладывать и уставился на своего начальника, ожидая распоряжений. Майор некоторое время сидел молча, теребя перьевую ручку. Наконец, собравшись с мыслями, протянул руку за отчётом:
- Давай! Данные все записал?
- Так точно, товарищ майор!
- Хорошо, можешь идти. Я позову.
Оставшись один, Кноров ещё раз пролистал отчёт о происшествии и с задумчивым видом откинулся на спинку стула.
- Не по-советски, значит, одеты? - проговорил он про себя. - Ну-ну!
Он встал из-за стола, подтянул портупею и почему-то улыбнулся портрету Сталина на стене:
- Я вообще-то добрый, вежливый, хороший. Но ломаю рёбра и даю по роже!
Спасибо всем осилившим! Подписывайтесь на канал, оставляйте комментарии, жалобы, заявления, отводы. Спрашивайте – ответим!