Зигмунд Фрейд и Адольф Гитлер – два самых известных австрийца в мире. С течением времени их слава не только не уменьшается, но и растет. Являясь земляками и современниками, они не были знакомы лично, что не мешало им находиться в сложных отношениях. Когда бывший венский художник пришел к власти в Германии и начал постепенно отнимать у евреев те или иные гражданские права, многим стало понятно, что надо поскорее рвать когти. Но доктор Фрейд был плохим психологом и думал, что австрийские фашисты не такие злые, что Лига наций не допустит притеснений местных евреев, что заграница нам поможет и не даст Третьему рейху совершить аншлюс Австрии…
И обломался по всем статьям.
Тем не менее, в отличие от четырех своих сестер и многочисленной родни, основоположник психоанализа закончил свой жизненный путь не в печке лагеря Аушвиц, а мирно скончался в собственной квартире в Лондоне. Его свел в могилу рак горла, заработанный от сигар, которые он курил всю жизнь, не жалея признавать их фаллическим символом…
Давайте расскажем, как это у него получилось.
Во время Первой мировой войны доктор Фрейд потратил большую часть средств, которые ранее сумел накопить на старость. Однако, в последующее десятилетие свой капитал сумел частично восстановить – главным образом, за счет обеспеченных американцев, которые отправились за океан и тратили бешеные деньги на лечение у него благодаря разнице курсов доллара и европейских валют. Он даже с негодованием отверг предложение об эмиграции продюсера Сэма Голдвина, одного из основателей «Метро-Голдвин-Майер», который намеревался экранизировать его историю. Как это так, невоспитанный американец предлагает покинуть его любимую Вену, где дедушка провел всю свою жизнь!
Так или иначе, в начале 1930-х все стало постепенно налаживаться. Жить стало лучше, жить стало веселей. Но затем в Германии пришли к власти нацисты, которые начали сжигать его книги, поскольку считали психоанализ «еврейской наукой». А в 1934-м и в самой Австрии произошел путч, в результате которого к власти пришло местное представительство НСДАП.
Тем не менее, Фрейд считал традиционно сильный австрийский католицизм надежной защитой против национал-социализма. А соотечественников полагал добряками, в отличие от суровых любителей палочной дисциплины – пруссаков. Несмотря на серьезное изменение политического курса, какое-то время местные евреи чувствовали себя в безопасности. Но в начале 1938-го года при попустительстве западных держав случился аншлюс, а затем произошла Хрустальная ночь.
Даже самым осторожным людям стало ясно, что уже давно пора заводить трактор. Но вот именно теперь собрать чемоданы и тихо свалить было уже не так-то просто. Нацисты ввели кучу юридических ограничений, а самое главное – огромный налог на выезд, и даже расслабленные австрийцы эти меры горячо поддерживали.
На третий день после оккупации Австрии в дом к Фрейду пришли чернорубашечники, чтобы конфисковать предметы искусства и антиквариат. Натоптав своими сапогами, они отправились прочь, получив от жены дедушки немалую взятку. Затем самого доктора собирались увести на допрос, но вместо этого забрали его дочь Анну – та прихватила с собой лекарства, с помощью которых можно отправить себя на тот свет, но все обошлось. При вмешательстве людей из американского посольства ее отпустили, а затем обеспокоенные американцы организовали дежурство, чтобы не дать властям втихую пощупать дедушку за заднее место.
В это время его бывший пациент, а ныне посол США во Франции Уильям Буллит, глава Международной психоаналитической ассоциации Эрнест Джонс (тот самый, который считал, что Фрейд принял слишком много кокаина), а также состоятельная наследница Мари Бонапарт, правнучка родного брата того самого, работали на освобождение своего учителя и кумира. Они сумели не то организовать дипломатическое давление на нацистов, не то просто подняли шум, но в итоге Фрейда все-таки отпустили.
Правда, тот кто вел дело о его эмиграции, несмотря на международный шум, торговался, как черт. Старика ободрали, как липку, заставив заплатить «имперский налог на выезд», причем, большую часть суммы внесла мадмуазель Бонапарт. Делу лишь немного помог тот факт, что Антон Свервальд, офицер НСДАП, ответственный за управление имуществом евреев Австрии, симпатизировал всемирно известному психологу и пошел на риск, скрыв его счета в швейцарских банках.
Перед тем, как Фрейд со своей семьей сел на восточный экспресс, он написал для немецких чиновников такое письмо: «Я счастлив подтвердить, что до сегодняшнего дня, 4 июня 1938 года, ни меня, ни кто-либо из моих соседей по дому никоим образом не беспокоили. Партийные чиновники всегда относились ко мне и моим соседям по дому корректно и тактично».
В Париже свое почтение ему засвидетельствовали Сальвадор Дали и Стефан Цвейг, а в Лондоне, конечной точке маршрута – Вирджиния и Леонард Вулф и Герберт Уэллс. Он был хорошо принят Королевским психологическим обществом, иностранным членом которого состоял уже несколько лет. Фрейд прожил последний год своей жизни в почете и относительном достатке, прежде чем давняя болезнь (а точнее, неумеренное принятие морфия) его доконала.
Как хорошо быть известным человеком, если ты живешь в Германии в 1930-е годы!