Недавно в редакцию обратился Андрей ШИРЯЕВ с фронтовыми заметками его деда Константина Григорьевича Ширяева. Оказалось, что во время Великой Отечественной войны он вел настоящий путевой дневник, где рассказывал подробно о событиях 1945 года. Нам стало так интересно, что мы решили разузнать об этом человеке подробнее. А заметки обязательно попадут в выпуски журнала «Абакан».
— Андрей Владимирович, каким вы запомнили своего дедушку?
— Виделись мы с ним не так часто, как хотелось бы. Жила его семья в Алтайском крае, в Шарчинском районе, их было трое сыновей. Мой отец Владимир Константинович был самым старшим. Деда Константина Григорьевича не стало в 1980 году, когда мне было 12 лет. И запомнилось это время фрагментами. Это сейчас, глядя с высоты прожитых лет, я понял, что если бы мог, то спросил бы у деда гораздо больше о войне, да и уже известные истории воспринимаю совершенно иначе.
— Чему он вас научил?
— По характеру это был человек очень справедливый, но строгий, можно даже сказать жесткий. Возможно, жизнь так научила. Поэтому своим внукам, а нас было довольно много, он прививал уважение, дисциплину. Считаю, что дед был разносторонним и талантливым человеком. Школу-семилетку окончил за четыре года, потом работал учителем русского языка и литературы в Шарчинской средней школе Алтайского края. Любил стихи Пушкина и прекрасно их декламировал. Пытался привить мне любовь к шахматам, сам играл прекрасно. Помню, сядем за партию, он обязательно отдаст ферзя, чтобы усложнить себе игру.
— Когда Константин Григорьевич отправился на фронт?
— Призвали его еще в 1939 году, когда началась Советскофинская кампания. На тот период дедушка уже был женат, а старшему сыну, моему папе, было три года. Тогда в боевых действиях участвовать не пришлось, так как дед проходил службу в 29-м отдельном полку связи 7 ОА, получил звание старшего лейтенанта, а после этого сразу попал на фронт. Это было 15 ноября 1940 года, а закончилась его служба 22 июня 1946го. Получается, он прошел всю войну. В качестве наград ему вручили медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и медаль «За взятие Вены». Кстати, он закончил войну в звании капитана.
— Кроме тех историй, что есть в его «Путевых заметках за границей», что еще про войну рассказывал Константин Григорьевич?
— Вообще за такие записи могли серьезно наказать. Военная тайна и все такое. Быть может, дед и писал о первых годах войны, но данные не сохранились, к сожалению. Остались письма к семье, помню, когда их читал, удивлялся умению Константина Григорьевича писать, а потом и вести путевые заметки так, будто ты сам находишься на том месте, о котором читаешь.
Из разговора деда с отцом я узнал, как было тяжело людям в 1941-м и 1942-м, потому что все случилось внезапно, не были люди подготовлены совершенно. Ситуации были настолько тяжелые, что бойцы и притворялись мертвыми, и живьем закапывали себя в землю, лишь бы фашисты их не обнаружили. И не всегда получалось, все равно находили с помощью собак даже под землей и расстреливали. Это потом, когда произошел перелом, стало легче.
Да и в первые годы единственное, что помогало не сдаваться — это поддержка боевых товарищей. Каждый из них был преисполнен чувством долга, внутри подразделений создавались настоящие боевые братства. Дед рассказал, как они вынесли с поля боя их тяжело раненного командира. И ни у кого не было и мысли, чтобы бросить раненого товарища, пусть даже, не прекращаясь, шли бои.
Но, пожалуй, самой яркой историей в моей памяти осталась та, когда у Константина Григорьевича кто-то из родственников спросил: «С чем у тебя ассоциируется война?» На что он ответил, что с полным сапогом крови, потому что дед получил ранение, потерял много крови.
— Если ваш дедушка прошел всю войну, значит, и в Европе тоже был. Какие города он видел, и что там происходило?
— Согласно «Путевым заметкам за границей», началось у него все с Венгрии. Дед писал, что его поразило большое количество памятников, красивые многоэтажные здания, а военнослужащие Красной армии ездили на трамвае бесплатно. Население, кстати, в какой бы город они ни приехали, исключительно радушно встречало: все кланялись, снимали шляпы.
Но война еще не закончилась. Вот что пишет дед: «16 марта 1945 года в большой деревне всюду были армейские, корпусные и даже полковые штабы. Сунуть носа некуда, везде машины с установками. Вдруг рокот. Сотни зениток открыли целую завесу огня. Все покрылось дымом. Самолеты улетели, зенитки перестали бить. Началась артподготовка. Сплошной грохот орудий, взрывов бомб. Земля не только гудела, содрогалась от взрывов. У некоторых наводчиков кровь из ушей пошла от сильного звука. Это было в день прорыва немецкой обороны и перехода советских войск в наступление в районе севернее озера Балатон. Отсюда погнали фашистов из Венгрии в Австрию».
Константин Григорьевич не везде писал подробно, но порой всего пары предложений хватало. Например, есть такая запись: «13 апреля 1945 года нашей армией взята Вена. Сами слышали приказ о полном освобождении Вены».
— Чем Константин Григорьевич жил после войны? Чем занимался?
— Моему отцу было уже девять лет, когда дед вернулся с фронта, а вот моя бабушка Евдокия Ивановна, увы, умерла всего за несколько дней до его возвращения, не дождалась. Как бы тяжело ни было, пришлось восстанавливать страну. В военные годы в тылу жилось ничуть не легче, а с фронта мало приходило тех, кто был здоров, в основном калеки, без руки или ноги, а кто-то вообще не вернулся…
С тех пор и до самой пенсии Константин Григорьевич работал в райкоме партии Алтайского края, а именно, в селе Тюменцево. Думаю, что он также стал помогать восстанавливать школы, так что так или иначе преподавательская деятельность его касалась. В те годы на учителей действительно смотрели чуть ли не как на небожителей, дети ловили каждое слово.
— Что кроме дневника у вас осталось на память о герое из вашей семьи?
— Все его документы, несколько фотографий, орден, какие-то письма были переданы в Тюменцевский районный музей, а у нас осталась настоящая немецкая гармошка, которую дед привез с собой в качестве трофея. Тогда, согласно рангу, можно было что-то взять с собой. И знаете, он так виртуозно на ней играл! Звучит этот инструмент иначе, чем наша гармошка, и никто до сих пор так и не может понять, как на ней играть.
Известно, что гармонист — первый парень на деревне. Все гуляния с его участием, а Константин Григорьевич умел не только песни военных лет играть и петь, например «Катюша», «Землянка», но и частушки. Кстати, дед и его сослуживцы встречались, это было традицией, пели песни, вспоминали военные годы. Сколько бы времени ни прошло, эти воспоминания всегда будут вызывать слезы. Кроме деда в моей семье еще дядя по материнской линии воевал. Он приписал себе два года, и в шестнадцать лет отправился на фронт. Вспоминал, как они, пацаны, лежат в окопах на передовой и смотрят, как на них идут немецкие танки «Тигры»! А у них нет ничего кроме винтовок. К счастью, артиллерия успела подойти, и начался обстрел. Но спустя уже столько лет дядя все равно плакал, рассказывая нам об этих ужасных минутах.
Вспоминая и дядю, и деда, я понимаю, что они в свое время дали нам хорошее направление в жизни. То есть через их личный пример эти военные истории показали, что хорошо, а что плохо. За что им бесконечная благодарность!
Беседовала
Анастасия СПАЛЕВИЧ
Фото из личного архива Андрея Ширяева
