Этот человек, предавший свое Отечество и бежавший в Литву, не смог найти общего языка ни с королями польскими, ни со шляхтой литовской, ни с женой и ее родственниками, ни с соседями - боярами и крестьянами , ни с московитами, бежавшими с ним. Его ненавидели все, а он тоже ненавидел их всех и в ответ убивал, грабил, клеветал на них. Ненависть наполнила все его существо.
В предыдущей статье «Истоки клеветы на Ивана Грозного» было отмечено, что поток клеветы на государя Ивана IV Васильевича начинается в XIX векес «Истории Государства Российского» придворного историка, русофоба Н. М. Карамзина (1766-1826), который не пожалел самых мрачных красок, чтобы очернить правление Ивана Грозного, выставляя его преступником и тираном.
Вот некоторые из «бесчисленных злодеяний» Ивана Грозного того времени, описанные Карамзиным в своей «Истории» -
«Не было ни для кого безопасности, но всего менее для людей известных заслугами и богатством: ибо тиран, ненавидя добродетель, любил корысть. Гнев тирана, падая на целые семейства, губил не только детей с отцами, супруг с супругами, но часто и всех родственников мнимого преступника. Но смерть казалась тогда уже легкою: жертвы часто требовали ее как милости. Невозможно без трепета читать о всех адских вымыслах тиранства, о всех способах терзать человечество. Для мук были сделаны особенные печи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезывали людей по составам, перетирали тонкими веревками надвое, сдирали кожу, выкраивали ремни из спины...»
История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 2004-с.228
Даже из этого короткого отрывка видно, что это литературный язык, а не исторический. Литературовед И.И. Векслер (1885-1954) также отмечал, что «История» Карамзина более тяготеет к художественной интерпретации, чем к точному и беспристрастному историческому анализу.
Карамзин Н.М. и не был историком, издатель литературных альманахов и автор единственной сентиментальной повести «Бедная Лиза», получил заказ от правящей династии и выполнял его за огромное жалованье – две тысячи рублей в год (статья «Истоки клеветы на Ивана Грозного»).
Причем это был политический заказ, в котором лжеисторик Карамзин выступил пропагандистом династии Гольштейн-Готторпов (Романовы), показывая, что до воцарения немецкой династии вся история Руси – это мракобесие, дикость и невежество.
Одним из источников клеветы на Ивана Грозного Карамзин взял «Историю о князе Московском», написанную Андреем Курбским, бежавшим в Литву в 1564 году.
Как отмечает современный историк А.И. Филюшкин: «До сих пор история правления первого русского царя излагается по заложенной еще Н.М. Карамзиным на основе сочинений Курбского схеме «двух Иванов»: хорошего государя в 1550-е гг., времени реформ, времени правления «Избранной рады», и необузданного тирана после 1560 г., после смерти царицы Анастасии, разгона «Избранной рады» и «облютения» царя. Существование данной схемы — самый главный след в истории, который сумел оставить Курбский. Его глазами историки и литераторы смотрят на Россию XVI в. вот уже больше 300 лет».
Как сложилась жизнь Курбского в Литве
Князь Андрей Курбский был ближайшим другом Ивана Грозного, однако за его спиной вступил в переписку с Сигизмундом Августом, королем Польским, который обещал ему земли и королевскую милость. Курбский бежал в Литву вместе с небольшим отрядом московитов в начале 1564 года и по прибытии получил грамоту на Ковельское имение.
Однако в грамоте не было означено, что эта земля дается ему и его потомкам на вечные времена. Такая грамота по литовским законам не давала право собственности. Кроме того, получив грамоту на Ковельское имение, Курбский не мог вступить во владение, пока не примет участие в походе литовцев против России.
По возвращении из похода в 1565 году он, по распоряжению короля, был введен во владение Ковельским имением. Однако, он нашел свое имение в полном расстройстве, поскольку за время его отсутствия соседние владельцы начали насильно присваивать себе ковельские земли вместе с крестьянами.
Кроме того, Ковельскую волость населяли бояре господарские, мещане, владевшие землями и целыми селениями, пожалованными королевой Боной на праве полной собственности и находились под защитой Магдебургского права. Также там проживали и евреи, которые на основании королевских грамот также пользовались личной свободой и важными общественными преимуществами.
Эти свободные сословия король не мог подчинить Курбскому на вотчинном праве, так как это противоречило государственным законам. Поэтому Сигизмунд в 1567 году дал Курбскому грамоту на ленное право, которая весьма ограничивала его права, то есть это была королевская собственность, данная ему на содержание. А также Курбский был обязан служить военную службу, наравне со шляхтою великого княжества Литовского и не имел права ни продавать, ни завещать, ни закладывать свое имение.
Конечно Курбский был недоволен таким вознаграждением и тем, что он променял родовые вотчины на «кота в мешке». Присвоив себе самовольно титул князя Ковельского, Курбский начинает раздавать земли московитам, приехавшим с ним, в собственность, а те в свою очередь начинают борьбу с евреями.
Так, например, его урядник Иван Келемет велел вырыть в замке Ковельском водяную яму, наполнил ее пиявками и сажал туда евреев. Евреи в 1569 году отправились с жалобой в Люблин, где в это время проходил сейм и находился Курбский. Ему было приказано оставить евреев в покое и не нарушать их права.
Тогда Курбский развернул настоящую войну по захвату имений у своих соседей и сделался опасным для шляхты Литовской.
В 1571 году Курбский вступил в брак с Марией Юрьевной урожденной княжной Голшанской. Она дважды была замужем и от двух браков имела двух сыновей и дочь. Мария Юрьевна была богатая невеста, вместе с сестрой Анной она владела родовым имением Голшанских, несколькими вотчинными имениями в Литве, а также обширными имениями от покойных мужей Яна Монтолта и Михаила Козинского. Кроме того, она обладала значительным движимым имуществом состоявшим из драгоценных украшений, серебряной посуды, мехов и табунов до 500 лошадей, не считая рогатого скота.
Вступая с ней в брак, Курбский роднился с важнейшими литовскими фамилиями: князьями Сангушками, Збаражскими, Соколинскими, Полубенскими, Сопегами, Монтолтами.
Увлекшись богатством и знатностью невесты, Курбский упустил некоторые невыгоды. Во-первых Мария Юрьевна была уже пожилая и очень сварливая женщина, а во-вторых в семействе Голшанских велись непрерывные тяжбы. Сестры Мария Юрьевна и Анна Юрьевна постоянно ссорились, в эти ссоры вмешивался муж Анны Юрьевны Олизар Мылский, нападая на крестьян Марии Юрьевны, производя грабежи и разбои в ее имениях. Однажды Анна Юрьевна, встретив по дороге свою сестру сама напала на нее с толпою слуг и ограбила. Поэтому судебные тяжбы не прекращались.
Выходя замуж, Мария Юрьевна переписала на мужа все свои имения, выражая тем самым искреннюю любовь и власть над собой, но обрекая его на пожизненную вражду с детьми и родственниками жены. Вражда еще более усилилась, когда она в 1576 году написала завещание, подтвердив право Курбского на все имения и лишив своих детей наследства.
Однако Мария Юрьевна вскоре пожалела о своем поступке, наблюдая полное к ней равнодушие со стороны мужа, его отстраненность и постоянную опечаленность, видимо по родине, по брошенным в России жене и сыне.
Все это наскучило Марии Юрьевне и она решила освободиться от власти угрюмого московитянина и отнять у него свои имения. Тайно она выкрала документы на собственность и переправила своему сыну Яну. Когда Курбский обнаружил пропажу документов, произвел домашний обыск и к своему удивлению нашел в личных вещах княгини мешочек с его волосами, землей и заклинаниями.
Решив, что жена хочет лишить его жизни, Курбский запер ее в Ковельском замке, однако через нищих калек княгиня общалась с сыновьями и просила ее освободить из заключения тайно или открытой силой. Сыновья Ян и Андрей Монтолы начали действовать.
Андрей открыто объявил охоту на князя, начал нападать на его земли, грабить и убивать людей, а поймав крестьян под пыткой расспрашивал, где находится князь Курбский. Его брат Ян начал действовать через суд, написав жалобу, что князь морит свою жену в жестоком заключении, а затем поехал в Варшаву и подал жалобу королю.
Семейное дело Курбских было поручено Третейскому суду, который постановил их развести, поделить имущество и получить развод в духовном суде с записью в актовые книги.
Однако развод не примирил родственников Марии Юрьевны с князем, которые грозили лишить его жизни и объявили месть. Да и сама Мария Юрьевна, получив после развода документы на причитающуюся ей собственность, тут же подала на Курбского несколько жалоб, обвиняя его в избиении, в краже движимого имущества, в насиловании служанки, в краже бланковых листов с ее печатью и подписью.. Пришлось князю откупаться от бывшей жены Дубровицким имением и солидной денежной суммой.
В 1579 году Курбский женится на Александре Петровне Семашко, которая была не знатного рода, но вела себя очень благородно. Однако сразу после свадьбы, он по решению короля вынужден отправиться со своим отрядом на войну против царя Московского, примкнув к войску Стефана Батория. Все судебные дела против Курбского на это время были приостановлены. Он воевал под Полоцком, радовался вместе с поляками победам Стефана Батория и после взятия Полоцка написал Ивану Грозному два последних укорительных письма.
После этого похода отношения Курбского с королем окончательно испортились, поскольку Курбский воспротивился королевскому повелению и не разрешил набирать гайдуков в своих имениях. В ответ король направил гневное послание, где объявил Ковельское имение королевской собственностью. Стефан Баторий потребовал его к себе на суд, пригрозив лишением всего имущества.
Король опять отправляет его на войну против царя Московского под Псков. Уставший от невзгод и огорчений, Курбский пишет свое первое завещание, где наперекор королю, который не считает его ни вотчинным, ни ленным владельцем, называет себя князем Ярославским и Ковельским. Он противозаконно завещает своей жене Александре Петровне Ковельское имение, не имея детей мужского пола.
Однако Курбскому уже не суждено было повоевать в этом походе против московского войска. Он тяжело заболел и его с большим трудом привезли в Миляновичи.
А в это время начинается новая тяжба. Мария Юрьевна Голшанская, используя немилость короля к Курбскому, подала на него жалобу, обвиняя бывшего мужа в незаконном расторжении брака и признании ее прежних супружеских прав. Она добивалась, чтобы его брак с Александрой Петровной был признан незаконным, и дети не имели права на наследство. Курбский в ответ обвинил свою бывшую жену в прелюбодеянии и даже нашел свидетелей, но на суд к митрополиту не смог явится по причине болезни.
Пользуясь сложившейся обстановкой, бояре Ковельских имений и даже некоторые крестьяне обратились к королю с жалобами на притеснения и издевательства со стороны князя Курбского.
В довершении всего его предали Московитяне, которые бежали вместе с ним из России. Урядник Меркурий Неклюдов, хранивший ключи от княжеской казны, бежал вместе с золотом и деньгами.
Московитянин Иосиф Тороканов написал донос об убийстве Курбским своего урядника Петра Вороновецкого.
Однако Курбский, задавленный этими бедствиями и несчастиями, не выдерживает и умирает в мае 1583 года. А в 1585 году к вдове пришли королевские комиссары и, уплатив наследникам тысячу грошей, забрали земли в королевскую собственность, а затем Ковельское имение было передано зятю Марии Юрьевны Голшанской Андрею Фирлею на пожизненное владение.
Таким образом, рассматривая события последних девятнадцати лет жизни Курбского в Литве, можно сделать вывод, что эта жизнь представляла собой кошмарный клубок раздоров и судебных процессов.
Этот человек не смог найти общего языка ни с королями польскими, ни со шляхтой литовской, ни с женой и ее родственниками, ни с боярами и крестьянами, ни с московитами, бежавшими с ним. Его ненавидели все, а он тоже ненавидел их всех и в ответ убивал, грабил, клеветал на них. Ненависть наполнила все его существо.
Это исчадие ада протянуло свои грязные руки и в Московию, оклеветав царя Ивана Грозного, написав выдуманную им «Историю о великом князе московском» и несколько писем, изображая из себя «великого богослова».
Однако, именно эта клевета пришлась по вкусу русофобу Карамзину, который тоже был переполнен ненавистью к русскому народу.
Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого, утешающих я не нашел — заплатили мне злом за добро, ненавистью — за любовь.
Иван IV Васильевич, Духовное завещание