Уже давно все соседи знали, что Светлана пьёт. Несколько раз за лето она пыталась устроиться на работу, которую неизменно теряла из-за пристрастия к алкоголю. Выглядела женщина ужасно, от былой красоты не осталось и следа. Лицо её утратило человеческое выражение, стало как у всех пьяниц: глаза блёклые, кожа морщинистая, с каким-то серовато-пепельным отливом, абсолютно безвольное и вместе с тем виноватое. Некогда аппетитная фигурка теперь напоминала скелет обтянутый кожей. Даже если в доме была еда, она практически никогда не закусывала. Похоже потребность в еде у неё отсутствовала напрочь. Свою порцию Светка великодушно отдавала Саньку, тем самым выражая почтение к хозяину. Она всегда была занята поиском алкоголя или денег на него. За деньгами не брезговала приходить к собственному отцу, чтобы поделиться. День выдачи пенсии пьяница знала наизусть.
- Светлана, что ты творишь? Сколько можно пить? Работать устраивайся. Посмотри на кого ты походить стала. Мать от ужаса в гробу переворачивается...
- Папа, не учи жить, а лучше помоги материально... Я работаю домохозяйкой. Весь дом на мне. Думаешь это легко?
Отец только разводил руками. Дочь без зазрения совести вытаскивала у него большую часть пенсии и при этом приговаривала:
- Ты же ещё за сторожа деньги получаешь. Куда тебе их девать?
На словах у Светки всё выглядело достойно, а вот на деле... В доме практически никогда не было еды. Настю подкармливал дед, иногда соседи или бывшие отцовские друзья, давали денег и продукты. Если факт передачи оставался для Светланы незамеченным, то Анастасия уносила подарки к деду. Однажды материн ухажёр случайно увидел как девочка понесла пакет с продуктами в другую сторону от дома. Он отследил её и устроил урок нравственности прямо на улице.
- Ты, это жратву крысишь? С такими на зоне знаешь что делают? - с угрозой в голосе произнёс Санёк, схватил огромными лапищами пакет и со злостью вырвал его из рук.
Связываться с угрюмым и рослым пересидком, который только недавно освободился из мест лишения свободы, никто не хотел. Все его боялись, а Настя больше других. В тот день девочку спасло то, что по возвращению выпивка дома лилась рекой. Светка где-то раздобыла. Действуя по понятиям, как привык на зоне, без ответа эту ситуацию Санька оставить не смог, поэтому когда девочка вернулась домой, мать была уже в курсе дела.
Стол был накрыт немудрёным ужином - ливерная колбаса с жареной картошкой. Зловонный запах водки перебивал запах еды. Мать передёрнулась перед тем как выпить для храбрости, а затем торопливо опрокинула рюмку и поморщилась. Сожитель занял позу судьи и выжидательно посмотрел на Светку. Та, почувствовав на себе суровый взгляд любимого, осторожно начала:
- Что же ты, доченька, продукты мимо дома проносишь? Мы всё для тебя и как ты нас благодаришь?
- Дедушка попросил в магазин сходить и денег дал... Ты у родного отца еду отнимаешь?
- С него не убудет. Не жалей! Он подпольный миллионер. Пенсию получает, да работает ещё... Куда ему столько денег? В гроб с собой не положит, да и мы не дадим... - тихонько захихикала Светлана и преданно уставилась на своего повелителя.
- Чтобы в последний раз такое... иначе... - пригрозил Санёк. - Разбаловала девку совсем...
Анастасия любила свой дом. Здесь она жила воспоминаниями о прежней жизни, когда был жив отец, когда в доме был достаток, когда папа называл её любимой Принцессой. Несмотря ни на что, Настя одновременно любила, жалела и ненавидела маму. Но время шло и дом с постоянными попойками постепенно переставал быть домом, а превращался в проходной двор для маргиналов.
Особенно тоскливо и жутко становилось девочке с наступлением ночи. В окошках других домов жители, в тепле и уюте, готовились ко сну, пили чай с вкусным печеньем и расправляли чистые постели. Постепенно в окнах выключался свет и ишь кое-где оставался мелькать телевизор. Там, наверное, шли вечерние новости или прогноз погоды на завтра. А где-то заботливые родители читали перед сном своим детям сказку. Беспомощным взглядом Настя смотрела в эти окна и плакала от обиды. Вместе с этим, девочка испытывала огромный стыд за свою мать, непонимание, злость за несправедливость жизни. В школе она наблюдала за одноклассниками и не понимала, почему у них есть родители, а у неё их как бы не было. Папу убили, а мать дочь променяла на алкоголь. Анастасии было тяжело смотреть на сверстников. Она им завидовала. Но не их достатку, а простому семейному счастью. Ей тоже хотелось быть сытой и одетой, хотелось заботы мамы, хотелось быть хоть кому-нибудь нужной...
Учителя видели, что девочка приходила в школу не выспавшаяся и заплаканная. После беседы со школьным психологом, Настя сказала матери:
- Если не перестанешь пить, я заявлю в органы опеки или полицию...
Светка рассмеялась и ехидно спросила:
- Тебе плохо со мной? Хочешь пожить в детдоме? Заявляй, доченька!
Настя, как огня, боялась попасть в детский дом. Их семья состояла на учёте как неблагополучная, но из-за страха оказаться в детском доме, ей о многом приходилось молчать. Девочка верила, что однажды всё пережитое она будет воспринимать как страшный сон. Она будет жить счастливой жизнью, той, о которой она мечтала бессонными ночами.
Ради этой перспективы Анастасия терпела. Пьянки в квартире всегда проходили по одному и тому же сценарию. Сначала всё было хорошо и относительно спокойно, пока дома не заканчивалась водка. Настя ложилась спать, тоскливо прислушиваясь к тому, что происходило за столом, где мать с сожителем уже находились в омерзительно-пьяном состоянии. Насте удалось забыться в неуверенном, тревожном сне, но вскоре она проснулась с громко бьющимся от испуга сердцем. Из соседней комнаты доносятся бессвязные крики. Понять причину очередной ссоры, как всегда, не получилось. Девочка, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Обойдётся или нет?
После невнятного мычания пересидок бьёт кулаком по столу. Слышится звон разбитой посуды. Значит не обойдется. Затем прозвучал глухой удар. Настя уже знает: так бьют по человеческому телу, и в горле встает ком от жалости и презрения к матери, в ушах застревает звон от шлепка.
- Неси водку, иначе убью... Я контуженный! - истошно орёт Санёк.
- Так денег нет... - пытается оправдаться Светка.
- Не волнует... Раз денег нет, не пей моё...
Плачущая Светлана врывается в комнату дочери и начинает рыться в её письменном столе.
- Что нужно? - спросила Настя горе-мамашу.
- Где у тебя серьги лежат? - хрипит мать.
- Так ты уже все серьги и кольца, даже бижутерию, пропила...
- У тебя ещё есть. Эдька тебе на первый класс дарил...
- Их нет... - ответила Анастасия, гордая собой, что предусмотрительно отнесла отцовский подарок к деду.
- Отдай! Кому говорю? - почти прокричала Светка и сдёрнула с дочери одеяло.
- В кого же ты превратилась? Смотреть тошно...
Настя старалась оставаться спокойной, но почему-то от негодования ей не хватало воздуха. Девочка протянула руки к стулу, где лежала, аккуратно сложенная одежда. Она всегда её складывала рядом с кроватью так, чтобы в любой момент можно было быстро одеться и убежать.
- Никуда не пойдёшь, пока не отдашь серьги... - пригрозила Светка и попыталась преградить дочери путь.
Что есть силы Анастасия оттолкнула мать. Та и без того еле стояла на ногах, поэтому потеряла равновесие и рухнула в кровать.
- Если б папа был жив... Он никогда бы не дал меня в обиду...
- Дура, кого ты называешь отцом? Папа... - Светка передразнила дочку и злорадно улыбнулась. - Эдька... тебе... посторонний человек. Он просто пожалел тебя и не дал сделать аборт... А твой кровный папаша живее всех живых...
- Не смей даже прикасаться к воспоминаниям о папочке! Ты его мизинца не достойна...
Духота всё сильнее заполняла каждую клеточку организма Насти. Ноги и руки дрожали. Они с трудом слушались хозяйку. Девочка от обиды, от услышанных слов, от всего ужаса, происходящего в их квартире, выскочила в прохладу ночи подальше от пьяной матери, от её угроз и глупых небылиц...