Фильм «Земун», вышедший в конце 2022 года, обрел успешную фестивальную судьбу: на фестивале «Окно в Европу» он получил приз от киноведов и кинокритиков, а на IX Забайкальском международном кинофестивале в 2022‑м был удостоен приза зрительских симпатий. На фоне режиссеров-новичков, в большинстве своем вяло копирующих западных монстров, Эдуард громко заявил о себе и выглядит исключительно. Мы побеседовали о жанре современного триллера, о секретах мегауспешных кассовых сборов, о том, что такое «пожертвовать фестивальной офигенщиной», и о конфликте с Алексеем Учителем.
– Эдуард, когда вы работали над мистическим неовестерном «Земун», как вы выбирали локацию для съемок фильма? И какими были ваши источники вдохновения?
– Мы специально выбрали Воронежскую область. Потому что мне очень нравится писатель Андрей Платонов, все читали его роман «Чевенгур», повесть «Котлован». Мир Платонова мне полюбился, и захотелось его интерпретировать как художнику и как автору. Бывают ситуации, когда ты можешь переписать сценарий классического произведения, но это не мое. Мне захотелось исследовать именно мир Платонова – это национальный код, космическое соединение природы, смыслов, политики и вообще русскости. Это было первое отправление, а дальше нашлось слово «Земун». Прокатчики говорят: «Это непрокатное слово, некоммерческое». А слово-то красивое, никогда в жизни оно зрителям не являлось. Оно стало направлением.
– Почему вы выбрали на главную роль актера Евгения Ткачука? Это был ваш выбор или навязанный вам продюсерами?
– Это был не мой выбор. Хотя я с Евгением знаком с 2016 года, у меня для него была другая роль – юродивого Власа. Я понимал, что он очень крутой актер, а 300 тысяч рублей за смену у режиссера-дебютанта не будет. Мы эту экономику сейчас познаем. Изначально на главную роль у меня был выбран другой актер, неизвестный. Но Евгений прочитал сценарий и сказал: «Я хочу играть Егора». Он сам захотел сняться в фильме «Земун» и очень помог мне как дебютанту и нашей команде. Он большой молодец! Работал Евгений не бесплатно, не волнуйтесь.
– Давайте поговорим о технологиях создания фильма. Из каких кирпичиков складывалась ваша картина?
– Мы не хотели просто поиграть в славянский миф, не хотели этой этнической фольклорщины. Есть прекрасный американский исследователь мифологии Джозеф Кэмпбелл, почти весь Голливуд на его книгах выстроен (Джордж Лукас и другие большие режиссеры). Кроме того, мне нравится «Тысячеликий герой» – его прекрасная книга. В 2015 году все вместе соединилось: Платонов, Кэмпбелл, плюс вышел в кинотеатрах фильм «Безумный Макс: Дорога ярости» Джорджа Миллера, который меня зарядил и дал мощное впечатление. В итоге 2015, 2016, 2017 годы история «Земуна» варилась, соки активно вырабатывались…
– Какие трудности вам пришлось преодолеть во время создания «Земуна»?
– Очень многое ушло из фильма в контексте финальной вариации сценария и финального монтажа. Сегодня вспоминал, например: даю два кадра без текста, а знаю, что у меня там был прописан хороший диалог, когда герой смотрит на фотографию своей матери… Все-таки я за то, чтобы у режиссера было больше прав. Если честно, порой у нас нет прав. На самом деле у дебютанта большое испытание в контексте согласования и отвоевывания своих прав и прав, смыслов фильма у продюсеров, у тех людей, которые дали возможность картину снимать. К сожалению, это болевая вещь.
– Как известно, продюсером триллера «Земун» стал заслуженный кинорежиссер, сценарист Алексей Ефимович Учитель. Расскажите, с чем продюсер был не согласен? Что вам пришлось отвоевывать?
– Там есть склейка в диалоге с Власом, если вы внимательно смотрели фильм. И вдруг появляется собака. Были продолжение этого диалога, определенные смыслы и напряжение. Как известно, Влас олицетворяет фигуру юродивого, а у нас на Руси юродивым позволяется говорить больше, чем другим, и проговаривать определенные болевые вещи. Я имею в виду историю про землю, патриотизм, про то, кто накормил, кто сам сожрет, кого земля сожрет… Эти вещи дальше в диалоге касались определенной ситуации политического характера. Да, мы признаем, это цензура. И мне сказали: «С таким фильмом можешь идти дальше». Поэтому я был вынужден пойти на эту склейку.
И еще у нас была другая история финала. Мало кто знает, в финале был замечательный кадр: немая играла на дудочке, а внизу по траве полз герой, потому что слепой ничего не видит. И вот он хватался за нее руками и вставал. Мы видим у него такие же белые глаза, как у Глеба. Немая шла впереди, а он шел за ней, держась за спину. За ними шли коровы, и этот пейзаж с тремя деревьями, вся эта история туда уходила. Но Алексей Ефимович Учитель не понял задумку. Когда произошла эта скандальная история, я нагрубил Алексею Ефимовичу и редакторам, которые не поняли какие-то вещи.
– Почему они сочли вашу версию финала неподходящей?
– Они сказали: «Это слишком образно!» Однако, когда прошло какое-то время, я со стороны на это посмотрел, и мне понравилось. Это не только про надежду, это про то, как главный герой поступит. Про то, как поступит человек в зале и что он хочет. В результате все срослось.
– Расскажите немного подробнее, по какому принципу был выбран жанр триллера «Земун»?
– Мне хотелось сделать трагедию. Хотя в моей жизни никаких трагедий нет. Скажу лишь одно: понятно, что все мы сшиты и трагедией, и мелодрамой, и комедией. Но когда мы выбираем историю и жанр, мы делаем ставку на элементы, орудие нашего труда, которым мы будем входить в зрительское подсознание. На мой взгляд, трагедия и драма – такие жанры, которые давно на экране не были представлены в хорошем смысле этого слова.
– Многие зрители отметили после просмотра фильма «Земун», что он пропитан страхом и тревогой. Что вы можете ответить им?
– Вы поймите, что страх – это чувство, оно не плохое и не хорошее. Но оно есть. Вы можете отрицать его, желать от него отказаться, чтобы его не было. Тем не менее страх есть, его невозможно взять и закрыть, сказать: «Жизнь про другое». Мне кажется, что и мы не говорим в «Земуне» с точки зрения безысходности, ужаса и танатоса. Мы рассказываем о том, что есть определенная природа, мы выбрали ее в божественном ключе в образе белой коровы. Это красиво. И обратите внимание на реку Стикс, которая забирает героя. Я считаю, что человек из деревни – это мужественный, сильный и красивый человек. Кстати, брат Пашка, антагонист, который противостоит главному герою Егору в родной деревне, – это свет, нам захотелось его показать. В «Земуне» есть также девочка, есть Варвара – это тоже люди со светом внутри.
– Вы человек-оркестр: режиссер, сценарист и актер. Но в основу сценария «Земуна», который вы написали, лег тривиальный сюжет. Почему?
– Я думаю, что таких историй много: раздел имущества – заводов, ферм и пастбищ. У нас же у всех есть машины, отъезжаем от города и видим эти бывшие серенькие совхозы. Раз проехали, два проехали, три проехали. А вот интересно просто представить: как случилось так, что это теперь руины? Ведь там история какая-то произошла. А в 1956 году там все было круто, октябрята были.
– Кассовые сборы «Земуна» в России составили порядка 57056 долларов. Довольны ли вы результатами фильма в прокате?
– Во время проката фильма я видел каждый зал в кинотеатрах, видел заполняемость. Я не делал выводы, плохо это или хорошо. Но вот такая она, реальность. У нас вышел фильм в прокат, вроде бы какая-то реклама была. По результатам проката я могу сказать, что понимаю, какая это сторона. Речь идет о потреблении того, что мы делаем. При этом кинокомпания «Вольга» молодцы, сделали нам хорошую программу для проката и достойно представили фильм. Другое дело, что нас мало, и это надо признать. Не спорить с этим, не доказывать что-то кому-то. Да, я пожертвовал в своем фильме «фестивальной офигенщиной», но не жалею об этом.
Андрей ДМИТРИЕВ
Читайте материал в сетевом издании «Учительская газета».
