«Человечество уперлось в кирпичную стену»: Джон Кейл о Velvets, Нико, ковиде и о мире испорченном оружием
Чал Рэйвенс
На рубеже 80-летия Джон Кейл выпускает тихо бунтующий альбом, вдохновленный убожеством пандемических лет, на котором вечно беспокойный и вечно авангардный музыкант освобождается от бремени
Джон Кейл одет в черную сутану священника и носит нитку жемчуга там, где должен быть собачий ошейник. Копна седых волос завершает наряд, которым он с гордостью щеголяет в клипе на свою недавнюю песню «Story of Blood». На нем он погружает руки в красную краску, а поверх мелькают тонированные фотографии похорон и крещений. «Это история крови», — повторяет он, его хрипловатый голос убаюкивается теплым альтом Натали Меринг, она же Уэйз Блад. — «Она движется кругом, сбивает тебя с ног».
«Я пытался предложить что-то, а не стучать людям по голове», — говорит Кейл, вещая из своего любимого Лос-Анджелеса. Но, как он сетует, «у меня очень плохо получается сбавлять тон». Смерть не дает ему покоя. Его новое видео не обладает той шокирующей ценностью, как его прежние сценические выходки (хоккейные маски, обезглавливание курицы, забрызганные кровью манекены), но Кейл — тот редкий артист, который продолжает удивлять своих поклонников и, возможно, самого себя, даже когда ему уже за восемьдесят.
Меня захватил хип-хоп. Это было намного интереснее, чем рок-н-ролл.
«Story of Blood» задает тон «Mercy», всему 17-му сольному альбому валлийского авангардного музыканта. Написанная в бездне ковида, это задумчивая, тихо бунтующая пластинка собранная из мрачных факельных песен, электроники в стиле рококо и гипнотических голосов — нечто совсем иное, чем «Shifty Adventures in Nookie Wood» 2012 года, его предыдущий альбом. «Многие из этих песен были написаны в период траура и потерь», — говорит Кейл. — «Все, кого я знал, чувствовали это. Человечество уперлось в кирпичную стену. Было слишком много бесконтрольного уродства».
Кейл никогда не уклонялся от уродливых тем. Несмотря на его элегантную внешность, под поверхностью его песен всегда бурлят горечь и гнев, которые когда-то усугублялись наркотической паранойей, которая была профессиональной опасностью рок-звезд 70-х и 80-х годов. Он писал о жестоких убийствах ("Gun"), женщинах-самоубийцах ("Hedda Gabler") и неизлечимом нигилизме ("Sabotage"). В Голдсмитском университете Лондона он привел в ужас своих наставников тем, что во время сольного концерта разрубил топором фортепиано; в ответ заведующие кафедрами признали его «самым ненавистным студентом».
Но настроение у «Mercy» скорее смиренное, чем конфронтационное. Он больше не злится — он разочарован. «Что делать в обстоятельствах, с которыми мы имеем дело?» — вопрошает он себя. — «Ты просто раздражаешься и облекаешь свое раздражение в другой вид самоуспокоенности, или что?»
Кейл никогда не записывал дважды одно и то же. Со времен его экспериментов с изменяющим сознание дронированием, в 60-х годах и эпохальным артом Velvet Underground, группы, которую он создал вместе с Лу Ридом, он создал эрудированный камерный поп, зажигательные рок-шоу и оркестры дронов (летающих роботов). «Mercy» считается одной из его самых спокойных работ. Среди чувственных, душещипательных текстур таятся воспоминания о возлюбленной и прощание с «величием, которое было Европой», теперь «тонущей в грязи».
Поклонники архаичного лиризма Кейла — ссылок на Дилана Томаса, Шекспира и Суонси; загадочных строк о "строгальных озерах" и "попугайской слюне" — будут поражены универсальностью альбома. Заглавный трек, причитание о мире, заполненном оружием, открывающийся заявлением, столь же бесполезным, сколь и политическим: «Жизни имеют значение, жизни не имеют значения». Смелые фразы («Это не конец света», «Я знаю, что ты счастлив, когда я грущу») повторяются как лозунги. «Мне показалось, что на этом альбоме я более откровенен, чем в последнее время», — говорит он.
«Дзен многое снял с моих плеч. Я имею в виду, что мое происхождение как валлийского пресвитерианина не подпитывалось никакими буддийскими идеями».
При этом Кейл имеет привычку ходить вокруг да около и держать длинные паузы, когда его мысль зависает или меняет направление. Когда его спросили о религиозном подтексте названия альбома, он заявил, что никакой связи нет; он выбрал «Mercy», «потому что оно охватывает так много всего... Оно дает вам свободу действий с одной стороны и любопытство с другой». Его эллиптические рассуждения почти напоминают ряд дзенских коанов — напоминание об интеллектуальном бульоне, в котором варился Кейл, когда он приехал в Нью-Йорк в 1963 году с альтом в руках как студент-стипендиат в водолазке из долины Амман.
После обучения у лучших представителей нового авангарда, включая Янниса Ксенакиса и Аарона Копленда в колледже Тэнглвуд в Массачусетсе, Кейл поменял академическую строгость на пылкие эксперименты в центре Манхэттена и стал водин ряд с Джоном Кейджем, Йоко Оно и Алленом Гинзбергом. Знакомство с их идеями о дзене «действительно сняло большой груз с моих плеч», — говорит он. — «Это помогло мне пройти через всё». Он становится бесстрастным. «Я имею в виду, что мое происхождение как валлийского пресвитерианина не подпитывалось никакими буддийскими идеями».
Знакомство с восточной религией также помогло ему справиться со странной новой музыкой, которую он создавал вместе с джазовым саксофонистом, ставшим старейшиной минимализма, Ла Монте Янгом и экспериментальным скрипачом Тони Конрадом в их ансамбле Theatre of Eternal Music. «Насколько абстрактным вы хотите стать?» — таково было правило того времени», — говорит он об их новаторском сотрудничестве. — «Как вы поддерживаете дронирование? И когда у вас есть дронирование, куда вы его ведете?».
Он экспериментировал с этим вопросом в Velvet Underground, где его своеобразное партнерство в написании песен с Лу Ридом ненадолго стало воплощением раскаленного ядра фрик-сцены 1960-х годов: холодная луна для палящего солнца Сан-Франциско. Изгнанный после двух альбомов, Кейл провел следующее десятилетие за написанием некоторых из своих самых известных альбомов, не говоря уже о раунде хиппи-минимализма с Терри Райли и классическом сете с Royal Philharmonic Orchestra. Его работа в качестве приглашенного музыканта и продюсера была столь же впечатляющей: он выпустил так много влиятельных записей эпохи, включая первый альбом Stooges, первый альтбом Патти Смит «Horses» и дебютный альбом The Modern Lovers, так что едва ли можно представить панк без его вклада.
Возможно, его самая новаторская студийная работа проявилась на четырех сольных альбомах, которые он записал с Нико, обрамляя этот необыкновенно призрачный голос аранжировками из струнных и колокольчиков. Хотя она умерла в 1988 году, память о ней жива. Он отдает ей дань в песне «Moonstruck (Nico's Song)».
«Со временем ее песни становятся все лучше и лучше», — говорит Кейл. В ее музыке есть какая-то нездешняя красота, — замечаю я. «Я это признаю. Но она много работала над этим, над этой нездешностью. И это пошло ей на пользу. Ее лирика, вам придется покопаться в ней. Ты всегда задаешься вопросом, что она хотела этим сказать? А я никогда не хотел задаваться этим вопросом, я просто принимал ее такой, какая она есть».
Если сейчас вклад Кейла в канон кажется очевидным, то на протяжении большей части его карьеры он таковым не был. После ухода из Velvet Underground в 1968 году он чувствовал себя зажатым между дисциплинами: должен ли он придерживаться классической строгости, авангардного экспериментализма, старого грязного рок-н-ролла — или всех трех одновременно? Его работы часто не соответствовали преобладающим тенденциям.
Целью Velvets было «загипнотизировать аудиторию, чтобы подсознание взяло верх», — писал Кейл в своей автобиографии 1999 года, но он быстро отошел от этого образа действий. — «Я все еще пытаюсь освоить детали создания хороших мелодий, хороших ритмов. Меня все равно захватил хип-хоп», — говорит он. — «То, что происходило в хип-хопе, было гораздо интереснее, чем создание рок-н-ролла. В нем была настоящая любознательность — и это было забавно, и я это оценил. Я подумал: это авангард настоящего времени, так что давайте просто начнем».
«В его студии не было ни нормальных вещей, ни барабанов. Я думаю, в какой-то момент он разбил их все». Уайз Блад
За последнюю треть своей карьеры он изменил свой звук с помощью цифровых инструментов и Auto-Tune, нашел вдохновение в таких рэперах, как Эрл Свэтшот и Кендрик Ламар стал моделью для Comme des Garçons и облачился в одежду от Rick Owens и Hood By Air (разумеется, всегда в черном). Кейл работал над песнями для «Mercy» два с половиной года, когда решил, что им нужно больше "цвета", поэтому он пригласил предыдущих коллабораторов, включая исполнителей с концертов в честь 50-летия Velvet Underground, которые он устроил в 2017 году: балтиморские экспериментаторы Animal Collective, электронные композиторы Лоред Хейло и Actress, инди-дуэт Sylvan Esso, поп-певица Тей Ши и лондонские панки Fat White Family.
Уайз Блад взошла на борт раньше чем пришел ковид. Когда она приехала в его студию в Лос-Анджелесе, то с удивлением обнаружила, что единственными инструментами были «куча маленьких детских пианино». Ни барабанов, ни нормальных инстурментов, только эти маленькие детские пианино. Я думаю, в какой-то момент он разбил их все. Он пытался сделать сумасшедший звук. Но он действительно примитивен, понимаете ли? Это все очень концептуально в некоторых отношениях, но очень сыровато в других».
Она описывает Кейла как "настоящего ученика жизни". Смеясь, она добавляет: «Мне кажется, что он всегда хочет расширить границы. Он не такой ностальгирующий, как я, а я моложе его».
Как бы ни менялась и модернизировалась продукция Кейла на протяжении десятилетий, он сохраняет тот же открытый подход к открытиям и творчеству, с которого началась его карьера. Он вспоминает свои первые годы в Нью-Йорке, когда он пытался понять, как его музыка соотносится с дзен-экспериментами Кейджа и дрон-колдовством его наставника Янга. «Я понял», — мудро говорит он, — «что не понимать направление их мышления — это более простой способ справиться с этим, чем пытаться разобраться, разбираться и разбираться».
Альбом «Mercy» вышел в конце января 2023 года