Зоя принимала почту, как обычно. Привычно подписывала накладные, пересчитывала газеты, журналы, мельком взглядывала на адреса писем. Внезапно ей подумалось о тех письмах «до востребования», которые пришли на ее почту. Как правило, такие приходят в городские отделения, да и то, потому, что адресат ждет его, это письмо, приходит, выясняет, нет ли такого письма. А в деревню – такое случается очень редко, ведь все всё равно узнают, что кому-то пришло такое послание. Да и кто может знать, что оно ожидает кого-то?
А в ее отделение пришло два таких письма. Только одно принесло беду, разочарование, а другое, возможно, принесет счастье. Вот и будет счастье до востребования. Хоть и не ждал, и не требовал его адресат...
Зое почему-то очень хотелось, чтобы у Надежды все сложилось с этим солдатом, хотя много неприятностей терпела она от нее.
Тося переносила беременность плохо: по утрам мучила тошнота, любые запахи раздражали, пока приготовит обед, сто раз выбежит на улицу. Женя как мог помогал, старался все по хозяйству сам, заботился о ней. Но Тося все больше чувствовала себя виноватой перед ним, старалась не показывать ему свое состояние. Часто приходила мать, приносила молоко, сметану, творог. Василий не приходил, Тося не хотела его видеть. Он сердился, выговаривал жене. Ольга как могла защищала дочку, но Василий кричал на жену, обвинял ее в том, что это она настраивает ее против отца. Ольга сначала плакала после таких обвинений, но однажды, когда Василий снова разошелся, она не выдержала и, ударив ладонью по столу, громко сказала:
- Хватит! Все у тебя плохие, один ты хороший! Все тебе должны, а ты никому? А ты забыл, с чего это все началось? Забыл?
Она приблизила к нему свое лицо совсем близко, в ее глазах Василий увидел не только гнев.
Он на минуту опешил от такого поведения жены, которая за всю их совместную жизнь никогда не позволяла себе повышать на него голос. А если он напивался, приходил домой поздно, а то и руку поднимал на нее, то она просто плакала. И вдруг – прямо взрыв!
Он поднялся со стула, двинулся в ее сторону с поднятой рукой, но вдруг наткнулся на взгляд, в котором больше не было страха. Ольга смотрела на него прямо и смело.
- Ну, ударь! – сказала она. - Я уйду к дочке! Живи сам, как хочешь! Надоело!
Василий обмяк, он был в недоумении: Ольга, которая защищала его от всех разговоров, исполняла его желания, не позволяла дочке критиковать его даже в малом – теперь была совсем другой!
Она вышла на улицу. Вечер был свежим, тихим. Солнце уже село, и с запада, четко выделяясь на еще не совсем погасшем небе, надвигалась огромная туча. Оттуда тянуло запахом дождя, как это бывало летом. Ольга села на ступеньки, задумалась. Конечно, Василий и в молодости не отличался ласковым отношением к ней, но после того как вернулся с фронта, стал совершенно резким, даже грубым. Он считал, что его слово должно быть непререкаемым, требовал внимания к себе, независимо от того, кто был рядом. Даже его мать, которая тогда была еще жива, качала головой:
- Что ты творишь, Васька? Кто ж такое терпеть будет?
А он отвечал:
- А не будут терпеть – пусть убираются на все четыре стороны! Я один не останусь – вон сколько девок да вдов в селе!
Ольга слышала все это и только глотала слезы: ждала его, думала, что если вернется, жить будут они совсем по-другому, ведь такое вытерпели! Но ласку она увидела только в первые дни после его возвращения, да и то в редких перерывах между пьянками. А потом все пошло по-старому. И когда дочка решила, что уедет с Иваном, он встал на дыбы: он не разрешает!
- Ну чего ты взбаламутился? Пусть едет, они решили пожениться!
- Пожениться? А кто сватал ее? И чего она в городе не видела? Я сказал, что не будет этого, значит, не будет!
Ольга и тогда не пошла против него, наоборот, стала уговаривать Тосю, а когда она сказала, что ждет ребенка, сразу сказала мужу. Тот кричал, называл дочку разными словами, а когда Ольга попыталась образумить его, ударил ее. Иван уехал, а Василий стал приводить свой план в действие.
И вот теперь Ольга больше не боится его! Грозит, что уйдет к дочке. И глядя на нее, можно думать, что она сделает это. Смотри ты, как осмелела! Думает, что ослабел Василий? Нет, он еще покажет, кто в доме хозяин! Он вышел на ступеньки. Ольга не повернула к нему головы. Василий остановился, резко произнес:
- А ну-ка, иди готовь ужин! Ишь, расселась!
Ольга не шелохнулась. Василий повторил:
- Не слышишь, что ли? Или показать тебе, куда идти?
Ольга поднялась, прошла мимо мужа, не глядя на него. Вошла в комнату, собрала на стол и ушла в спальню. Василий понял, что она не выйдет. Он сел за стол, но еда не лезла в горло – так возмутило его поведение всегда покорной жены. Он бросил ложку на стол, закурил и вышел во двор. Не хотелось думать, что его власть над женой кончилась. И как теперь жить? Неужели подчиняться ей? А если и вправду уйдет к дочке?
Ночь становилась все темнее. Туча затянула небо, звезды пропали. С огорода потянуло прохладным ветерком. Залепетала листва на тополе, шевельнули листьями почти уснувшие вишни. Чувствовалось, что приближается дождь. Василий вошел в дом, громко сказал:
- Там дождь собирается, может, белье поснимаешь с веревки?
Ольга молча вышла во двор. На нее пахнуло холодной сыростью, она быстро стала собирать почти высохшее белье, складывая его в таз, нанизывая прищепки на веревочку. Когда она подходила к порогу, пролетел порыв ветра, первые капли застучали по листьям, по крыше.