В прошлой части мы начали говорить о так называемой Первой Казани – собственно, первой из крупных русско-казанских войн. После первого бесславного, но в общем прошедшего и без особенных негативных последствий похода 1467 года, после серии взаимных уколов, в целом более удачной для русских войск, Иван III решил предпринять новую попытку – более масштабную, чем любая прежняя. В 1469 году основное войско под руководством воеводы Константина Александровича Беззубцева должно было спуститься на судах из Нижнего Новгорода, другой отряд должен был пройти тысячи километров по Вятке и Каме и прибыть к Казани одновременно с основными силами.
Но выступление Новгородского отряда затягивалось – то ли из-за подготовки судов, то ли из-за недостатка припасов. Возникла возможность фатальной рассинхронизации групп – и тогда великий князь экстренно меняет планы. Он принимает решение отложить общий удар до готовности новгородцев, а перед этим направить на земли Казанского ханства отряд добровольцев, с тем, чтобы они подготовили почву и нанесли максимальный ущерб краю. И вот тут происходит довольно любопытная вещь – в качестве добровольцев вызывается почти всё войско! И в итоге якобы не готовая армия едва не в полном составе пошла в наступление. С чем это могло быть связано? Вариантов много. Например, воинам мог не нравиться назначенный из центра командир – воевода Константин Беззубцев. Те, кто ушёл из Нижнего Новгорода в поход, избрали себе другого главу – уже упоминавшегося в прошлой части воеводу Ивана Руно – того самого, который с отрядом в 300 воинов (ой даже не спрашивайте с кем хочется их сравнить) оказался отрезан от своих в глубине ханства, но сумел вернуться, да ещё и, как видно, с добычей. Судя по всему, Иван Дмитриевич был человеком отчаянной смелости, или лучше будет сказать лихости – судя по успешности его дел, за храбрыми решениями стоял точный расчёт. Ну и ещё – Руно уже успел повоевать с казанцами – и знал, как их бить.
Ещё одним фактором, возможно, было то, что у осторожного москвича Беззубцева и у Руно и большой части воинов были разные взгляды на то, насколько тщательно нужно готовить экспедицию против ханства. Беззубцев по указке Ивана III ориентировался на большой поход и концентрический удар, требующий существенных ресурсов, а вот местные воины явно хотели в полюшко погулять. И дальнейший ход событий явно это подтверждает. Дело в том, что если княжеский приказ предписывал только разграбление вражеского предполья, то Руно повёл свою ватагу прямо на Казань – и не скрывал, что идёт «искать ратной чести». Схожие мотивы были и у многих простых ратников. Но можно, к слову, взглянуть на это и с другого ракурса – в любом случае поход на Казань дело, сопряжённое не только со славой, или с добычей, но и с большой опасностью. Судя по всему, в областях, граничащих с ханством, уже хорошо понимали – хищника нужно душить – пока он ещё не вырос, как можно скорее.
Скорость стала важнейшим элементом удара Руно – удара успешного. Суда спустились к Казани всего в три дня – и налёт вышел удачным. Неожиданным налётом русские сумели не только взять добычу и сжечь посад, но и, что куда важнее и благороднее, освободить большое количество пленников. По-видимому, именно они, не умещавшиеся на имевшиеся суда, вынудили Руно изменить планы. Вместо отхода в свои пределы войску пришлось отступить на остров Коровнич, ожидая прибытия основных сил. Был послан гонец, но вот проходит день, другой, неделя – а Нижний Новгород не даёт ответа. На восьмой день к ожидающим ратником прибежал таки посланец, но не оттуда, откуда надеялись, а из Казани. Сбежавший русский пленный и сообщил, что татары готовят крупные силы для нападения на их отряд. Ситуация стала накаляться - русские приготовились к бою и сумели отбиться от первого приступа, несмотря на то, что не все выполняли указания воеводы. Руно держался на харизме – и быстро осложнившаяся ситуация стала подрывать его авторитет. Надо думать, многие сочли, что воевода Беззубцев, а то и сам князь решили просто бросить не исполняющих приказов бойцов на произвол судьбы. После боя русские перешли на находящийся выше по течению Ирхов остров, более удобный для обороны.
И тут, на счастье ратников и освобождённых пленников, всё же прибыл Беззубцев со своими силами. Но и у принявшего на себя командование московского воеводы дела были не слишком хороши. Казанцы, оправившись от первого испуга, решили собрать всё, что могли, чтобы раз и навсегда покончить с угрозой городу. Да, для объединённых сил, в отличие от рати Руно, они уже не представляли большой угрозы – но и саму Казань прикрывали надёжно. Воеводы сидели на острове, ожидали подхода северной рати с Камы и посылали письма вятчанам, призывая их в поход, но вскоре у них кончились припасы, и они, не имея никаких известий от других отрядов, начали отступать. Любопытно, что во время отступления русские встретили ханшу, мать хана Ибрагима и жену Касима – т. е. русского ставленника, плывущую из Москвы, которая сказала им, что заключён мир. Известие было очевидно ложным, хотя воеводы и не знали этого. Зачем солгала ханша? Сказать трудно. Её судьба по источникам вообще не очень ясна, но как наиболее правдоподобный вариант вырисовывается следующий: поняв, что Касиму, даже и с поддержкой Москвы, не светит трон, но желая по-прежнему играть роль в казанской политике, ханша фактически сбежала от мужа – ну а ложная информация русским войскам послужила бы хорошим оправданием в родной Казани. В итоге дело едва не окончилось катастрофой – в воскресенье 23 июля на Звенечевом острове русские остановились, чтобы отслужить обедню, но в это время подверглись внезапному нападению татар с реки и берега. Только скорость реакции воевод и бойцов спасли всех от гибели, а поход от полного провала, но всё равно русскому войску пришлось с боем уходить в Нижний Новгород. Впрочем, до города они благополучно дошли.
Завершая эту часть истории, стоит сказать, что Руно сразу же попал под суд – и обвиняли его на минуту в измене, так что воеводе за неисполнение великокняжеского приказа грозила смерть. Но всё же Иван III оценил поход как успех и пришёл к заключению, что победителей не судят. Схожим образом оценим результаты удара 1469 и мы. Да, Казань не была взята – даже и шансов на это особенных не было, но, в общем, необходимость тушить посад должна была несколько пригасить и татарский боевой пыл.
А что же северная рать? Под руководством Даниила Васильевича Ярославского она задержалась в пути и в то время была ещё на Каме. Здесь важно помнить о том, что Русь тогда шла быстрым шагом к единству – и всё же ещё далеко не дошла до него.
Рать не получила ожидаемой поддержки вятчан и по этой причине в ней было всего около 1000 человек. Хуже того, татарские представители в Вятке сообщили в Казань все сведенья о составе и движении русского отряда. По дороге войско Даниила Ярославского тоже получило ложное известие о заключении мира, что притупило их бдительность. Похоже, налицо целая “спецоперация” образца XV столетия. Войска продолжали, впрочем, исполнять княжеский приказ, они шли на юг – и 4 июля 1469 года у впадения Камы в Волгу они встретились с превосходящими силами татар. Те преградили русской флотилии путь, перекрыв Волгу связанными судами. Русские пошли на прорыв. В жестокой битве наши потеряли 430 человек. Пал и главный воевода. Всё повисло на волоске, но, к счастью, появился новый лидер - в бою отличился князь Василий Ухтомский. Что интересно, по словам летописи он: «велии бился … скачючи по судам, ослопом», т. е. на коне перескакивал судна на судно, благо они стояли близко, да ещё и орудовал ослопом – небольшой палицей. Фотогенично, однако!
Впрочем, бог с ними с эффектами, главное, что после смерти воеводы Ухтомский принял командование и довёл прорвавшийся русский отряд до Нижнего Новгорода. Это при наличных силах тоже было оценено как успех. По приходу в город бойцы были награждены каждый два раза по деньге, а затем отряд получил 700 четвертей муки, 300 пудов масла, 300 луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, 300 однорядок из иностранного сукна и 300 сермяг.
Да, рати не соединились под стенами врага, как планировали изначально, но и казанцы не смогли разбить их поодиночке, а русские основательно разорили земли ханства. Главное же, так или иначе, но армии соединились в Нижнем Новгороде – туда же прибывали дополнительные подкрепления. Уже 1 сентября 1469 рати Ивана III снова были под Казанью – и теперь всё уже было всерьёз. Войском командовали братья великого князя Юрий и Андрей Большой. Город был окружён, все вылазки татар отбиты. Вскоре русские перекрыли доступ казанцев к воде. Это был конец - татары пошли на переговоры. А вот дальше начинается интересное – летопись сообщает, что был заключен мир “по всей воле великого князя”, но в Казань наши силы не вошли – и даже не посадили на трон своего ставленника – с каковой цели всё и начиналось. Лишь были выданы все русские пленные и рабы.
Почему же князь не покончил с Казанью? Может быть, не мог – нет сведений, чтобы в ходе похода 1469 удалось преодолеть стены. Но, с другой стороны, без воды город не мог бы долго устоять. Кто-то говорит, что князь опасался удара в спину от Большой орды, или от Литвы – и не мог долго стоять у Казани – но это тоже кажется маловероятным – раз уж войска и так были стянуты сюда, то всё равно для отражения новых угроз им потребовался бы длительный марш, а несколько дней, или даже пара недель, которые могли бы быть критичными для победы, едва ли меняли дело. Наконец, есть версия, что Казань была оставлена сознательно – для противостояния Большой орде, для раскола внутри татарского мира. Если это так, а на то очень похоже, то это большая ошибка великого государя.
Большую орду он победит фактически без боя в 1480 на Угре – и после этого она сама быстро покатится по наклонной до своего конца в 1502. А Казань будет крепнуть. Большая орда – и по форме, и по содержанию была наследницей старых татар – татаро-монголов, кочевников, страшных воинов степей, но Казань была чем-то куда худшим – кочевой по форме, но оседлой по сути, по экономической основе. В Большой орде основой хозяйства всё ещё оставалось кочевое скотоводство. Казань жила торговлей – а в ней с каждым годом будет расти значение живого товара. Для Большой орды – главного осколка/потомка орды Золотой (а она сама и не мыслила себя чем-либо, кроме как тем самым Улусом Джучи) дань с Руси была формой признания последней политической подчинённости. Для Казани (и другого, не менее страшного хищника, оставшегося за пределами этой работы – Крыма) дань была важной составляющей экономики.
После мира 1469 года набегов казанцев не было 8 лет – но стоило в феврале 1478 только прийти на Волгу известию – ложному, но это не сразу поняли, будто Иван III потерпел поражение в походе на Новгород Великий, был ранен и бежал в Москву потеряв все войско, как казанцы молниеносно изменили своему слову. Сила князя ушла – так какой смысл быть верным слабому? Попытавшись воспользоваться сложившейся ситуацией, казанское войско совершило поход на Вятку, но города взять не смогло, впрочем, разграбив окрестности. Татары также пытались добраться до Устюга, но разлившаяся река Молома помешала их продвижению. Через несколько недель, узнав, что известие о поражении московского войска было ложным, татары стремительно отступили. Иван III отреагировал немедленно - в ответ на действия татар великий князь направил весной на Казань по Волге войско под руководством Семена Ивановича Хрипуна Ряполовского и Василия Федоровича Образца Симского. Другой отряд, пройдя Камой, разорял восточные волости Казанского ханства. Т. е. в целом была повторна стратегия 1469. Как и тогда, дойдя до Казани, основная рать опустошила окрестности, но штурму города помешала сильная буря. И вновь был заключён мир по всей воле великого князя. И вновь воля эта осталась неизвестной, подробностей летописи не сообщают. Надо сказать, что теперь князю действительно нужно было быстро уходить – в этот раз угроза от Большой орды была реальной – уже в следующем году будет та самая, знаковая и знаменитая Угра, попавшая во все школьные учебники. Казань снова уцелела.
И в это же время происходят судьбоносные события в истории, перед ханством и городом встаёт колоссальный по своей важности выбор, формируются две партии, которые будут существовать там до конца – условно их можно назвать прорусской и антирусской, но это лишь видимость – в реальности в основе лежала экономика. Одна партия, выступавшая за нормализацию отношений и мир с Русью, была партией классических торговцев и ремесленников, которая видела в городе, прежде всего, крупнейший центр перевалочной, транзитной торговли. Они хотели приобретать и перепродавать русские товары: мех и мёд, да и вообще любые, они хотели видеть там товары из Новгорода, с Балтики – чем длиннее цепь, тем лучше. Что-то можно было просто перепродать с наценкой, с чего-то взять пошлину, что-то обработать и продать потом – в Казани начинают быстро развиваться обрабатывающие ремёсла, например ювелирное дело. Они видели в городе эдакий новый Болгар – и даже не скрывали этого – на примерно в это время появившейся казанской монете так и значилось: «Булгар аль-Джадид», то есть Новый Булгар. Но была и другая партия. Партия меча и кнута, партия, которая знала, какой именно товар выше всего ценится на Востоке, партия, которая готова была каждый год ходить на неверную во всех смыслах этого слова Русь – и в религиозном отношении, и вышедшую из повиновения законным ханам, за этим товаром. Живым. Это была, по сути, партия работорговцев. Этот товар невозможно было получить без войны и конфликта? Что ж, значит быть войне! Укрепить стены, жёстче подчинить окрестные народы, меньше сеять и меньше трудиться в душных мастерских – зато иметь больше мечей. В итоге до конца по этому пути пройдёт Крым, превратившись в колоссальное государство-паразит, в котором летом на войну будет уходить чуть не всё взрослое мужское население, кроме тех уже не вполне пригодных к битвам, которые оставались сторожить рабов, чей труд доставлял скудный урожай, которого, однако, в сочетании с внешними поставками было достаточно, чтобы прокормить ханство. В Казани эти партии немедленно поделились ещё и по престолонаследному принципу – у каждой появился свой кандидат на трон.
Итак, во всё том же 1479 в Казани умер хан Ибрагим. У него было две жены и пять сыновей. Три сына от Фатимы: Ильхам, Худай-Кул и Мелик-Тагир. И два от Нур-Султан: Мухаммед-Амин и Абдул-Латиф. Фатима была первой женой Ибрагима, но Нурсултан была царицей уже до замужества с Ибрагимом (она была женой его брата Халиля и поэтому считалась старшей женой). Да, жуткая Санта-Барбара, но для современников она была не абстрактной, а вполне конкретной жестокой головной болью. Кто должен наследовать? В ханстве не было твердо установившегося порядка престолонаследия, и между разными группировками возникла борьба, подоплёка которой была обозначена выше. Победил сын Фатимы Ильхам. Его сторонники опирались на союз с ногаями и тяготели к торговле со Средней Азией, в частности работорговле. В их интересах была конфронтация с Россией и частые набеги с целью захвата пленных для их перепродажи. Сторонники Мухаммед-Амина наоборот, были заинтересованы в мирных отношениях с Россией и взаимовыгодной торговле. Они не сумели привести своего претендента к власти. Но они смогли кое-что другое – переправить его в Россию под покровительство Ивана III. А ведь у того уже и так были “свои татары” – Касимовские со старыми, но не забытыми претензиями. В 1479 князь не мог позволить себе конфронтации, но вообще Иван III был не из тех, кто склонен прощать и забывать. Уже менее чем через 2 года после Угры - в 1482 году Иван III стал готовить большой поход против Казани. И вновь одно войско должно было спуститься по Волге от Нижнего Новгорода, другое наступать с устюжско-вятского направления. Но правящий Ильхам вступил в переговоры и удовлетворил требования русской стороны (очевидно, полное прекращение походов, освобождение рабов, а может и выплата некоторых отступных), поход не состоялся.
Однако, в самой Казани ситуация оставалась напряженной – всё ещё были две партии, чей антагонизм всегда будет непримиримым, всё ещё были обделённые (или ощущающие себя таковыми) братья. В 1484 Мухаммед-Амин восстаёт (возможно, с русской помощью, но скорее молчаливым одобрением) и сбрасывает с трона Ильхама. Тот бежит – но скоро возвращается с союзными Ногаями. Потом вновь вернулся Мухаммед-Амин – и теперь русская поддержка была уже явной. Он вошёл в Казань без штурма, но в 1486 снова был вынужден бежать на Русь. И вот тогда Иван III стал готовиться к настоящей войне, к большому походу. Походу, в котором Казань будет – в первый, но не последний раз, взята русскими. Но о том, как это было – в следующий раз.
