В феврале этого года выдающийся греческий и французский режиссер Коста-Гаврас отметил 90 лет. Вместо поздравлений пересмотрим его главную работу — картину «Дзета» (1969) с Ивом Монтаном и Жаном-Луи Трентиньяном, ставшую культовой.
О чем фильм и при чем тут Z
«Дзета» (в титрах просто «Z» — задолго до того, как это стало мейнстримом) переосмысляет эпизод из истории Греции, когда фашистские круги организовали и осуществили убийство видного политика левого толка в исполнении Ива Монтана. Вторая половина фильма посвящена расследованию этого преступления и (не)привлечению виновных к ответственности.
В основу сюжета легла реальная история политического деятеля Григориса Ламбракиса, пацифиста, выступавшего против американских баз на территории страны. Роман об убийстве Ламбракиса и последующем установлении фашистского режима «черных полковников» в Греции написал Василис Василикос — на этой книге «Зет. Фантастическая хроника одного убийства» и выстраивает свой фильм Коста-Гаврас.
Сразу после его смерти на демонстрациях и стенах города начали появляться стихийные буквы Z: «Зет» или «Дзета» по-гречески обозначает «он жив». Конечно, как сам Ламбракис, так и герой Ива Монтана, никаких букв Z не использовали: депутат появляется в окружении или вместе с пацифистской символикой, знаком пацифик или лозунгами «Paz», «Peace», «Paix», то есть «Мир» на разных языках. Вся деятельность героя сводилась к борьбе за мир и ядерное разоружение и не имела ничего общего с войной, милитаризмом и насилием.
Почему «Дзету» нужно смотреть прямо сейчас
Помимо исторических параллелей с режимом, который оставил мрачную страницу в истории Греции, этот фильм прекрасно отражает ту ситуацию в современном мире, в которой мы все оказались. Роман Василикоса не привязан именно к греческим событиям. Происходящее вполне коррелирует и с историей ряда латиноамериканских стран, и не только. Пока происходит узурпация власти, случаются политические убийства и уничтожение оппозиции, до тех пор, пока авторитарные правительства никак не прекратят свою деструктивную деятельность (а лучше — свое существование в принципе) — «Дзета» будет актуальна.
Не могу также не отметить, что в этом фильме снялись почти все звезды французского (и не только) кино 60-х и 70-х в полном составе: Ив Монтан, Жан-Луи Трентиньян, Франсуа Перье, Жак Перрен, Шарль Деннер, Бернар Фрессон, Жан Буиз, Марсель Боззюффи, Ирен Папас, Ренато Сальватори и многие другие.
Как авторы работают с пространством и почему это интересно
«Дзета» — это кино о противостоянии/-ях в самых разных аспектах — политическом, идеологическом, поколенческом, даже экзистенциальном: это борьба народа с властью, левых с правыми, студентов и молодежи со стариками в погонах — и в результате добра со злом.
Все это можно наблюдать даже на уровне интерьеров, в которых разворачиваются события: это тесные и темные кабинеты за закрытыми дверями у военной хунты, а на контрасте с ними — открытые, как правило, общественные пространства, где собираются представители оппозиции и протестующие (аэропорт, университет, гостиница, больница).
Любопытно, что сама история начинается по сути с поиска локации: адвокат, герой Бернара Фрессона, посещает несколько залов, чьи управляющие накануне отказали протестующим в проведении встречи с депутатом.
Ключевые драматические события — расправа с депутатом, попытка убийства его соратника Мануэля — происходят прямо на улице: на площади среди толпы людей либо в оживленном городском квартале. В попытке удержать власть и уничтожить несогласных военные преступники не останавливаются ни перед чем, никак не скрываясь, преследуя оппонентов буквально средь бела дня.
Площадь — место и вовсе символическое: что это, если не агора античного полиса, место силы в городе, где собирается самая активная часть населения (те самые горожане, гражданское общество), обсуждает законы, вступает в дискуссии, голосует и так далее. И именно на этой площади, на глазах у всех, происходит то самое убийство.
При этом, как и положено нормальным горожанам, сторонники депутата — практически только они — ходят по улицам пешком; представители же правящего класса передвигаются исключительно на служебных автомобилях. Те, кто правительству по-своему служит, выполняя для него разную грязную работу, перемещаются на мотоцикле.
Благодаря такому транспортному многообразию в фильме также можно обнаружить изумительный фрагмент филигранной операторской работы: когда фотограф вместе с одним из свидетелей проезжают по городу и из окна автомобиля тайно снимают многих причастных к ультраправой организации.
Из совершенно прекрасных находок фильма — и режиссера с оператором (а на «Дзете» работал легендарный Рауль Кутар, снявший много фильмов Годара и новой волны), и художника-постановщика (Жак д’Овидио, сотрудничавший с Робером Оссейном, Эдуаром Молинаро, Жаком Тати и многими другими) — следует отметить, например, пустую больничную палату, куда положили одного из ключевых свидетелей.
И это еще один контраст «Дзеты»: многолюдные толпы на митингах или многофигурные композиции в кабинетах соседствуют с опустевшими интерьерами учреждений, предназначенных как раз для широких народных масс (это и больница, и пустующий зал кинотеатра, куда сторонников депутата не захотели пускать).
Даже повторы в «Дзете», которых очень много и которые создают своеобразный комичный, фарсовый эффект, тоже состоят из контрастов и противоположностей. Когда герой Ива Монтана прибывает в город, мы видим его в белоснежном номере отеля: вот он сидит со своим портфелем, разбирает вещи, звонит по телефону, а кто-то входит в дверь.
Не прошло и суток, как герой Ива Монтана уже в больнице, и на том же месте в том же номере гостиницы сидит теперь его жена. Мы видим ровно ту же самую мизансцену, она разбирает его вещи и вот-вот начнет рыдать, в комнату тем временем входит журналист с вопросами. Две сцены с небольшим интервалом — практически одинаковые по форме, но абсолютно противоположные по содержанию.
Еще один контраст построен на противопоставлении искусственного света ламп в кабинетах, где проходят допросы свидетелей, — свету естественному, свету солнца. Когда после очередного заседания или допроса камера вдруг фокусируется на залитой солнцем улице. Или когда после полированной мебели и покрашенных стен показывает яркую зелень деревьев и поющих птиц.
Эти кадры природы, кадры свободы, неподвластной никаким ультраправым организациям, буквально ослепляют зрителя и вызывают логичный вопрос: а как вообще такое насилие и подобный беспредел возможны среди насыщенной уличной жизни, на берегах самого синего моря, среди всей этой городской и природной красоты?
