20 февраля 1978 года (на следующий год после принятия тайно заключенного предательского «Вашингтонского консенсуса») Президиум Верховного Совета СССР принял указ о награждении Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Совета обороны СССР Маршала Советского Союза Л.И.Брежнева высшим военным орденом «Победа», грубо нарушив статут ордена.
Ни одно из награждений бывшего генсека не вызывало такого резко отрицательного отношения у людей, особенно у фронтовиков, как это.
У меня сохранились дневниковые записи тех лет, которые буду публиковать по мере надобности.
В данном случае – о поездке нашей факультетской (журфака МГУ) агитбригады в Пермь и окрестности. Она состоялась аккурат в эти дни.
Привожу запись, ничего не исправляя…
В Чусовом поселились в скромной гостиничке.
Во время выступления в детском саду уж больно раздухарились и допустили вопиющую бестактность, спев про «мальчика чахоточного», который «рубит дрова», из факультетского пижонского фольклора. Встретили презрительным молчанием.
Горком комсомола, депо, где пришлось долго ждать из-за товарищеского суда за воровство (седая голова подсудимого стыдливо тонула в воротнике пальто), и несколько выступлений на металлургическом заводе.
Гена Рябов, комсорг, у которого в организации 700 человек, парень порядочный и раздраженный очень многим, как и любой честный человек в наше время, твердо заявил: «Рыба гниет с головы»… На заводе – ад. Живые пламенеющие змеи металла, тонкие и злые. Их усмиряют двое рабочих, у которых раскаленный металл проходит под ногами. Бывает, что своенравная нить прожигает ногу насквозь.
Маленький коренастый рабочий в аккуратненькой спецовочке, с белесым лицом и озабоченно-грустным взглядом трудится у гигантского механизма. Этот пресс загибает концы у коротких, чуть больше метра, полос, раскаленных докрасна. Рабочий хватает руками в замасленных неудобных рукавицах эти полосы, поворачивается на 180 градусов, одновременно сгибаясь, и укладывает их в допотопную решетчатую тачку.
Он крутится, как белка в колесе, и кажется, что он давно уже потерял дар речи. Зарабатывает он 6 рублей в день – 7,5 копеек за час каторжной и почти бессмысленной работы. Сценарий передачи «Наш адрес – Советский Союз», в которой мы участвовали, примитивный и коньюнктурный, оценен в 200 рублей.
В гигантском конверторе бурлит 30 тонн чугуна. Чаша медленно поворачивается, почти бесформенная от наростов застывшего варева. И чугун выливается. Подходим к краю высокого стального помоста. Метрах в шести под нами стоят широкие чаны, в которых огрызается тысячеградусный чугун, вытолкнувший на поверхность черные комья шлака, окаймленные причудливым фиолетовым сиянием.
Прокатный цех: тысячетонные движущиеся платформы, в которые вмонтированы полированные валы стальных катков. С раскаленных, пышущих жаром и на изрядном расстоянии, стальных плит шлак сметают… березовыми вениками или примитивными метлами. В этом аду привычно мучаются русские люди, производящие богатства, которые у них беззастенчиво крадут вместе с жизнями.
Но! На вокзале в Перми установили шесть бесплатных современных автоматов для газированной воды, - все гордо дырчат и светятся, то есть работают. Но очередь небритых мужичков прицепилась лишь к одному. Дело в том, что все стаканы растащили или разбили. Остался один, последний, и тот треснутый…
В гостинице с другом приставали к бобслеисткам. Здоровые, улыбчивые, ядреные девахи. У одной разбит нос. Мы примерялись к саням и советовали во время спусков плотно прижимать ноздри, да хотя бы и прищепками, для уменьшения сопротивления воздуха.
Нездоровый цвет тщедушного лица - попутчик в автобусе. Подавленно смотрим в окно. От смога даже фонари расплываются. На снегу – серый налет. Даже воробьи черные.
- Загазован город, - слабым голосом поясняет случайный попутчик. – Санитары говорят, что все в норме, но мы-то знаем… А ведь еще есть химкомбинат вверх по течению…
Было два проекта. Один – построить трубу фантастических размеров, чтобы вся пакость разносилась по району, чтобы несчастный городок, зажатый между гор, раз в год продуваемый, вздохнул более-менее свободно. Второй – поставить фильтры, пылеуловители, насадки. Но денег на это нет, - наверное, все поглощают 6 рублей заведенного рабочего. И потому «всё нормально».
- А с мясом как? – спрашиваем.
- По талонам… 500 грамм на рот в месяц. Супчик пару раз сварить.
- А с жильем?
- Нормально… Так… Живем! – наш собеседник вяло улыбнулся. – Комната большая… Жена и сынишка. Да вообще-то живем нормально. Вот приезжал к нам этот, ну, что в «Вечном зове» играет… Библиотека у нас…
Мы с другом переглянулись. Мы много говорили о компенсаторной роли культуры. Отведенная нам, как агитбригаде, роль, нам была понятна. Но мы-то переигрывали наших «заказчиков».
- А почему по вечерам на улицах никого?
- Устают люди, да и делать-то что?.. Так вот, а наш-то Глебов, лыжник. Может, слыхали? В 72 году второе место на первенстве ВС занял. Да вообще-то спортсменов у нас чуть не пол-города. База есть у нас лыжная, «Огонек». Не были?..
Были. В 20 километрах от Чусового, погруженная в роскошную природу Урала, стоит эта база, вроде как предназначенная для тренировок детских спортшкол. Трехэтажное здание оригинальной конструкции. Продумана каждая деталь: художественное литье, чеканка, светильники, камины, мебель, облицовка, резьба по дереву, - все, очевидно, делалось по спецзаказам и стоило немало.
Кабинеты оборудованы и оформлены со вкусом. Из каждого угла разит уютом, ловко обделанным мошенничеством, пароксизмом казнокрадства.
На третьем этаже – несколько спален: широкие кровати, старинная мебель, электрокамин, медвежья шкура, бар, торшер, зеркало, обрамленное причудливыми стальными узорами.
Последняя партия школьников выезжает отсюда в пять вечера…
Конец дневниковой записи студента 3 курса журфака МГУ Игоря Дьякова…
А в этот же день 30 лет назад (1993) в России был прекращён выпуск однорублёвой купюры. Впервые за сотни лет.
Знаковое событие угасания державы.