Сегодня я хотел бы познакомить вас с историей, которую я рассказываю в своих мемуарах "Дневник авианосца". Награжденный двумя орденами Отечественной войны и орденом Красной гвардии лейтенант Электрон Прилонский, инженер-водитель знаменитого ИСУ-152 "Зверь", был одним из первых, кто рассказал об этом.
Его историю рассказал Федор Сидоров, боевой товарищ и пионер-водитель танковой артиллерийской части. Это случилось зимой 1944 года в Черкасской области во время Корсунь-Шевченковской наступательной операции. После того как немцы были выбиты из села Багва, танки и самоходные орудия начали преследовать отступающего врага. Преследование продолжалось до полной темноты. В густом тумане экипаж "Сидорова" не заметил, как потерял свои позиции. Только в ночной темноте машина оказалась возле неизвестной большой деревни. С должной осторожностью они приблизились к хижинам на краю огородов. Двое из экипажа узнали от хозяев, что немцы ночью бежали, а наши еще не дошли до Грубанского моста (так называлась деревня).
Командир машины, лейтенант Павел Стаханов, решил переждать атаку здесь, чтобы дать экипажу, полностью измотанному за последние 24 часа, возможность отдохнуть. Павел приказал двоим из них для предосторожности лечь в машине, пулеметчику и Федору спать в бытовке, а сам остался бодрствовать. Через два часа, как следует простудившись, он внимательно прислушался, ничего подозрительного не заметил и пошел в избушку, чтобы покурить в тепле и не смотреть на дорогу с горящей папиросой.
После этого Павлу захотелось разбудить спящего в машине офицера погрузки для его смены и наконец-то отдохнуть, натянув серну. Он стоял у окна и смотрел на дорогу, потом сел рядом с двумя своими товарищами, которые крепко спали на соломе, расстеленной перед еще теплой кухней, и незаметно для себя уснул.
Серый рассвет уже лениво полз по маленькому гону Дату, когда Федор Сидоров проснулся, как от толчка, открыл глаза и приподнялся на своей соломенной подстилке. В избе стоял громкий храп, в спертом воздухе пахло потом, солдатской одеждой и сапогами. У противоположной стены под окнами спали четверо молодых солдат, положив головы и плечи в тень. Один из них, самый длинный, почти касался ноги Фенди своим сапогом, который был весь в грязи. Должно быть, пришла пехота Матери. Царица полей, должно быть, устала, - подумал Фендий и хотел было снова заснуть, но вдруг его взгляд обратился к сапогу с короткими, широкими голенищами - мехи.
Трофейные", - праздно подумал водитель и расправил под собой сложенное пальто, случайно заметив, что все на той стороне дороги в трофейных сапогах.
Немцы! Страшное подозрение обожгло Федю. Он был поражен внезапным открытием, но это длилось не более 2-3 секунд.
Он достал пистолет и бесшумно снял с предохранителя, сразу почувствовал себя в большей безопасности и спокойно встал. Держись и готовь! Водитель проворно поднял свои пулеметы, лежавшие у стены во главе спящих, ни разу не громыхнув металлом и не задев никого из немцев. Вооружившись снайперкой и прицелившись в них, он разбудил командира и его наводчика, тихонько, но деликатно постучав ногой, и приказал одними губами: "Тихо, берите все пулеметы, ставьте их в боевой взвод, это будет зрелище".
Федька не удержался от скандальной шутки. С автоматами в руках Стаханов и пулеметчик пошли к двери, он ударил ближайшего немца сапогом в бок. Федор отпрыгнул назад и закричал во весь голос: A u Stein! A larm sharice! для Сони в головной части. И не находясь у своих фашистских пулеметов, солдаты пихали друг друга, неловко поднимались с земли, пошатываясь и закатывая глаза на трех вооруженных людей со стройными винтовками. Энди Хох, Морган, вмешался: "Федор скомандовал, показав в улыбке свои великолепные белые зубы, и добавил с внезапно уморительно исхудавшим лицом: "Гитлер капут! А Лезгут - оглядев напряженные небритые лица, спросил: Вот спящий фанат изольдатен я де рафисиер Ира Андер, ответил длинноволосый мужчина с нашивками сержанта Вирзинд-аль-лайн за них всех.
Не доверяя противнику, Стаханов послал пулеметчика разбудить людей в машине и приказать им быстро подготовить двигатель к запуску, а самому пулеметчику приказал взять несколько гранат и вернуться через час. Последний появился в дверях через несколько минут. Федор приказал пленным выходить по одному. Словно завороженные, они смотрели в таинственные черные отверстия пулеметов и протягивали руки. Поколебавшись от резкого утреннего дыхания, а может быть, от какого-то другого внутреннего холода, завладевшего их душами, пулеметчик выбросил их полушубки и головные уборы из барака, затем приказал снять брючные ремни и по очереди залезть в моторизованный арсенал, где грузчик и молодой водитель связали немцам руки такими же ремнями. Когда все заняли свои места, водитель открыл стартер. Дизельный двигатель запустился на малых оборотах. Пока двигатель прогревался. Командир развернул карту и изучал ее минуты три, затем подключил шлем к ТПУ и дал команду. Инженер выбежал из кабины. Женщина со стропой на плече, две девушки с ней. Все трое с ужасом смотрели на немцев, сгорбившихся за рулем самоходки. Замковый выглядывал из квадратного люка с пулеметом и охранял пленных.
Автомобиль, окутанный облаком серого дыма, развернулся на месте и сгреб большие куски снега и грязи, которые поднял Фрост. Выйдя на поляну, он помчался вперед. Оглянувшись, Павел увидел мать и дочерей, которые продолжали стоять у хижины, наблюдая за машиной, и помахал шлемом. В ответ три руки были подняты в дружеском приветствии. Во второй половине дня они встретились с Толком. Живая добыча была передана командиру разведроты, а оружие - отряду снабжения. Один пулемет командир оставил в машине. Четверо немцев были отделены от своего подразделения во время экспедиции и плутали по бездорожью весь день и еще пол ночи. Когда они окончательно выбились из сил, то случайно обнаружили хижину, в которой беззаботно отдыхало больше половины экипажа "Феди". И поскольку они не подозревали ни зла, ни дум, ничего, кроме отдыха, они тоже забылись сном смерти на глиняном полу.