Письмо 8.
Кемерово, 30.06.79
Вероятно, это письмо придет раньше бандероли (в которой тоже письмо!) с книгой.
Я очень скучаю, не нахожу себе места и, по-видимому, начинаю заговариваться. «Залетать» — как говорят в местах, не столь отдаленных…. Но это ничего, НО НЕ ПРОЙДЕТ ни со временем, и не умрет В ПАМЯТИ.
Родная моя девочка! Ясноглазая, смешливая, умная и дорогая! Я благодарю тот день и час, когда я встретил тебя. Это — благодарность судьбы за все мои прошлые страдания и муки.
Было бы наивным думать, что НАШ путь будет усыпан розами. Но я знаю, что с тобой мы выдержим любые невзгоды и трудности….
Всю свою жизнь я мечтал о светлом, ярком путешествии в мир грез, в горы — ярко-синие, розовые по утрам и кроваво-красные на закате. О домике, стоящем на берегу бурного, стремящегося из берегов моря. О душевном, всепоглощающем тепле, о ласковых словах и легких, как крылья, руках, касающихся ВСЕГО ЗЕМНОГО. Это ВСЕ ТЫ и только ТЫ способна сделать! Да будет только так!
Целую тебя очень крепко, все лучше и лучше.
Твой Эм.
Продолжение. Воспоминания.
В снег выбрасывали буквально все, что с такими приключениями прибыло под Омск. Никого это уже не волновало, требовалось срочно из тарных досок сколотить нечто подобное шалашам. Немедленно спрятать детей и как-то их обогреть и чем-то накормить. Из крупных досок чекисты, имея два молотка и один лом (оставили добрые паровозники) начали на лютом морозе конструировать нечто похожее на барак, в него разместили всех взрослых, а из обломков радиостанции соорудили буржуйку. Когда она нагрелась, благо досок было в избытке, жизнь пошла веселее. Никто не умер, никто не заболел. Двух чекистов снарядили в город, вдоль путей они отправились, имея несколько сот всяких побрякушек, которые люди отдали в надежде, что их удастся поменять на продукты. Двое ушли, а остальные остались — голодные и без какой-нибудь информации о том, что с нами собираются делать дальше…. Только через день
двое военных вернулись, они смогли раздобыть и хлеб, и крупу, и макароны, и смалец. Самое смешное, они притащили три железных казана, в которых плавят смолу для строительства. Мы разожгли огромный костер и весь оставшийся день выжигали смолу, пока не получили три прекрасные посудины для приготовления жидкой пищи… Человек привыкает к своим бедам довольно быстро, а маленький человечек и того быстрее. Мы гурьбой разбрелись по
заснеженному полю и собирали цветные провода, новенькие телефонные аппараты и еще многое другое интересное. В бараке было тепло, что-то можно было поесть, а о будущем мы не думали! Так продолжалось около трех недель.
Вдруг, буквально под самым носом, громко засвистел паровоз, из него выскочили какие-то люди в военной форме и нашему старосте что-то очень строго приказали. Нас немедленно собрали всех в бараке и прочитали бумагу, из которой следовало немедленно собрать свои манатки и грузиться на открытые платформы, о двух осях каждая, дав нам на всю процедуру три часа. Вот это был настоящий ужас: 15 градусов ниже нуля, крыши над головой нет, теплой одежды тоже нет. Точно через три часа «странный» поезд двинулся на восток, в поле бросили абсолютно все…. Ровно сутки мы превращались в сосульки на этих платформах, прибыли на огромную станцию глубокой ночью.
На платформе стояли пять или шесть машин «скорой помощи». Нас перегрузили в эти машины и развезли в разные больницы города.
Это был Новосибирск!
