Иван сидел возле стола и рассказывал:
— Шалость шалостью, но вот что странно — я следов не нашел. На грядку можно крест с тропинки воткнуть. Но у одних дорожки досками застелены, а у других, у кого земля — то отпечатки только хозяйской обуви.
— Может, хулиганы обувь с крыльца брали, чтобы свои следы не оставлять? — предположила Тома.
— Я тоже так подумал, — кивнул Аникеев, — но Авдеевна из десятого дома свои любимые калоши на ночь в сенях запирает. Ей сын подметки рифленые приклеил. Других таких нет. А у нее один крест в огурцах, а второй в клубнике. И следы только ее.
— Значит, Авдеевна и нахулиганила, — усмехнувшись развел руками Михаил, — она старушка шустрая.
— Из нее хулиганка, как из коня водолаз, — махнул рукой Иван. — Тут кто-то хитрее поработал. Надо нашу веселую троицу опросить, где они ночку провели.
Тамара разложила омлет по тарелкам, и сама села к столу:
— Но ничего же страшного не случилось. Просто шалость. Даже посадки не потоптали.
Иван с аппетитом прожевал большой вкусный кусок, а потом проговорил:
— Михеевы Димку зимой схоронили, так мать решила, что это знак. Что второй сын теперь умрет. Они ее всей семьей корвалолом отпаивали.
— А это уже серьезно, — задумался Михаил. — Как думаешь, повторится?
— Да кто же знает… — пожал плечами Аникеев. — Если повторится, будем народный патруль формировать и дежурить.
Закончив завтрак, участковый поблагодарил друзей и сказал:
— Я пока остальные огороды с крестами осмотрю, а вы, если что услышите, звоните.
***
Аникеев осмотрел участки, что подверглись вандализму, и даже нарисовал карту, отметив, у кого сколько крестов понаставлено. Если бы у всех по одному торчало, то оно бы и понятно: заскочили в огород, воткнули и дальше побежали безобразничать. А тут не так просто… У Степановны, полазив по всему участку, насчитали целых семь, у остальных от двух до пяти.
Единственные, кого обошли ночные гости — пожилая чета Смолиных. Они в Синявки перебрались всего пару лет назад. В тишине и на свежем воздухе пенсию коротать, да внуков на лето в гости принимать.
Сначала соседи даже на них подумали. Мол, раз у них хулиганства не случилось, то это их рук дело. Но сразу опомнились: у Олега колено больное, он с палочкой ходит. Да и Ольга спокойная, адекватная женщина.
День у Ивана прошел необычайно бурно, много общался с односельчанами, топтался в чужих огородах, но ничего толком не узнал.
Опрос хулиганской троицы тоже не принес результатов. Фимка на днях перекупался в озере и лежал третий день с температурой. А верные товарищи без главаря-заводилы сами бы до такого не додумались. И родители Ромки, и родня Пашки утверждали, что непутевые подростки эту ночь провели дома.
Аникеев составил рапорт о ночном происшествии, подшил к делу листы с опросом огородников и отправился домой. Пострадавших, как таковых, нет: посадки целы, заборы не сломаны. Только Михеева переволновалась.
С крестами хозяйки поступили как и Тамара — порубили и в печку. Летом избы почти не топили, только в сырую и промозглую погоду, а вот буржуйки, что стояли на улице, раскалялись ежедневно. Себе еду на них готовили, чтобы привозной газ не тратить. А еще свиньям да собакам каши варили. Не в доме же это делать. Вот и отправились ночные презенты на растопку.
К вечеру вся деревня настолько перемусолила ночное происшествие, что в итоге получалось, что крестами огороды были утыканы, словно ежи колючками. А навтыкали их летучие упыри с крыльями, как у летучих мышей.
Это же логично: следов нет и вблизи сельского погоста. Все сходится! Молодое и образованное население посмеивалось над такой версией, а бабки ворчали на них и крестились. На разумный довод: «Как упырь крест в руки взял и не обжегся?», старушки отвечали: «Так он же неосвященный! Соображать надо!»
С наступлением темноты народ разошелся по избам смотреть вечерние фильмы, а потом спать. Лихая молодежь собралась возле клуба. Фимки еще не было, но Ромка к нему заходил и теперь пересказывал парням и девушкам слова заводилы:
— Надо засесть в засаде у этих дворов и проследить, кто вместо нас народ кипишит.
— А если никто сегодня не явится, что мы, как ненормальные будем под заборами сидеть? — подала голос черноволосая Ася.
Это, если рядом с Фимкой сидеть, она бы согласилась, а с кем-то другим. Да вот еще, не хватало!
— Ты вообще можешь не сторожить, — фыркнул Пашка.
Аська ему нравилась, но та упорно бегала за Ефимом, которому нравилась Асина подруга Нина, худощавая блондиночка недалекого ума. Правда, Нинке нравился Ромка, который кроме Маринки — дочки конезаводчика, никого не замечал. Та, в свою очередь, втихушку встречалась с первокурсником ветеринарного факультета Серегой. Его папка был хозяином молочной фермы, и парень неделю назад вернулся в родную деревню на летние каникулы.
В среде синявской молодежи были не то что любовные треугольники, а настоящие додекаэдры. У остальных подростков в личной жизни все было проще, и они со стороны наблюдали за «драматическим сериалом» в жизни друзей.
Пашка обвел компанию серьезным взглядом и прищурившись сказал:
— Но если это кто-то из вас сделал, лучше сразу признавайтесь! Чтобы мы время не тратили.
Молодежь начала дружно отнекиваться, кричать: «Зуб даю», и щелкать ногтем большого пальца по переднему зубу. И вообще, возмущались такому предположению.
Ближе к полуночи орава подростков тихонько рассредоточилась на пострадавшей улице. Собаки взбрехивали на ночных гостей, лягушки квакали, сверчки заводили свою мелодию.
Через два часа подросткам надоело выслеживать неизвестного пакостника, да и похолодало. Парни проводили девушек, и сами разошлись по домам.
Утро участкового Аникеева началось со звонка от фермера, отца Сереги — будущего ветеринара:
— Привет, Ваня, — пропыхтел в трубку хозяин большого стада, — упыри ночью к нам прилетали. Приходи скорее!
Читайте на канале: Когда ловили дьявола (часть 1), Жертва для Акары