Глава 1
Марина поднялась к себе в комнату. Коровкин ей отдал пока гостевую, ту самую, в которой она жила после похищения. Сказал, что до свадьбы может пользоваться в дневное время суток. Ночное обсуждению не подлежит. Зря, что ли, похищал?
Вообще, вопрос личного пространства обсуждался долго и бурно. Поначалу поместил её у себя в комнате. Выделил полки, поставил тумбочку. Он уже и забыл, когда женщина командовала в его спальне.
– Колчак, ты хочешь, чтобы я свои прокладки складывала рядом с твоим кошельком? – она не стеснялась в выражениях. – Я выдвигаю ультиматум! Или ты мне выделяешь комнату или я ухожу! — руки на груди сложила, повернулась на пятках, вскинула гордо голову и застыла.
Он подошёл к ней, обнял со спины, поцеловал в шею и прошептал на ушко: «Иди, а я посмотрю, успеешь ли до дверей дойти».
Ему нравилось её дразнить. Казалось, что сбросил годы: вот он, юный, дерзкий. Нет, не себя видел Вася Коровкин, бывшего уголовника. Не хотелось видеть себя. Перед глазами вставал образ сына: такого же гордого и непокорённого, но неиспорченного тюремной романтикой. А потом представлял её: ту самую, испуганную, как в последнюю встречу в общежитии, непорочную. Его фантазия рисовала ему картинки несуществующего прошлого. И везде он был терпеливый и страстный, а она покорная и любящая. Хотя иногда пробирал смех: где Марина, а где покорность.
Поселить-то поселил, да хотелось, чтобы она не гостьей, а хозяйкой себя в доме чувствовала. Вот и наблюдал потихонечку, где чаще время проводила. А коротала она его в той самой нише, где уснула однажды. Хорошая комнатка там получится: небольшая, с балконом, выходящим к залу. Архитектор сказал, что с боковой стороны можно пристроить лоджию.
Марина хоть и повыступала, что она гостья здесь временная, а всё же условие поставила:
– Мне посередине грушу боксёрскую повесьте. Буду тренироваться! Не выполнишь – на тебе начну удары отрабатывать.
Коровкин грушу-то установил, да только не в нише, а в спортзале, который в подвале рядом с бассейном и сауной располагался. Хочет бедовая женщина грушу — пусть получает. Хоть пар будет выгонять.
Марина подошла к окну. За стеклом вовсю командовала зима. Только она была какой-то неправильной. Вместо пушистого и мягкого снега, который должен к себе манить, небеса сыпали колючей дробью. Желание выходить на улицу пропадало только от одного звука атакующих стекло и карниз крупинок. Создавалось впечатление, что Коровкин заключил пакт о помощи с тем, кто распределяет дары небесные. А в доме стояла обласкивающая и расслабляющая теплота.
На кухне постоянно кудесничала кухарка. Она невзлюбила Марину, но терпела. За что невзлюбила? В еде не прихотлива, в общении не сварлива.
Коровкина обслуга боготворила. Строгий, но не жестокий. Без надобности не придирался. Платил хорошо, но и спрашивал. Марине же сказал, что если она захочет показать свои кулинарные способности, то он совсем не против.
Кулинарные способности его возлюбленной выражались в умении почистить картошку да сварить её с покупными сосисками. Когда-то по молодости она пироги пекла. Но это было так давно, что, кажется, ещё во времена динозавров. Раньше-то бывший муж готовил. Так что наличие кухарки её ничуть не огорчило, а, наоборот, обрадовало.
Теперь иногда она сидела на кухне со скучающим видом и оказывала от нечего делать посильную помощь. Вот за это «нечего делать» и не любила стряпуха, женщина в возрасте, проработавшая всю жизнь в школьной столовой, и, выйдя на пенсию, подалась «в люди», как говорили раньше.
Марине откровенно было скучно. Надо бы последовать совету Василия да пойти в спортзал или в бассейн, так не хочется. Погода мрачная. Полный депрессняк.
Она стояла около окна и морщилась, как будто колючий снег лупил по щекам.
В дверь постучали. Надо же. Вежливый какой. А вначале вёл себя как узурпатор.
- Мариша, гость пришёл. Переоденься и спустись к нам, пожалуйста. Я тебя с ним познакомлю.
Она подошла к шкафу. Открыла дверцы. Одежды висело немного. Во-первых, много Сальник не дал с собой забрать из дома. Во-вторых, она хорошо набрала вес за последнее время, и старая одежда выглядела на ней как форма первоклассника на выпускнике.
Задумалась. Тот всплеск адреналина, который дал ей Коровкин, когда за ней охотился, уже весь впитался и вывелся из организма. Пятая точка точно требовала новой порции приключений. А их не было. Душа выла от бездействия. Наверно, так томится гангстер в застенках.
Достала майку топ и летние шорты. Дом у Коровкина хорошо отапливался. Не замёрзнет. И если шорты смотрелись бы куда ещё ни шло, то топ точно был не к месту. Он сворачивался трубочкой под неожиданно выросшими грудями, оголяя «жиртрест». Её аж передёрнуло от омерзения к собственной фигуре.
Задумалась, стоит ли так мстить Коровкину или с этим можно обождать.
Второй вариант выглядел скромнее: платье — футляр с разлетайкой впереди. То самое, которое было на ней в день первой встречи около суда. Благодаря фасону, оно скрывало недостатки фигуры. Надевать более строгое не хотелось. Всё-таки ужин дома, не в гостях. Да и если опять кинет в жар... Лучше что-то полегче и тонкую шаль на плечи.
На сей раз распахнулась дверь без стука.
Василий стоял на пороге. Спокойный как удав. И только невидимыми волнами от него исходило недовольство.
– Марина, я понимаю твоё желание показать всему миру, какой я нехороший человек, — от его взгляда не укрылся небрежно валявшийся на кровати топик. - Но имей в виду, что этот человек на первое время будет твоим бухгалтером, а ты его начальником. Давай, мы тебя ждём. Сюзанна уже накрыла к ужину и уехала.
Марина ничего не ответила. Посмотрела, как закрылась дверь за Коровкиным. Переоделась в платье. Лёгкий макияж. Решила, путь Коровкин завидует сам себе, что такую женщину завёл, и ежедневно произносит хвалу небесам. А хвалить небеса ему было за что. Хотела бы, давно бы сдала за то, что в заложниках держит. Тогда бизнесмен Василий на раз- два- три вернулся бы на хорошо знакомые ему с юности нары.
Отражение усмехнулось. Нет, недостоин он такой милости. «Я ему такое устрою, что сам побежит сдаваться, лишь бы от меня свободным стать», – от этой мысли настроение подскочило, как резиновый мячик от гладкой поверхности.
Улыбнулась. Надо же поднимать себе настроение. Нельзя хандрить. Понимала, что нельзя поддаваться депрессии, но что-то внутри выпивало радость жизни. Драйва не хватало. Василий целыми днями работал. А она... Собачонку, что ли, завести. Или лошадь. Последнее пришлось больше по душе.