Легенды о Золотой бабе, скрывающейся где-то на Севере, появились очень давно. Они связаны с легендарной страной, раскинувшейся в IX-XII веках в лесах, покрывающих долины Северной Двины, Вычегды и верховья Камы. На Руси ее звали Пермью Великой, в скандинавских сагах — могущественным государством Биармией. В русских летописях упоминаются древние пермяне, «молящиеся идолам, огню и воде и каменю, и Золотой бабе, и кудесником и волхвом и древью». (Полное собрание русских летописей 249 – 250). В описаниях идола Золотой бабы западными путешественниками и писателями говорится: - о статуе в виде старухи, в утробе которой находится сын и виден ещё один ребёнок — внук (С. Герберштейн); - об истукане в виде старой женщины с ребёнком на руках, а рядом другой ребёнок — внук (А. Гваньини); - о скале, имеющей вид женщины в лохмотьях с ребёнком на руках (Д. Флетчер).
Изображение статуи с ребёнком на руках и подписью «Золотая баба» (Slata baba) имеется на некоторых западноевропейских картах Русского государства XVI в. в нижнем течении Оби. Ее святилище, находившееся, по скандинавским сагам, где-то неподалеку от устья Северной Двины, днем и ночью охраняли шесть шаманов. Много сокровищ было накоплено служителями идола, носившего в сагах имя Юмала. И. Лепёхин отмечал, что какая-то часть северных народов (он склонен связывать их с сарматами; в его работе высказано мнение, что зыряне – народ «смешанный», имеющий между прочим и сарматские, и скифские корни), «а наипаче около Оби реки живущие, кроме других богов почитали золотую бабу, которая Евву ли, общую для всех людей мать, означала у них, или землю, которая также есть древнейшая всех мать, познать не удобно» (Путешествия 376). Саларев в работе «О Золотой бабе, Северной богине» писал: «Северная богиня означала землю или, принимая в обширном смысле, самую природу». «В Пермской земле в XVI веке … люди ходили на поклонение истукану Золотой бабе» (Костомаров). А. А. Попов писал о том, что Коми-фольклор сохранил много легенд, в которых фигурируют солнце и мать солнца.. А. Н. Грен склонялся к мысли, что главным божеством на Севере было женское». Говорили, что Золотую бабу перенесли за Уральский хребет во времена Стефана Пермского язычники, скрывавшиеся от христианизации. Л. С. Грибова писала, что Золотая баба была вывезена на восток (на Обь) при христианизации Перми Вычегодской. Спасаясь от христианства, перенесли почитатели Золотой бабы своего идола сначала на Уральский хребет, а потом в низовья Оби. Закончила свой путь Золотая баба, по мнению некоторых исследователей, в недоступных ущельях гор Путоран на Таймыре. Именно здесь могли его спрятать последние служители идола.
Многие годы легенда о Золотой бабе не давала покоя исследователям. Многие современные комментаторы думали, что никакого реального основания под этой историей нет, и все это не более чем сказка, подобная легендам о Гиперборее. Мы попробуем эту Бабу теперь. Для начала отправимся в Сибирь. Российским исследователям необычайно повезло в том смысле, что на ее территории проживает большое количество малых народов, которые к рубежу 19-20 веков, будучи изолированными от основных очагов культуры, в виду огромных пространств, оставались на самых ранних стадиях развития общества. Многие из них не вышли за рамки племенного уклада и сохраняли самые примитивные способы ведения хозяйства, что, естественно, подразумевает и самые первые зачатки религиозных представлений. Это не значит, что мы не попробуем найти Золотую Бабу у более культурных народов, у русских например. Просто интересно начать с самых истоков и проследить развитие этого прекрасного матриархального культа от самого зачатия и самых примитивных представлений, до области высочайших материй. Многие малые народы Сибири в конце 19 - начале 20 века не перешагнули еще порог промыслового способа ведения хозяйства. Т.е., они не занимались ничем кроме собирательства, охоты и рыболовства. Земледелие и скотоводство находилось либо в зачаточной стадии, либо отсутствовало вовсе. Никаких серьезных ремесел и организованной торговли они не знали, неизвестно было прядение и способы выработки тканей, строительство и обработка металлов. В области религии, в таких условиях, можно наблюдать только самые начальные, к которым относятся семейный, промысловый и родовой культы. На наше счастье наши предшественники, добросовестные исследователи прошлых времен, успели в свое время внимательно изучить и подробно описать нравы, обычаи, предания и легенды малых народов восточной Скифии. На основании их трудов мы и попробуем провести наше расследование.
1.Семейный и родовой культ.
Главной семейной и родовой святыней у большинства народов Сибири был огонь очага, иногда и некоторые связанные с ним предметы, обычно также почитание семейно-родовых божков-идолов, хранящихся в каждом доме. У всех народов Сибири к началу 20 века в качестве центрального сохранился родовой и семейный культ, связанный с огнем и домашним очагом. Семейная святыня нанайцев — домашний очаг. Ему перед каждой едой приносятся жертвы: старший в семье бросает в огонь кусочки от каждого кушанья, льет водку. Домашний очаг нанайцы олицетворяют в образе Фадзя-мама (мать огня) и представляют себе в виде горбатой старухи в красном халате. Гиляки сохраняют унаследованный от материнско-родового строя мифологический образ «хозяйки огня», или «старухи огня», — женское олицетворение родового и семейного очага. У айнов семейной покровительницей считается «хозяйка огня» (Штернберг), или «богиня огня» (Батчелор), воплощением которой служит священная Инау — загруженная палочка. Главным объектом семейного и родового культа эвенков был домашний очаг — огонь чума; ему хозяин приносил жертвы, советовался с ним в трудных случаях. Очень характерно, что и у эвенков домашний очаг олицетворялся в женском образе, как Энэкэ (бабушка). Долганы тоже почитали женское олицетворение очага, называя его «матушкой». Очень интересен и культ огня-очага у алтайцев — частью родовой (у каждого сёёка свой огонь), частью семейный (очаг каждой юрты считался семейной святыней, и в некоторых случаях запрещалось даже сородичу давать свой огонь). Огню приносили жертвы, обращались к нему с молитвами. Огонь олицетворялся в женском образе — От-энэ (мать-огонь).
Наконец, весьма своеобразен чисто женский семейный культ Эмэгэндэров (бабушек), описанный Л. Э. Каруновской и Н. П. Дыренковой у тех же алтайцев и телеутов. Эти Эмэгэндэры — тряпочные куклы, которые наследовались в каждой семье по женской линии; девушк000а, выходя замуж, брала их с собой в новую семью; им молились и устраивали специальные обряды их кормления два раза в год. Н. П. Дыренкова рассматривает этих Эмэгэндэров как «олицетворение родоначальниц, женских предков рода». У кетов есть представление о хранительнице домашнего очага Алалт. Это женский дух, обитающий в деревянных человеческих фигурках, которые хранятся в каждом доме и передаются по наследству. Алалт помогает по хозяйству в доме и на промысле, за что и получает маленькие жертвы — угощения из добычи. У тавгийцев (нганасанов) и энцев, по сведениям Б. О. Долгих, очаг тоже олицетворялся в женском образе — «матери огня». Хотя у большинства этих коренных народов в последние столетия существовал патриархально-родовой строй, именно в области культа отчетливо сохраняются следы более древнего строя — материнско-родового. Это достаточно убедительно установлено советскими исследователями. Нет ничего удивительного, что в религиозных представлениях сохранилось по большей части отражение именно этой, более древней стадии общественного развития, стадии материнского рода. Об этом очевидно свидетельствуют некоторые характерные факты: например, почти повсеместное распространение женских олицетворений домашнего очага — представление о «хозяйке огня», «матери-огне» и т. п.. На это же указывает и особая роль женщины в домашних обрядах у некоторых народов. Например, у чукчей, хотя у них женщина занимает подчиненное положение в семье, но весь семейный культ находится целиком в женских руках. Оленные чукчи называют женщину «хранителем очага». Женщины приготовляют к празднику священные предметы, кормят их жиром и т. д. Женщины более, чем мужчины, сведущи в подробностях обрядов. Даже заклинания и обряды, связанные с домашними охранителями, лучше известны женщинам. То же самое относится и к приморским чукчам, и к эскимосам». Без женщин не могут совершаться домашние обряды. «Семья, оставшаяся без женщины, складывает вместе все предметы домашнего хозяйства и священные предметы до тех пор, пока посредством чьей-либо женитьбы не приобретается новая «хранительница очага». Тувинская Богиня огня «От – ие» обычно представляется в образе полной и доброй старушки у хорошего хозяина юрты, и худой и злой у плохого. Кроме того, облик ее изменяется соответственно и времени суток и даже месяца. При новолунии она бывает прекрасной девой, на старый месяц она превращается в глубокую старуху. Вечером она – красная дева, носящая шелковые одежды, ранним утром она – женщина в возрасте, одевающая, грубые одежды. Как у тувинцев и алтайцев, так и у хакасов при переезде на другое кочевье глава юрты не забывал пригласить с собой в путь хозяйку огня. Угостив её пищей в старом очаге, он произносил: «Не оставайся здесь, моя Мать! Пошли в другую юрту, не оставляй свои жар и тепло!». По народным представлениям тувинцев началом всего является Великая Мать Огонь. Традиция ежедневного кормления домашнего очага – «одун чемгерер» (кормить свой огонь) сохранилась и широко бытует до сих пор. Огню предлагается свежесваренный чай с молоком, первые кусочки хлеба, мяса и т. д. –«чемнин дээжизи» (лучшая часть пищи). Не кладется в огонь сырое, горькое и соленное. Один из наиболее практикуемых обрядов в Туве «от дагыыры»- обряд освещения огня, который проводится с наступлением осени. Новый очаг в доме предварительно очищают, окуривают можжевельником-артышем. С этого момента любой уголек из домашнего очага можно будет взять с собой в дальнюю дорогу. Когда дети создают свою семью, им тоже выделяется уголек, который послужит основной для нового домашнего очага молодых. Священный уголек зашивается в мешочек из новой белой ткани и хранится «ору черге» – высоко над полом, в укромном месте.
Одним из важных элементов свадьбы у бурят, алтайцев, теленгитов, тувинцев было поклонение невесты хозяике домашнего очага и жертвоприношение ей. У алтайцев и теленгитов, по материалам Е. М. Тощаковой, в день свадьбы невеста совершала жертвоприношение духу огня, прося благополучия и счастья в семейной жизни: она клала на таган четыре куска жира (по сторонам света), затем из большой чаши лила жир на огонь. У западных бурят невеста кроме жира лила в огонь растопленное масло. У тувинцев (юго-восточных), выполняя обряд поклонения огню, невеста трижды бросала в огонь щепку с веточками можжевельника и кусочек сала и при этом трижды кланялась очагу . Этот обряд у названных народов считался необходимым актом при бракосочетании и осмысливался как приобщение невесты-чужеродки к семейному очагу рода мужа. Сходство этого обряда основывалось на общности верований, в которых культ огня занимал особое и весьма значительное место. До недавнего времени у всех народов Южной Сибири хозяка огня, домашнего очага считалась основным божеством, обеспечивающим благополучие дома, покровителем и защитником семьи. Именно исходя из таких представлений, невеста должна была совершить обряд поклонения и жертвоприношения хозяину огня, чтобы быть принятой в число членов данной семьи и таким образом рассчитывать на покровительство этого божества.
2. Промысловые культы.
У всех народов Сибири существовало представление о Праматери в виде самки основного промыслового зверя, хозяйке животных и матери зверей. У эвенков таким зверем была лосиха. Образ лосихи с лосенком, закрепился в древних названиях созвездий: Лось (Большая Медведица) и Лосенок (Малая Медведица). Космическая лосиха - тотемический перво-предок людей: недаром он совмещает черты лося и человека. У эвенков бугады (скалы) с древнейшими изображениями лосей почитались как родовое святилище — место, откуда происходит данный эвенкийский род. По представлениям эвенков, в расщелине этой скалы находился сам зооморфный предок рода — женщина-лосиха. Образ матери-прародительницы у народов Сибири и Центральной Азии мыслился живым существом, главным объектом охотничьего промысла и отождествлялся часто с образами копытных животных тайги и лесостепной зоны. Это образ матери в виде самки лосихи/оленя/марала. Так, эвенкийское "энин" означает и «мать», и «лось». В бурятской культуре можно провести аналогии с табуированным названием оленя "эхэ борогшон", означающим «сероватая мать», а в диалекте западных бурят и тувинцев слово "иби/иви", означающее "мать" переводится еще и как «олень/лань». В. Е. Васильев, сравнивал тюркское "эне" -мать, "инек"
- корова, "инен" -верблюдица и сопоставляет якутское "ийэ" -мать с "уй" корова. Далее он предполагает, что в мистериях древнейших матрилокальных обществ роль матери-зверя исполняли родовые жрицы. В культуре охотничьих племён Прибайкалья и смежных территорий зооморфное проявление женского культа сохранилось в представлении о Буга хатан (буга — олень, хатан — госпожа). Очень часто такими тотемными матерями становились водоплавающие птицы, утки, гуси и лебеди. Последние особенно часто. Нередко обожествлялась и медведица.
Теперь к Великой хозяйке зверей и покровительнице охотников. В бурятском фольклоре Хангай — богиня охотников, которая соотносится с богиней земли. Баян Хангай означает название всей земли. В эскимосской мифологии Арнакуагсак («старая женщина из моря») —центральное божество. Арнакуагсак проживала на дне океана, повелевала морскими млекопитающими и была ответственной за то, чтобы охотники могли добыть достаточное количество пищи, чтобы народ оставался здоровым и сильным. Одновременно является мифической создательницей и разрушительницей всего сущего. Каждый род (сеок) у алтайцев имеет ту или другую гору или скалу, которую почитает как родового покровителя исключительным почтением, устраивая ей моления. Если убивали на охоте крупного копытного зверя (оленя, марала, косулю), то в жертву горам обязательно приносили сердце. Образ хозяев родовых гор рисуется алтайцам довольно точно и подробно. Обычно они являлись охотникам в образе молодой женщины или девицы (у кумандинцев чаще всего рыжей, золотой бабой), голой, с большими грудями. Хозяйки горы охотно вступали в половую связь, особенно с холостыми охотниками, делая их за это удачливыми в промысле. Здесь не могу удержаться от сравнения с грузинской Дали, тоже покровительницей охотников и тоже рыжей. Но всему свое время, скоро уже мы отправимся за урал, искать золотую бабу среди народов европейской части Скифии.
3. Образ Великой Матери.
Судя по всему, из этих первородных матерей огня и промыслового зверя рождался постепенно образ Великой Матери всего. Ума́й — древнейшее женское божество алтайцев, башкир, бурят, казахов, киргизов, монголов, татар, хакасов и других. Молитвенное обращения к Умай Энэ сибирских народов гласит: "Мать Умай! Мать Огня, что теплом одаряешь, днем и ночью о нас ты печешься охраняешь от всяких напастей!". Образ богини Умай Энэ, переплетён со древней скифской верховной богиней домашнего очага Табити, которую еще называли золотой матерью, чье имя трактуется как «согревающая» или «пламенная». Умай — олицетворение материнства, мудрости, доброты. Кумандинцы считают, что Умай-энэ бережет детей от болезней. Телеуты представляли Май-энэзи в виде молодой женщины с серебряными волосами, которая спускалась с небес по радуге и охраняла детей с помощью стрелы и золотого лука. Для шорцев Умай-иче – дух хранитель рожденных младенцев и принимающий души умерших. У хакасов после рождения ребенка на седьмой лунный день семья проводит «день доброй Умай» «ымай тойы». У огузов Умай была – дух покровитель, согревающий младенцев во чреве матери. Для казахов Май-энези дарует богатый урожай и приплод скота. Умай имеет еще и другой существенный аспект воительницы и защитницы, отчего её изображают с луком и золотой стрелой. В древнетюркском обществе Умай символически замещает супруга кагана (хана), почтенная госпожа — Катын. К слову, главная река Алтая тоже символизирует Великую Мать - Катунь (великая госпожа). Главная вершина Алтая, гора Белуха, также олицетворяет Великую Мать. Катын-Бажи, местное имя вершины (Белуха) — земное проявление Матери Умай, а долина Катуни с обзором на вершину той горы, откуда река берёт своё начало, подобна природной колыбели, олицетворяет материнское место.
Умай Энэ является кульминацией древних образов и представлений о Матери всего сущего, которая сама и является всем миром и есть сама жизнь. Важным замечанием будет и то, что солнце - это тоже Умай. Нельзя не отметить сходство имени богини - Умай с именем Золотой Бабы по скандинавским сагам - Юмала. Олицетворение женского начала отразилось и в самом имени Умай, что означало чрево матери, матку. Прямым следствием культового отношения к земле-матери, ввиду ассоциаций с женским детородным органом, является поклонение пещерам, выполняющим функции вместилища сульдэ (душа, жизненная субстанция) детей. У бурят пещеры носили название эхын умай (букв.: материнское лоно/утроба/чрево). Считалось, что из «чрева» земли — пещеры — вышли первые люди и животные. До нашего времени сохранились обряды испрашивания у пещеры ребёнка. Верующие бездетные женщины посещают культовое место Алхана. Здесь они влезают в маленькую пещеру Умай и стремятся отщепить кусочек камня — душу или зародыш будущего ребёнка. С распространением буддизма пещеры стали считаться средоточием женской нечистой силы. Священнослужители объявили их шудхэр эмын бэлэг — половым органом самки шудхэр (чертовки). Следует отметить, что воззрения о кровнородственных отношениях членов рода со своей родовой горой присущи всему населению Саяно-Алтайского нагорья: хакасам, тувинцам, тофаларам, алтайцам, шорцам.
Конечно, в новые времена религии коренных народов Сибири наполнились представлениями о мужских духах и божествах, включая образы верховного небесного бога, как по естественным причинам, так и под влиянием течений с юга, таких как тенгрианство и буддизм. Однако очевидно, что в исходных пластах безраздельно господствует именно образ Великой Матери, что естественно вообще для всех народов на ранних этапах развития, и что мы увидим далее. У всех народов южной Сибири до новейших времен сохранялась элементы матрилокальности, порядка наследования по женской линии. Так у алтайцев, в годы отсутствия зверя в родовых тайгах охотники обычно обращались к родичам по линии матери или жены и просили разрешения промышлять в их родовых охотничьих угодьях. Обычно разрешение давалось, и тубалары вступали в артели охотников, состоящих из родственников жены или матери, или промышляли отдельно на территории сеока матери или жены. У кумандинцев (камаданцев) шаман всегда получал бубен от духов по линии матери, от родовой горы сеока матери. В Сибири существовала родовая экзогамия, нарушение которой считалось аномалией. Запрещались браки между родственниками по линии отца, но браки даже с ближайшими родственниками по линии матери не только не ограничивались, а считались предпочтительными или желательными. У всех народов сохранялись пережитки и более древних общественных отношений, например следы авункулата — особо близких отношений человека с дядей по матери. Эти отношения у бурят, например, проявлялись в том, что дядя по матери (нагаса) принимал самое горячее участие в браке племянника или племянницы, на свадьбе у многих групп бурят он выступал в качестве главного свата, а значит, и почетного гостя, он был ведущим в свадебном поезде невесты, он должен был делать племяннику или племяннице подарки лучше и больше других.
Покидая восточную Скифию, невозможно оставить без внимания и легендарную прародительницу Ченгизидов, потрясателей вселенной. Алан - Гоа — Мать всех Монголов, легендарная прародительница Монгольских, Ойратов (калмыцких) и Меркита (бурятских) родов. Основной миф и центральная религиозная идея имеет единый исток у всех перечисленных выше народов и в ней присутствуют все элементы, о которых мы говорили выше. Легендарный охотник и предок людей Хоридай однажды бродил по острову Ольхон (крупнейший остров озера Байкал) и увидел трёх лебедей, спустившихся на берег озера и превратившихся в трёх девиц. Хоридой похитил одежду одной из них, она, не сумев улететь вместе с подругами, осталась на земле, вышла замуж за Хоридоя и родила ему одиннадцать сыновей, от которых пошли одиннадцать хоринских родов. жена попросила у Хоридоя для примерки свою одежду, надела её, превратилась в лебедя и улетела через дымовое отверстие юрты. История царевны-лебеди и царевны-лягушки в одном флаконе. Кроме сыновей она оставила Хоридою красавицу дочь - Алан-гоа, к которой, после заката, приходил небесный (солнечный) бог в виде жёлтого человека, а уходил перед восходом в облике жёлтого пса. От бога Алан-гоа родила сына, которого назвала Бодончаром, который, в свою очередь и был предком Чингисхана. Здесь мы впервые наблюдаем развитие основного мифа от лебеди-прародительницы до идеи непорочного зачатия от небесного бога.
Царевна-лебедь
Следующий материал по мифологии башкир составлен на основе исследований доктора филологических наук, профессора, директора Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН Ф. Г. Хисамитдиновой.
Согласно тексту эпоса «Урал-батыр», Верховным божеством и божеством Неба и птиц у древних предков башкир являлся Самрау. Его его дочь — наша старая знакомая солнечная дева и девушка-лебедь Хумай (Умай) с гордостью говорит: « дочь я царя, чье имя Самрау». Согласно данному эпосу-кубаиру, у Верховного божества башкир Самрау есть две жены — божества Кояш ‘солнце’ и Ай ‘луна’, и две дочери Хумай и Айхылыу, которые могут принять любой облик, как и сам Самрау. Такой себе "дамский мастер". Имя божества Самрау и истоки культа в фольклористической литературе обычно связывается с наименованием мифической птицы Сэмре ‘Самри’, Сэмрегош ‘Самригуш’, в основном представленной в башкирских народных сказках. Так, в сказках «Айыугулак», «Камыр-батыр и баба-яга» Самригуш является огромной птицей, живущей на вершине самого высокого в мире дерева и имеющей птенцов, которых каждый год съедает Аждаха, громадный змей. В сказках показаны и исцеляющие свойства птицы Самригуш. Судя по сюжетам указанных сказок, птица Самригуш исцеляет раны батыров взмахом крыла или зализыванием раны языком. Заслуживающие внимания подробности встречаются в башкирской сказке «Самри-гуш и мудрец». Во-первых, здесь говорится о том, что Самригуш является царем птиц. Во-вторых, Самригуш выкраденной им еще в детстве царевной назван «минец эсэйем» - ‘моя мама’, т. е. представлен женским персонажем. Перед нами знакомый тотемический персонаж - праматерь-зверь. Мифическая птица Самурык/Самрук, подобная башкирскому Самрау, зафиксирована в казахской мифологии. По легендам и сказкам казахов, птица Самурык/Самрук живет на вершине мирового дерева Байтерек. Т.е., перед нами превращение исходного женского образа в мужской.
Следует отметить, что мифологические представления, связанные с царем птиц типа Самрау, Самрук, Самри-гуш, кроме башкир и казахов, зафиксированы в народно-поэтической культуре казанских и сибирских татар, народов Средней Азии, ряда иранских и славянских этносов, в которых мы видим женский образ тоже. В мифологиях указанных народов царь-птица выступает как птица счастья, судьбы, справедливости по именами Симург, Самрау, Самрук, Самригуш, Семаргл и является божеством птиц, божеством Неба, божеством Судьбы. В то же время следует отметить, что на позднейшем этапе развития башкирской мифологии, видимо, произошло замещение образа женской божественной птицы на Верховное божество Неба башкир Самрау и далее на обще-тюркского бога неба Тенгри. Такие фокусы мы будем и далее встречать по ходу, поднимаясь вверх по Волге и изучая мифологию Мордвы, Мари и проч.
В кубаире-эпосе «Урал-батыр», кроме Верховного божества Неба и птиц Самрау, представлены небесные божества Кояш ‘солнце’ и Ай ‘луна’. Кояш ‘солнце’ здесь является одним из главных божеств — в качестве жены главного божества Самрау и матери нашей богини Хумай (сравн. Умай). Солярное божество Кояш дарит своей дочери Хумай небесного коня Акбузата, который в определенном смысле связан с судьбой солнечной девы Хумай, будучи ее покровителем. Здесь интересны два аспекта: Хумай и сама является солнечным божеством (дева-солнце) и параллели с мифами других народов. Так в русских былинных житиях святой конь упоминается в связи с матушкой Егория (солнца), а у японской солнечной богини Аматерасу тоже есть свой священный конек. Все эти истории мы рассмотрим подробно позже. Во многих районах Башкортостана сохранились легенды о том, что солнце является красивой девушкой, вышедшей со дна моря. В частности, об этом говорится в легенде, записанной в 2006 г. в Бураевском районе Башкортостана фольклористами Института истории, языка и литературы УНЦ РАН. Солнце — вышедшая из моря красавица. Аналогичную легенду о солнце в XIX в. записал у башкир русский исследователь М. В. Лоссиевский: солнце — русалка, вышедшая со дна моря. Ее русые в несколько обхватов волосы лежат на поверхности воды. Она руками достает с неба звезды и прикалывает к волосам (и во лбу звезда горит). В этой связи очевидными становятся истоки мифа из эпоса «Заятуляк менэн Хыухылу». В сказании «Туляк и Сусылу» речь идет о приключениях героя в Подводном царстве, где властвует Чачдархан (Жаждархан). Повествуется о любви легендарного батыра Туляка и дочери владыки озёр. Завороженный красотой подводной принцессы , егет Туляк опускается на дно озера и женится на ней, но вскоре начинает скучать по земной жизни и родной горе Балкан. Наконец, царь вынужден был отпустить Туляка на родную землю вместе со своей дочерью. В поздних легендах солнце уже представляется мужчиной. Например, по легенде «Племя тангаур», праматерью башкир-тангауров является девушка, зачавшая от солнечного луча. Другим божеством верхнего мира, сохранившимся в башкирской народной культуре, является Ай ‘луна, месяц’. Кроме эпоса «Урал-батыр», в котором божество Ай явлено как женщина, мать, жена, представления, связанные с луной (месяцем), нашли отражение в легендах и сказках башкир. Но главной героиней в эпических текстах «Урал-батыр» и «Акбузат» остается златовласая Хумай, царевна-лебедь со звездами в волосах. После смерти Урал-батыра (создателя уральских гор) она возвращается на земли Урала лебедем в сопровождении зверей и птиц, тем самым населяя родину своего покойного мужа животными. В обоих литературных памятниках Хумай (Умай) является центральным божеством и главным покровителем древних башкир.
Кроме собственно солнечной девы в башкирской мифологии представлена мифическая птица счастья Хумай, или Хумай куш. Легенды гласят: кому доведется увидеть эту птицу, тот станет счастливым и удачливым.
Птица Хумай отображена и в сказках башкир, где также говорится о том, что тот человек, на кого упадет ее тень, будет счастливым и удачливым. Птица счастья встречается в мифологиях народов Средней Азии, Иране (Хума), Сибири (Умай), арабских стран (Хумайя), славян (Гамаюн). Богиня Хумай хочет подарить полученного от своей матери Кояш коня Акбузата своему нареченному. Конь Акбузат является опорой, помощником батыраи родоначальником земных коней: Акбузат «лошадиный род единил, во главе табунов сам шел, всех затем он сюда привел». И это сущая правда, так как по современным данным, все породы домашних лошадей на земле происходят из "великой степи" Скифии. Этого коня покойного Урал-батыра спрятал на дне озера царь подводного мира Шуль-ген. Здесь копия русского и японского мифов.