Предыдущая часть
Сидя за необъятным столом в переговорной, Владислав Беркутов нервно барабанил по нему пальцами правой руки и постоянно поглядывал на телефон. После разговора с этой женщиной он еле сдерживался, чтобы не разнести чертов аппарат вдребезги. Второй разговор за тот день, и снова он общался с ней, а не с мужчиной. Прошло два дня, а он все никак не мог взять своего внутреннего зверя под контроль. Зверь рвался надавать всем на орехи, разнести к чертям и телефон, и стол, и переговорную; рвался наорать матом на людей и выплескивать, выплескивать на окружающих свой гнев и рокот непонятного чего-то.
Скорее перегрелся или все же заболел. Но где?! Или нет…
Да что она себе вообразила? Кто она такая, чтобы позволять себе такой тон? Или ее не учили, что покупатель всегда прав? Она облила его при первом разговоре таким холодным презрением по телефону, стоило только ему сказать, что не уверен в том, что желает видеть женщину в роли своего агента. Она что, королева? Почему работает тогда? Ладно, возможно, он сам начал первую беседу несколько на взводе. Но ему простительно. Это он им позвонил. У него, как у любого успешного бизнесмена, куча дел, нервотрепки и косяков сотрудников отделов, которые и смотрят преданно чуть ли не виляя перед ним хвостом, и ломают все наработки на раз, два, три, стоит только не уследить за очередным проектом лично, (с азартом наркоши, дорвавшегося до халявной дозы – только так он мог косяки сотрудников охарактеризовать). И уж, конечно, он задел эту высокомерную феминистку репликой о том, что желал бы иметь дело с агентом-мужчиной. Ну и что из этого? Он вообще подумал, что она секретарша Власова. Секретарша! Которая готова услужить, а не брать за рога быка, не ставить перед фактом человека, что она вот так сразу, с налету, по первому звонку, готова стать его агентом. Нет! Больше! Она сразу в лоб ему сказала, что она его агент и у нее есть время на него. Время!
А эта ее фраза, с явно слышимой иронией в вопросе: «Вы что, мужской шовинист?» Скрывать надо свой сарказм, а не отчитывать его как мелкого мальчишку. Подумаешь, представилась ему, а он пропустил это мимо ушей… «Если вы настаиваете, я немедленно передам ваше дело одному из моих коллег-мужчин, только уже завтра утром, сейчас все разъехались, работаю лишь я»…
Он так и сделал. Приехал лично и выразил уже Власову свое неудовольствие. И все!
В следующий его приезд она вошла и села прямо перед ними. Не протянула руку, вцепилась в свой блокнот.
Сотрудник, мужской шовинизм и дама, которой руку не подать, а нужно целовать.
Беркутов чуть ли не фыркнул, припомнив их вторую встречу. Но не мог не отметить, что она очень уверенно держалась. Пришла не сразу, а только тогда, когда Власов вызвал. Вошла без стука, как к равному по рангу, и он заметил, как просветлел старина Власов лицом.
Олег Денисович Власов был Беркутову хорошо известен. Можно сказать, что он давнишний друг его семьи. Поэтому-то Беркутов и позвонил его секретарше вечером, как нашел время, договориться и назначить встречу. Как оказалось, место секретутки в конторе Власова в тот поздний час занимала ушлая мадмуазель Шерстобитова. Которая в него вцепилась как бульдог в лодыжку, не зная даже, что он лично с ним знаком. Еще бы! Особенно, когда мало вслушиваясь в то, что она ему вещала про расписание шефа, он вскользь заметил, что цена на дом его волнует мало. Важно тихое, уютное место, не в окружении построенных домов.
Вне всякого сомнения, она должна была понимать, что откажись он, уйди к другому, или еще чего, пожалуйся при личной встрече Власову на нее и ее высокомерный тон, Власов не обрадовался бы такому повороту.
Господи, ей даже не представится возможность поваляться у него в ногах, когда она узнает, что своей выходкой поставила тогда под угрозу сделку. Он ведь мог реально психануть.
Поваляться у него в ногах…
А это как-то даже забавляло, трогало и заставляло шибче гнать по венам кровь… Беркутов прикрыл глаза смело представляя мадмуазель перед собой и в тех же каблуках, и узкой светлой юбке, которая однозначно бы задралась до ляжек у нее…
Сердце дрогнуло, ускоряя ритм.
Кривая, несколько вынужденная улыбка тронула губы Беркутова, обычно придававшие его лицу предельную серьезность. Он откинулся в кожаном кресле, уткнулся затылком в подголовник, сцепив пальцы на груди, и задумался. Если по совести, ему следовало поблагодарить собеседницу за такой поворот событий: все начиналось не так, как всегда, – и весьма приятно. Даже интригующе… Обычно люди заискивали перед ним, особенно женщины.
Закрыв глаза, он попытался вспомнить ее образ. Образ как нельзя подходил ее холодному высокомерному и ровному голосу, что он услышал по телефону в первый раз. При личной встрече она оказалась еще более холодной, высокомерной и недоступной. А еще она очень напомнила ему мать, – точно такая же в молодости темноволосая, стройная до болезненной худобы, изысканно холодная как северная скала – его вероломная, неверная мать.
Беркутов нахмурился, затем решительно наклонился над столом, придвинул к себе бумаги, с твердым намерением заняться текущими делами и выкинуть из головы какую-то там мадмуазель с карими глазами и холодной, поднятой на недосягаемую высоту, улыбкой. Напрасно. Любопытство, вызванное вчерашней личной встречей с Анной Шерстобитовой, не покидало Беркутова.
Или не любопытство, а что-то еще?
Он вздрогнул, затем выругался про себя. Черт побери, было еще что-то. Точно. Каким-то непостижимым образом – или причиной тому был вызывающий тон и после личное общение в кабинете Власова, но голос и после сама она высекла в нем искры желания. Бог знает, как ей удалось. Нет, правда, свихнуться можно!
Безумие или нет, но Беркутов вдруг понял, что он хочет вновь увидеться с ней. Реально в себе надо разобраться. Вот посмотрит снова и решит тогда – она просто на него смотрела таким взглядом, или же он в этом виноват и она восприняла его как врага всех народов на земле?
И если так, то…
Он опомнился только тогда, когда уже надел пиджак и нащупал в кармане ключи от машины. Анна Шерстобитова замужем. Не мадмуазель она, мадам… Он сам на пороге помолвки – с молодой красавицей, давшей ему все, о чем можно пожелать: завистливые взгляды, обожание, внимание и отличный секс. Секс – когда у него находилось для этого время. Она никогда не жаловалась и ничего не требовала, он дал ей золотую безлимитку, с которой она аккуратно снимала деньги. Не наглея, но и не спрашивая, на что берет. Он доверял. Она его, наверное, любила. Его устраивало все, ее устраивал он. Она была ласковой, понятной, словом, само совершенство с человеческим лицом. Не ангел. Беркутов это отчетливо понимал, он в человеческой сути был уверен.
Продолжение