Автор: Пепе Эскобар, политический обозреватель.
Визит Раиси в Пекин, первый для иранского президента за 20 лет, – своего рода поворот Тегерана на Восток и признание Китаем центральной роли Ирана...
Визит президента Ирана Эбрагима Раиси в Пекин и его встреча с Си Цзиньпином — это значимое событие.
Раиси, первый президент Ирана, официально посетивший Китай за 20 лет. Он возглавил делегацию высокого уровня, в которую входили новый глава Центрального банка и министры экономики, энергетики, иностранных дел и торговли.
Раиси и Си совместно следили за подписанием 20 двусторонних соглашений о сотрудничестве, которые касались разных сфер: начиная от сельского хозяйства, торговли, туризма и защиты окружающей среды и заканчивая здравоохранением, оказанием помощи при стихийных бедствиях, культурой и спортом.
Это знаменует собой ключевые изменения в сфере многополярности: два независимых государства, оба связанные стратегическими партнерскими отношениями с Россией, запечатлевают видение более справедливого 21 век, который полностью игнорирует западный диктат.
Пекин и Тегеран впервые установили стратегическое партнерство, когда Си посетил Иран в 2016 году — всего через год после подписания Совместного плана действий (СВПД) или иранской ядерной сделки.
В 2021 году Пекин и Тегеран подписали соглашение о сотрудничестве сроком на 25 лет, которое описывало экономическое и культурное развитие в нескольких областях, особенно в энергетике, торговле и инфраструктуре. К тому времени не только Иран (на протяжении десятилетий), но и Китай подвергались санкциям США.
Иран: нужна модернизация
Пекин и Тегеран уже активно сотрудничают в строительстве отдельных линий тегеранского метрополитена, скоростной железной дороги Тегеран-Исфахан, совместных энергетических проектов. Китайский технологический гигант Huawei намерен помочь Тегерану создать основу для телекоммуникационной сети 5G.
Раиси и Си подчеркнули усиление совместной координации в ООН и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), новым членом которой является Иран, а также совместную работу в рамках инициативы «Один пояс, один путь».
Хотя прямого упоминания об этом не было, в основе всех этих инициатив лежит отказ от долларов в торговле – в рамках ШОС, а также многополярной группы государств БРИКС. Иран собирается стать одним из новых членов БРИКС+, и этот шаг будет озвучен на предстоящем саммите в Южной Африке в августе следующего года.
По оценкам Тегерана, ежегодный товарооборот между Ираном и Китаем в среднесрочной перспективе может превысить $70 млрд., что в три раза превышает нынешние показатели.
Когда дело доходит до создания инфраструктуры, Иран является ключевым партнером BRI. Геостратегию, конечно, трудно сопоставить: береговая линия протяженностью 2250 км, охватывающая Персидский залив, Ормузский пролив, Оманское и Каспийское моря, и сухопутные границы с Ираком, Турцией, Арменией, Азербайджаном, Туркменистаном, Афганистаном и Пакистаном. Каждый аналитический центр в Китае видит, насколько Иран незаменим не только с точки зрения наземных коридоров ОПОП, но и Морского шелкового пути.
Порт Чабахар может быть главным ирано-индийским проектом в рамках Международного транспортного коридора Север-Юг (INSTC), что связано с индийским видением Шелкового пути, простирающегося до Центральной Азии.
Но у китайских портовых компаний есть и другие идеи, ориентированные на альтернативные порты вдоль Персидского залива и Каспийского моря. Это расширит сообщение со Средней Азией (Туркменистаном и Казахстаном), Россией и Кавказом (Азербайджаном).
И это имеет смысл, если совместить развитие портовых терминалов с модернизацией иранских железных дорог – вплоть до построцки высокоскоростных железнодорожных путей.
Еще более революционным событием может стать координация Китаем соединения иранского коридора ОПОП с уже строящимся Китайско-пакистанским экономическим коридором протяженностью 3200 км от Кашгара в Синьцзяне до порта Гвадар в Индийском океане.
Ключом всего проекта является создание инфраструктуры в Белуджистане, по обе стороны границы. С пакистанской стороны это будет иметь большое значение для разгрома кормящихся с руки ЦРУ «повстанцев» типа Освободительной армии Белуджистана, избавления от безработицы и постановки торговли во главе экономического развития.
Афганистан, конечно, входит в планы – в виде коридора Китай-Афганистан-Иран. С сентября 2021 года Пекин подробно объяснял талибам, как они могут извлечь выгоду из инфраструктурного коридора — с железной дорогой, автомагистралью и трубопроводом — из Синьцзяна, через Ваханский коридор на востоке Афганистана, через Гиндукуш и так далее. в Иран.
Ядро многополярности
Иран идеально расположен для соединения с китайскими высокоскоростными железными дорогами, соединяющими Иран с большей частью Центральной Азии (Казахстан, Туркменистан, Таджикистан, Кыргызстан).
На практике это означает хорошую связь с крупным логистическим кластером: Особой экономической зоной Хоргос, всего в 330 км от Алматы на казахстанско-китайской границе и всего в четырех часах езды от Урумчи, столицы Синьцзяна.
Если Китаю это удастся, это будет прорывное решение, которое позволит соединить Китай и Иран через Казахстан, Туркменистан, Афганистан и Пакистан.
Коллективный же Запад рассматривает сейчас Иран как изгоя или, в лучшем случае, порабощенную в будущем колонию.
Таким образом, спустя 44 года после Исламской революции Иран поддерживает стратегические партнерские отношения с тремя ведущими странами БРИКС: Китаем, Россией и Индией.
Вероятно, что Иран станет одним из первых новых членов БРИКС+. Иран является первым западноазиатским государством, ставшим полноправным членом ШОС, и заключает Соглашение о свободной торговле с Евразийским экономическим союзом.