«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход 20:12).
"Давным, давно при царе Митрохе, когда людей было трохе", жил был один молодой казак. Красавец, косая сажень в плечах, огромного роста, на ногах хромовые сапоги, начищены так, что глядя в сапоги как в зеркало, он поправлял свою казацкую гордость – русый волнистый чуб, с нарочитой небрежностью выбивавшийся из под форменной казацкой фуражки. Белоснежная, расшитая рубаха на выпуск подхвачена кожаным наборным, с серебряными пряжками поясом, доставшегося ему от деда, донского казака, давным давно прибывшего в станицу по приказу царицы, защищать на Кавказе рубежи России от иноземных захватчиков. Когда выходил в круг этот красавец плясать, каждая казачка прихорашивалась с надеждой, что он пригласит именно её на танец.
Пройдя по кругу нехотя, словно отрабатывая повинность, рассматривая девчат голубыми с поволокой, большими глазами, он каждой подавал надежду, но всегда приглашал одну, на первый взгляд, ни чем не примечательную девушку, даже еще не девушку, а подростка, в скромном платьице, угловатую с крупными чертами лица, похожую на гадкого утенка. Стесняясь от всеобщего внимания, она не смело выходила в круг, мелко перебирая ногами, прикрываясь шалью, проходила по кругу. Её партнер, следовал за нею как приклеенный, стараясь заглянуть ей в глаза. Затем все энергичней и быстрее, выделывая замысловатые коленца ногами, она словно расцветала. На щеках появлялся румянец, в глазах зажигались озорные огоньки. То словно не касаясь земли, она молнией пролетала по кругу, то вдруг остановившись в средине круга, она выдавала каблуками такую дробь, что казалось, на вечеринку пришел полковой барабанщик и решил показать своё искусство.
Станица жила своей повседневной жизнью. Казачки хлопотали по хозяйству, а казаки в свободное от воинской службы время работали в поле, ухаживали за скотом. Только в воскресные дни все собирались в станичном храме на богослужение. Храм стоял в самом центре станицы и возвышался над всей округой. Звон колоколов был слышен за десятки километров. Колокола не только напоминали казакам и казачкам о молитве, но и призывали на бой или на круг. Как колокола, так и сам храм казаки привезли с собой, когда по приказу царицы пришли на Кавказ защищать южные рубежи России и основали станицу.
Наш герой служил в артиллерийской роте, так как в артиллерии нужны были самые сильные казаки. Батарея располагалась на юго - восточной окраине станицы, на самом высоком месте, укрепленном огромным рвом и частоколом из бревен в обхват толщиной.
С батареи открывался прекрасный вид. Сразу у подножья возвышенности, на которой располагалась батарея, начиналась обширная долина, пересекаемая ниточкой реки. Выйдя из отрогов гор, причудливо извиваясь, речка, то пряталась в зарослях вербы, то снова выныривая на свободу, разливалась на несколько ручьёв, затем снова, собираясь в один поток, уходила на север, сливаясь с другими небольшими речками. За долиной начинались возвышенности, покрытые зарослями лопуха, девясила и других трав, такими огромными, что в них мог легко спрятаться всадник на коне. Возвышенности переходили в горы. Чем дальше, тем они становились круче и выше, а затем и вовсе в скалы, за которыми возвышался исполин Эльбрус, вечно покрытый снегами.
Семен, так звали красавца казака артиллериста, очень любил во время службы на батареи, любоваться красотой гор. В хорошую погоду перед ним от края и до края, словно корона на голове матушки России усыпанная сверкающими бриллиантами ледников, открывалась панорама Главного Кавказского хребта. Немного ниже - синий бархат альпийских лугов, прошитый золотом лучей заходящего солнца. Еще ниже леса, прорубленные кое- где снежными лавинами, словно безжалостным огромным топором дровосека. Поближе зеленые холмы, плавно спускались в долины. Семен любовался красотой родного края и, от переполнявших его душу чувств, комок подкатывал у него к горлу, а на глаза накатывалась пелена. В такие моменты в его голове обязательно возникал образ девушки, с которой он так любил плясать во время гуляний.
Казак никогда не знает, где он встретит очередную ночь, толи дома, толи где-то в походе у костра, а то и просто под деревом или кустом, завернувшись в бурку. Неожиданно, по приказу атамана, Семен в составе небольшого отряда был отправлен служить в отдаленную станицу. В такие командировки атаман старался посылать неженатых казаков. Служба на чужбине была привычной и не приносила особых трудностей. Труднее было Семену перенести разлуку с отчим краем и девушкой. В разлуке Семен понял, что любит её, и как только выпадет случай возвратиться домой, он будет просить её руки.
Наконец возвращение в родную станицу. Однако радость возвращения омрачена страшной новостью. Девушка, о которой он мечтал, которая снилась ему по ночам, свела счеты с жизнью, не выдержав позора насилия заезжего франта офицера. Похоронили её недалеко от батареи, за станичными укреплениями, у подножия кургана.
Для Семена померк белый свет. Он остался совершенно один. Мать умерла от чахотки, когда Семену было еще пятнадцать лет, вскоре пришла весть, что погиб в походе его отец, не стало и любимой девушки. Семен не хотел жить, лез в самое пекло, но смерть обходила его стороной. Однажды в его орудие попал вражеский снаряд. Погиб весь расчет орудия, а Семена, всего искалеченного, с оторванной ногой, вытащили из под обломков орудия казаки соседней батареи.
Так как у Семена родных никого не было, его взяла к себе на излечение одинокая старуха, сгорбленная вдвое под тяжестью жизненных невзгод.
Несмотря на тяжелые раны, Семен с трудом, но выжил, и пошел на поправку. Знакомый плотник сделал ему деревянную ногу, которую он приладил к обрубку своей ноги кожаными ремнями и постепенно научился кое - как передвигаться бес посторонней помощи. Семен часто приходил к могиле девушки и подолгу просиживал, горюя по несбывшимся надеждам и своей искалеченной судьбе.
Он жил где придется, питался подаянием и скудными случайными заработками. Вскоре и совсем поселился возле своей любимой, соорудив в склоне кургана что-то в виде землянки или кутана. Курган был самый большой в округе. Таких курганов было много, но они значительно уступали в размерах. Курганы были насыпаны воинами над могилами своих собратьев, погибших в многочисленных войнах за Кавказ.
От ран и горя молодой красивый казак вскоре превратился в сгорбленного старика. Целыми днями он сидел около своей землянки и что-то мастерил. К нему часто прибегала детвора из станицы и, окружив его шумной компанией, подолгу слушала были и небылицы, которых у деда Чичики было великое множество.
Дедом Чичикой Семена прозвала детвора за то, что когда Семен ходил, припадая на свою деревянную ногу, она издавала характерный скрип чи - чик, чи – чик, а курган, где жил дед Чичика, Чичикиным курганом.
Имя его вскоре и вовсе все забыли. Дед Чичика и его курган пользовались всеобщим вниманием и любовью. Детвора его любила за сказки и истории. Бабы наведывались к деду Чичики чтобы запаять прохудившуюся кастрюлю или попросить у него кувшинчик для молока, казаки приходили к Чичики чтобы выкурить с ним трубку знатного чичикинского табачку, вспомнить «дела давно минувших дней».
Никто не уходил от деда Чичики с пустыми руками, каждому был припасен подарок. Детям глиняный свисток или расписная кукла, казакам дарил трубки, а бабы и вовсе не могли вести своё домашнее хозяйство без чичикинских горшков, кувшинов и плошек. Не меньшей популярностью пользовался и Чичикин курган. Летом, а особенно осенью с его вершины открывался прекрасный вид на окрестности.
А в зарослях лопуха, девясила очень хорошо играть в прятки, строить шалаши.
Зимой в праздничные дни вся станица собиралась на кургане покататься на санках, а то и просто на пятой точке. С утра и до вечера слышался детский смех.
По вечерам девчата и парубки приходили на курган, чтобы полюбоваться звездами. Сколько поцелуев, сколько признаний в любви слышал этот курган за свою многовековую жизнь! Сколько молодых казаков и казачек нашли свое счастье, свою судьбу на этом кургане!
Деда Чичику хоронили всей станицей по его просьбе здесь же, на кургане, рядом с его любовью.
Давно это было. Память человеческая коротка. От деда Чичики и его любви осталось только название старого кургана. Однако как и в старину суда приходила детвора поиграть в прятки или в другие шумные игры, а по вечерам заглядывали влюбленные пары полюбоваться звездами. Вскоре и курган сравняли с землей. Председатель местного колхоза решил облагодетельствовать свою челядь, колхозников, и построить зону отдыха, в которую входил пруд и стадион. Так как стадион планировалось построить в пойме горной реки, то он получился покрытый вместо газона булыжниками. Чтобы исправить свою ошибку горе деятель, без царя в голове, согнал всю колхозную технику на Чичикин курган и за несколько дней перевез чернозем, собранный в кургане тысячами наших предков на стадион, чтобы закрыть булыжник, и чтобы на нем выросла хоть какая-то растительность. Однако вскоре пошли сильные дожди, вода размыла дамбу пруда и смыла весь чернозем с горе стадиона в мгновение ока. На месте кургана вскоре выделили участок под строительство дома молодой семье.
Таким образом стерли из памяти народной предков живших на нашей земле многие века до нас, предали любовь наших праотцов, развеяли их прах по ветру, как развеивают прах неисправимых бандитов и душегубов. А председатель колхоза, по приказу которого уничтожили Чичикин курган, сгинул в лихие девяностые безвести.
«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход 20:12).
2012г. Н.Жаров.