Декабристы осуждены. Пятерых казнили 13 июля 1826 года на устрашение всем. Остальные должны понести суровое наказание - не только каторгой, но и полным остракизмом со стороны близких. Лишить декабристов сочувствия и общественной поддержки было целью и надеждой царя. Однако чаяния Николая I тут потерпели крах. И виной тому были жены, матери осужденных, которые не пожелали смириться с тем, что их мужья и сыновья были заклеймены как преступники перед образованным человечеством.
«Жены высылаемых намерены следовать за своими мужьями в Нерчинск. О, на их месте я поступила бы так же» -писала в дневнике жена Николая I Александра Федоровна. Несмотря на сентиментальные вздохи супруги, Николай всеми силами старался помешать отъезду жен декабристов за своими мужьями на каторгу.
Трубецкая, поехавшая в Сибирь первой, подписывала в Иркутске отречение от дворянского звания и имущества. Отныне и она, и ее рожденные в Сибири дети (детей у Трубецких к этому моменту не было) должны будут именоваться женой и детьми «ссыльно-каторжных». Трубецкую это не остановило. И тогда царь придумал новое, казалось бы, непреодолимое препятствие.
Царь Николай знал, что женщине труднее всего расставаться со своими детьми, и поэтому приказал, чтобы жены декабристов, пожелавшие отправиться к мужьям, оставили своих детей в России. Муж или дети - вот какой выбор должна была делать каждая женщина. Вслед за Волконской и Трубецкой в Сибирь отправились Александрина Муравьева, Елизавета Нарышкина, Анна Розен, Наталья Фонвизина, Александра Давыдова, Мария Юшневская, Александра Ентальцева. Две француженки Полина Гебль, модистка из модного магазина, и дочь гувернантки в семье генерала Ивашева Камилла Ледантю добились специального разрешения поехать в Сибирь и там обвенчаться со своими женихами Анненковым и Ивашевым. Все они были молодые женщины, лишь Юшневской и Ентальцевой было около сорока, все проявили необычайную силу характера, воли и любви.
Изумляясь женским сильным характерам Герцен писал: «Вообще женское развитие тайна: все ничего, наряды да танцы, шаловливое злословие и чтение романов, глазки и слезы - и вдруг является гигантская воля, зрелая мысль, колоссальный ум».
Почти все жены декабристов, для того чтобы последовать за мужьями, должны были проститься с детьми. Мария Волконская в последний раз поцеловала годовалого сына, который после отъезда матери умер. Александрина Муравьева, жена Никиты Муравьева, поручила свекрови двух дочерей и сына: сын вскоре умер, дочь заболела душевной болезнью. Александра Давыдова разместила по родным шестерых детей. Француженка Полина Гебль, уезжая к Анненкову, оставила дочь. Наталья Фонвизина навсегда простилась с двумя маленькими сыновьями, которые выросли без отца и матери и умерли молодыми людьми, так и не дождавшись возвращения родителей. Маленького сына на попечении сестры оставила Анна Розен, дочерей Юшневская и Ентальцева.
Однако не все жены декабристов смогли сделать роковой выбор между мужьями, отправленными на каторгу, и детьми, оставшимися в России.
Горячо любила своего мужа жена Артамона Муравьева. У них было три сына. Но когда вскоре после осуждения и ссылки на каторгу мужа Муравьева потеряла одного за другим двух сыновей, у нее не было сил расстаться с последним ребенком, и она осталась в России.
Запретил жене покидать детей и приезжать в Сибирь Якушкин. Она пыталась сопротивляться, но он настоял на своем: «Я был убежден, что, несмотря на молодость моей жены, только она могла дать истинное направление воспитанию наших сыновей, как я понимал его, и я решился просить ее ни в коем случае не разлучаться с ними», писал он много лет спустя в своих «Записках». С женою он уже более никогда не встретился: она умерла молодой до его возвращения после тридцатилетней ссылки. Как это ни парадоксально, но дети Якушина воспитанные при монастыре, так как у жены не было денег на их образование выросли атеистами и полностью поддерживали идеи отца, в отличие от детей других декабристов, которые родились на каторге.
Николай освободил всех жен декабристов от брачных обязательств перед своими преступными супругами. Поле вынесения приговора они могли считать себя свободными и вступать в новый брак. Двоюродные сестры Марии Волконской были замужем за декабристами В. Лихаревым и Иосифом Поджио. Обе приняли эту свободу из рук императора и вышли во второй раз замуж. Лихарев и Поджио трагически это пережили, и вскоре оба погибли: Лихарев на Кавказе, куда попросился перевести его рядовым: в сражении при Валерике шел рядом с Лермонтовым в стрелковой цепи и был убит наповал. Поджио умер в Сибири в депрессии и тоске.
Елизавета Чернышева, сестра Александрины Муравьевой, когда увозили декабристов на каторгу, приезжала в Ярославль прощаться с В.С. Толстым, который страстно ее любил. Через два года она вышла замуж за историка А.Д. Черткова, основателя известной библиотеки.
Выбирали не только жены и невесты декабристов, выбирали их матери, сестры, друзья. Кто-то присвоил себе имущество осужденных, другой до конца дней помогал не только своим заточенным детям, но и их товарищам.
Екатерина Федоровна Муравьева, мать братьев Никиты и Александра, отправляла в Сибирь бесконечные посылки с книгами, журналами, провизией, деньги, лекарства не только для своих сыновей и - для всей декабристской колонии. Но ни копейкой не помогла единственному сыну баснословно богатая Анненкова. Пущин писал в 1845 году директору лицея Е.А. Энгельгардту, который не оставил своего воспитанника и постоянно с ним переписывался: «Сколько около меня товарищей, которые лишены даже родственных сношений: снятые эполеты все уничтожили, как будто связи родства и дружбы зависят от чинов».
Мать Сергея Волконского была придворной статс-дамой и отправилась в Москву на торжества коронации царя, которая состоялось после казни декабристов. «Я вспомнил, что наши сестры и дочери плясали в коронацию под звук цепей, в коих шли их друзья и братья в Сибирь», - с горечью записал А.И. Тургенев в дневнике несколько лет спустя. Сестра Волконского Софья присвоила себе значительную часть состояния брата «законно, но не совестно», по его выражению.
По-иному поступили три сестры Бестужевых - Елена, Мария и Ольга: они распродали имущество и приехали к братьям в ссылку, чтобы облегчить им жизнь. Мать и сестра декабриста К. Торсона отправились к нему в сибирское изгнание и тем спасли его, по мнению друзей, «от верной смерти, физической и моральной»
Декабристы окружили приехавших женщин любовью и преданным восхищением. «Наши ангелы-спасители», - назвал их Михаил Бестужев. Помощь их состояла не только в нравственной поддержке, но и в неустанной самоотверженной работе: они шили, готовили, лечили, но главное - вели переписку с Россией, поскольку декабристам она была надолго запрещена. Тем самым они не дали забыть на родине о каторжных и лишенных голоса.
Ранняя смерть Александрины Муравьевой была для всех декабристов святым воспоминанием. Не вернулись из ссылки Екатерина Трубецкая и Камилла Ивашева. Все они похоронены в сибирской земле.
Вместе с Екатериной Федоровной Муравьевой - матерью Никиты и Александра Муравьевых Шереметева В.П. находит очень нравственным и естественным помогать и хлопотать о том, чтобы в Сибири с каторжниками могли соединиться их жены и близкие. Император был несколько растерян: он не ожидал такой реакции в обществе. Николай I рассматривал всякое малейшее сочувствие декабристам как личное себе оскорбление.
Жены, сестры, матери декабристов, не просто поддержали своих мужей, братьев, сыновей, она бросили вызов обществу и царю.