Виноградная лоза
Мы свободно перемещались в наше прошлое. Без проблем находили нужных людей. Радовались возможности досказать самое «главное», переспросить … услышать ответ из первых уст … переосмыслить услышанное! И в будущее мы тоже пытались заглянуть, но кроме мутной пелены ничего невозможно было разглядеть. Становилось не по себе от жуткого необъяснимого страха. Пустая это затея - решили мы - заглядывать в будущее. Неблагодарная и опасная! Для обычного человека особенно опасная! Зато с Лениным - как встретились во время первого путешествия в «прошлое» - так и не расставались до последнего дня нашего «заточения». Я всё разузнать пытался как нам пережить это «смутное» время? Даже конспекты поначалу писал под его диктовку. Володька, бывало, отдыхает после дежурства, а мы с Ильичом, стоя на вахте, рассуждаем, рассуждаем … взвешиваем все «за» и «против», и каждый раз выходило не очень … А когда к нам присоединился и «вождь всех народов», мы решили топить баню. После жаркой баньки да волшебной чачи из запотевшего с мороза графинчика, да под маринованные грибочки, запеченную курочку … под солёные огурчики, помидорчики и, конечно, душевный разговор мы разглядели его! К нам в окно заглянуло Счастье! Наше народное! Я помню его открытое славянское лицо, голубые весёлые хмельные глаза и улыбка, детская доверчивая. Где вы такую улыбку в наше время увидите? Я тут на днях около двух часов возле банка в машине просидел. И хоть бы одно лицо с такой улыбкой. Хмурые идут, отрешенные, под ноги глядят. Солнце над головой, небо голубое, а они глазами в землю … А у нас с Володькой жизнь «Жар птицей» парит! Мы глазами только в небо и таращимся: то на солнышко любуемся, то с месяцем перемигиваемся. Стараемся в тонусе держаться - не переусердствовать - не утонуть в виноградном изобилии. В начале мы календарь даже вели - связи с внешним миром никакой - дни записывали в школьной тетрадке. Хватились - нет календаря - видать сожгли нечаянно. Давай стаканами считать, бутылками … запутались. Ночь … день … утро … вечер … снова ночь … С Володькой редко видится стали. Не досыпаем – «вахта» все силы забирает. Перекинемся парой слов всё … В стайке куриц бройлерных под сотню, пара боровков, кроликов уйма и тоже кормить надо. Петух обозлился, петь перестал. Не до песен, когда хозяин дверные косяки плечами выносит. Не простил мне пару курочек - изловчился и тюкнуть в темя чугунным клювом. Будто молотком огрел … Как позже мы узнали, к нам не раз пытались пробраться родные люди. Но все попытки оказались безуспешными. Проник дальний родственник, дядя Саня. У него причина на то была веская. Один из боровков принадлежал ему. Дядя Саня прорыл подкоп с тыльной стороны усадьбы - со стороны леса - Борьку живьём «упаковал», а нам только кулаком погрозил и с сожалением (что ни сам на вахте) процедил сквозь зубы: «От ваших рожь поросёнок килограммов десять потерял … Эх мне бы … с вами … Эх!». А бритву мы, и правда, не прихватили. Это самое большое упущение в наших сборах. Дядя Саня кое-как усадил борова в сани, укутал клетчатым платком и накрепко примотал бельевой верёвкой к спинке саней. Ноги связал попарно вонючими портянками. Сани железные, крепкие. Бочку двухсотлитровую с водой спокойно везут, для них схуднувший боровок - баловство, а не работа. Повёз своего ненаглядного через весь город, видать докармливать на четвёртом этаже «хрущёвки». Со стороны посмотреть – так и есть - заботливый дед внука из садика забрал. Мы с Володькой от хохота в снег повалились. Ржали до икоты, слёз и коликов в боках. Даже протрезвели малость – так нам хорошо было на морозном воздухе. Подкоп тут же ликвидировали и продолжили колдовать над русской печкой.
Продолжение следует