Привет всем на канале Птица-муха!
Пишу редко, что-то не пишется. Такое вокруг происходит. Бывает.
Но сегодня всё же расскажу ещё одну историю про деда. В этой истории он никого не разыграл, ни над кем не пошутил, просто такое стечение обстоятельств.
Зима. Что особенно-то делать зимой старикам, не сильно отягощённым домашним хозяйством? Так. Свинью покормить, да курам дать еды. Но и это не всегда на себя хотела брать хитрая бабка Маша. Вот и сегодня она без всякого стыда переложила на деда Григория эти обязанности. Сказалась больной, мол, давление шкалит.
– Гриша, чой-та поплахело мине нынча, пойди, дай курям, да парасе. Вона, тама, на пляте бадья, я с утрица-то запарила. А я поляжу немнога. Галава кружитьси.
– Сичас, Маня, тольки газетку дочитаю, – пообещал дед, не желая сильно перечить своей скандальной половинке.
– Парасе, говарю, поди, дай! Газетку он дачитаить. Сам-та позавтрякал, а живатина пущай голадам сидить? – возмутилась бабка.
– Сказал, сичас! А ежели так скатину жалка, иди и сама накарми! Ляжить тута, камандаваить. Давления у яё! Да тибе захочишь, дак лапатай ни убьёшь! Давления! Выдумала! – сказал дед, плюнул, и пошёл исполнять бабкино требование.
Бабка, конечно, притворялась, но такое отношение деда её очень задевало и, когда дед вернулся в хату, она уже себя достаточно накрутила, чтобы приступить к порче дедовой жизни.
– Ну, чаво? Управилси? Не переламилси тама?
– Не перламилси! Ляжи сибе, тольки до мине ни чипляйси. Дай газетку дочитать.
– Ой, поглядити вы на яво! Читатель выискалси! Иди вона в библиотеку запишиси ещё! Посмяши людей! Я, можать, тута памираю, а он дажа стакана воды ни придложить!
– Да и помирай сибе! Кто тибе держить! Я хочь отдахну чуток!
– Ч-а-а-в-о-о? Ага! Сичас! Ни даждёшси! Тольки апосля тибе! Отдахнёть он! Я тибе отдахну! Я тибе первым схараню, так и знай! А будишь выступать, дак закажу, чтобы мине в тваю магилку подхаранили! Будишь знать!
– Ты чаво энта удумала? Ты, чаво мине ни тольки с этава свету изжить хочишь? Ты мине ещё и с энтава? Ты мине и тама покою ни дашь! Манька, ни вздумай! Завтри жа до председателя пойду! Скажу, что я супротив! Чтоба ноги тваёй в моёй магилки не была! Слышишь мине?
– Ой, да председатиля он пайдёть! Глядитя, напужал! Будить предсидатиль такою юрундою заниматьси! Сказала, лягу к тибе и точка! Читай вона сваю газетку! Читатиль! Али вона, дуй сибе в библиотеку!
– А вота и падую! Нада и запишуси! Имею право! – дед махнул рукой и пошёл к двери.
– Куды собралси?
– В библиотеку! – надевая фуфайку, ответил дед. Сунул ноги в валенки, нацепил ушанку и быстро закрыл за собой двери, чтобы больше не слышать бабкиных проклятий.
В библиотеку дед Григорий не пошёл, так как ноги сами повернули его в сторону дома деда Митрофана. На улице было очень сумрачно. Над деревней сгустились тёмные тучи, похоже надвигался снегопад.
В это время у деда Митрофана что-то забарахлила лампочка в большой комнате. В деревенских домах межкомнатные двери не ставили. И, как правило, везде были проходные комнаты. Если войти со двора в дом к деду Митрофану, то гость оказывался сначала в холодной комнатушке, её ещё называли чуланом, из которой была дверь в первую, небольшую комнату, которая служила как прихожей и, одновременно, в качестве обеденной комнаты. У него там стоял стол, застеленный клеёнкой, табуретки и буфет.
А справа, сразу у входа, была к стене приколочена вешалка, где и висела дедова повседневная верхняя одежда. Между печкой, по-моему, их называли голландки, и вешалкой был проход в большую комнату. Выключатель от лампы, которая забарахлила у деда, был в прихожей, между вешалкой и проходом. Прихожая же освещалась настольной лампой, которой едва хватало на маленькую комнатушку.
Настольная лампа, несмотря на сумрак в комнатушке, не была включена, поскольку дед находился в большой комнате, поправлял ножку дивана, что-то зашаталась. В это время замигала лампочка под потолком. Дед подставил табуретку, взял тряпку, чтобы не обжечься и залез, надеясь поправить ситуацию. Лампочка не захотела загораться. Он её выкрутил, думая, что перегорела, но лампочка была целой. Дед заглянул в патрон, ему показалось, что что-то не в порядке с контактами. Он вздохнул, слез с табуретки, щёлкнул выключателем, обесточив патрон, взял ножницы и полез обратно на табуретку попытаться чуть-чуть отогнуть контакт.
Дед Митрофан стоял на табуретке и увлечённо ковырял ножницами в патроне. Тут раздался стук калитки.
– От ить, кто-то идёть, – сказал дед Митрофан и тут же услышал стук в дверь.
Дед ещё не успел отреагировать, как дверь открылась, и он услышал голос деда Григория.
– Митрофан, дома?
– Гриша, друг, заходь, ни стесняйси! Я тута, в зале. Раздивайси, прохади.
Дед Григорий быстро скинул фуфайку, валенки и, было, пошёл на голос друга, но тут ему показалось, что темновато.
– Чаво энта ты в потемках возишьси? – и щёлкнул выключателем.
Раздался треск, сдавленный крик деда Митрофана, следом – грохот.
– Митрафан, энта чаво такоя? – испугался дед Григорий и вбежал в большую комнату.
– Ты чаво натварил? Я жа специяльна выключил. Патрон барахлить. Повязло, что ножницы напалавину пласмасавыя! А то ба сичас уже скапытилси, – сказал дед, потирая ушибленную спину.
– Митрафан, друг, дык я жа ни знал! Как жа так!
– Да чаво уж тута, повязло, что тольки с табуретки свалилси, как заискрила. Типерь, пади, света нет во всёй хате. Завтри до Петровича идить, в ноги кланитьси, чтобы починил.
– А я завтри до председателя пайду, – поделился планами дед Григорий.
– Чаво тако?
– Да бабка моя гразитьси, что када памрёть, в маю магилку залезить.
– Энта как?
– Ну, чаво, как! Харанитьси в маёй магилки сабраласи, така зараза! А энтава я допустить никак ни магу! Делать мине что ли нечава? Ищё мине на энтам свете её ни хватала! Представляишь, чаво удумала, ведьма стара?
– Да-а-а, Гриша! Энта сурьёзна угроза! – смеясь, похлопал по плечу друга дед Митрофан. – Ой!
– Чаво?
– Спину стриляить. Пайдём, Гриша, свечку запалим и полечимси чуток. А то апасля такова стресу, и заикатьси начну. Ты вот чаво. Ты до председателя ни ходи. Чаво он сделаить, ежели бабка настаивать будить? Ты уж энта дела мине оставь. Я тваю бабку отгаварю. Сама ни захочить. Поверь мине, Гриша. Да и, можить, она раньши тибе памрёть.Чаво человека за здря беспакоить?
Дед Григорий, хоть и сомневался, но подумал, что друг его ещё ни разу не подводил, и деды, хлопнув по рукам, устроили себе ни то поздний обед, ни то ранний ужин.
За дружеской беседой время бежит быстро. Вот уже и десятый час. Дед Григорий засобирался домой. Проводив друга, дед Митрофан убрал со стола, постелил постель и лёг спать. Но вскоре послышался стук в дверь и тревожный голос Дашки.
– Дядь Митрофан, дядь Митрофан, отвари!
– От ить! Случиласи чаво, пади! – встревожился дед. – Бягу, Дашка, бягу!
Дед нащупал спички, зажёг свечку и пошёл открывать Дашке дверь. Дашка была не одна. Прислонившись к её боку, дремал наскоро одетый Стёпка. В то время ему было года четыре от роду.
– Дашка, чаво тако?
– Дядь Митрофан, возьми на ночь Стёпку? Маво нада везти в район, в больницу. Гаврилыч аппендицит падазриваить. Дак я с Гаврилычем поеду, а ты за Стёпкай пригляди. Ладна? А чаво ты со свечкай?
– Авария, Дашка. Давай, Стёпка, иди к деду на руки. Езжай, Дашка, ни беспакойси за няво.
Дашка побежала, а дед пошёл укладывать Стёпку. Тот моментально заснул крепким сном. Дед Митрофан тоже не заставил себя ждать.
Среди ночи дед проснулся от того, что его кто-то теребит за плечо.
– Деда Митрофан, деда Митрофан, я на двор хочу, – сказал сонный Стёпка.
Так у нас в деревне говорили, когда хотели, пардон, в туалет.
Дед тоже не до конца проснулся, да ещё сказалось принятое на грудь накануне.
– Вона валянки мои в угле. Шапку и пальто накинь тольки. До уборнай ни хади. Тута…, – и голова деда упала на подушку.
Дед имел в виду, что Стёпке надо надеть его валенки, чтобы пижамные штаны не уделать снегом, но Стёпка понял его по-своему.
Дальше всё прошло без приключений. На утреннем автобусе приехала Дашка, рассказала, что мужу ночью сделали операцию и сейчас всё в порядке. Забрала Стёпку, а дед засобирался на поклон к электрику. Надо восстанавливать свет. Без него – никак, особенно зимой.
Оделся, пошёл обуваться. В углу, под вешалкой, где и всегда, стояли его валенки с чёрными блестящими галошами. Дед сунул левую ногу в валенок, потом правую во второй.
– Чаво энта такоя? – удивлённо воскликнул дед.
Носок на правой ноге моментально стал мокрый, как хлющ. Дед потопал правой ногой, внутри захлюпало.
– Чаво энта?
И тут дед вспомнил всё.
– Стёпка! Вот я старай дуринь! – поругал сам себя дед.
А потом прибежала Дашка.
– Дядь Митрофан, дажа и ни знаю, как сказать. Тута Стёпка на двор захотел. Так я яму говарю, вона, мол, горшок. А он ни в каку! Говорить, что уже большой и больша на горшок ни пайдёть. Мол, ты ему в валенки разрешал ходить. Нахлабучил шапку, пальто надел и говорить, мол, давай мне, мамка, папкины валенки и всё тута!
Ну тут дед и рассказал Дашке, как оконфузился.
– Сую я, Дашка, праву ногу в валянок, а там вона что!
Ну, что делать? Посмеялись. Дашка всё же объяснила Стёпке, что дед имел ввиду, тот даже расплакался, от того, что деду валенок испортил, но быстро успокоился, когда Дашка пообещала, что купит деду новые.
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала можно посмотреть здесь.
Весь дед Митрофан здесь.
Заходите на мой телеграм канал там тоже интересно.