Кончики тонких пальцев уже ломило от холода — кружевные перчатки совершенно не спасали. Затхлый запах каменного мешка комом стоял в горле.
— Я найду другого! — возмущённая отказом, Беатрис развернулась к выходу.
— Мне нужна ответная услуга, — комок человеческой плоти в грязных лохмотьях даже не повернул головы в её сторону.
"А он тот ещё наглец!"
Беатрис Д’Эжени
Полин проснулась на рассвете. Она заправила волосы под кепку и уже собиралась бесшумно выскользнуть из чужого дома.
– Хотела сбежать и оставить меня со всей этой чертовщиной?
– Для аристократа ты рано проснулся.
– Привычка. Приходится иногда работать, богатого наследства не случилось.
Так почему ты решила уйти не попрощавшись?
– Андре, давай пока каждый пойдет своим путем в поисках. С разных сторон мы быстрее решим эту задачку.
Полина кивнула и скрылась в толпе.
После встречи с Андрэ Полин не спешила вернуться в гостиницу. Она направилась к графскому дому. Удача снова оказалась на стороне мисс О’Дэн. Служанка вынесла мусор. По звону стало понятно, что это стекло. В коробке Полин нашла остатки старинного зеркала. Выбрала самый большой кусок и, завернув в куртку, отправилась домой. Зачем он ей, она пока не знала. Обязательно пригодится, гонялась же за ним по нескольким городам.
В номере Полин прилегла отдохнуть, да так и проспала до наступления ночи.
В городе уже знали о том, что случилось. Поговорив со многими людьми, Андрэ узнал, что в заточении находится известный чернокнижник Вилард.
Андрэ прямиком направился к начальнику тюрьмы. Рассказал все, что знал и попросил встречи с колдуном.
─ Молодой человек, вы хоть понимаете, с кем хотите поговорить? Это самое настоящее зло. Я сам его побаиваюсь. Может, не стоит? Вы сильно рискуете.
─ Сейчас речь не обо мне. Нужно спасти Беатрис… я люблю ее…
─ Ну что ж, подождите. Только вам придется самому идти к нему в подземелье.
─ Я готов, ─ уверенно сказал Ламбер и протянул начальнику тюрьмы увесистый кошелек.
Потянулись минуты ожидания...
Наконец Андрэ оказался перед заветной дверью. Сердце бешено колотилось, внутри все похолодело. Послышался лязг замков, и дверь медленно, со скрежетом отворилась.
В нос ударило знакомым смрадом, воздух стал тяжелым и плотным, как нынче ночью в спальне Беатрис.
С трудом переведя дыхание, Андрэ решительно шагнул в камеру. Через несколько секунд, когда глаза привыкли к темноте, он увидел отвратительного, грязного человека в лохмотьях, который смотрел на него с презрением.
─ Фу, какая гадость, ─ послышался скрипучий голос Виларда, от которого мурашки побежали по телу, ─ аромат любви и отваги... Отвратная смесь. Говори, зачем пришел и убирайся.
─ Ты ведь знаешь, где она? ─ голос Андрэ предательски дрожал.
─ Кто, Беатрис Д'Эжени? Конечно, знаю.
─ Тогда верни ее обратно! ... Пожалуйста…
─ Это не входит в мои планы. И потом, ты уверен, что она хочет вернуться?
─ Тогда...отправь меня к ней!
─ Ну наглец! Как ты смеешь мне указывать?!
─ Я…, ─ Андрэ изо всех сил попытался сменить тон, ─ я не указываю, я прошу…
─ Просит он… Я ничего не делаю просто так.
─ Чего же ты хочешь?
─ А что ты можешь предложить человеку, которого на днях казнят? Разве что ─ свою душу…
У юноши от ужаса подкосились ноги, однако решение созрело мгновенно.
─ Я согласен, ─ Ламбер твердо смотрел в жуткие глаза чернокнижника.
─ Очень хорошо, ─ обрадовался тот, потирая руки, ─ готов прямо сейчас?
─ Ради нее я готов на все.
─ Ну-ну, меньше пафоса. Ложись вот сюда…
Вилард указал на небольшой выступ в стене. Превозмогая отвращение, Андрэ подчинился.
─ Теперь закрой глаза, слушай внимательно и крепко держи вот этот осколок. Так, хорошо. Порезался? Отлично… Кровь – это то, что нужно…
И Вилард стал читать заклинание.
Андрэ почувствовал, что тело немеет, холодеет изнутри. На губах появился странный привкус. Что-то огромное, бесформенное и зловонное навалилось на него, засасывая внутрь.
Беспредельный ужас сковал каждую клеточку. И молодой граф, не выдержав, истошно закричал. Наваждение исчезло.
Парень вскочил, чуть не сбив кого-то с ног. Перед ним стояла Беатрис…
Радость! Нескончаемая радость мгновенно заполнила все существо Андрэ Ламбера. Прекрасные глаза Беатрис впервые смотрели на него с восторгом и восхищением. За доли секунды она, наконец-то, поняла, что значит для нее этот нескладный юноша.
Не говоря ни слова оба бросились в объятия друг друга. Но, когда их руки сомкнулись, тела потеряли свое естество, стали расплываться и растворились в воздухе, словно дым.
Через мгновение Андрэ снова очутился на грязном выступе камеры смертника.
─ Ну что, повидались? ─ в скрипучем голосе Виларда звучала насмешка.
─ Зачем ты вернул меня обратно, мерзкий старик? ─ в отчаянии закричал Андрэ, бросился на колдуна, сбил с ног, схватил камень и занес над головой чернокнижника. А тот с ухмылкой прохрипел:
─ Давай, убей меня, и навсегда попрощаешься со своей обожаемой Беатрис.
Ламбер на секунду замер, медленно опустил руку, зачем-то сунул камень в карман и отпустил колдуна.
─ Эх, молодо-зелено, ─ Вилард, кряхтя поднялся с пола, не пытаясь стряхнуть пыль с грязных лохмотьев, ─ чуть что ─ в драку. А вернул я тебя, чтобы окончательно скрепить наш договор. Я показал, что могу отправить тебя к возлюбленной. Теперь ты докажи, что добровольно отдашь мне свою душу. Или передумал?
─ Я готов, ─ весь вид Андрэ выражал полную решимость, ─ что я должен сделать?
─ Где осколок, что я дал тебе? Доставай. Теперь начерти на своей ладони этот знак. Вилард костлявыми пальцами поднял рукав и показал на предплечье зарубцованный шрам в виде буквы “V” в круге. Крови не бойся. Она ─ лучший проводник в таких делах. Так...Молодец… Ну все, теперь никуда ты от меня не денешься. Мы с тобой партнёры. Вилард зловеще расхохотался, а Андрэ провалился в забытье.
Дерик стоял возле узкого окна собственной квартиры. Память услужливо возвращала его в комнату графини. Он ещё раз мысленно осмотрел разбитое зеркало, смятую скатерть, записку. " Что же случилось с тобой, что? Ответ можно поискать в старых трудах".
Дерик отстранился от окна и подошёл к высокому шкафу, сверху донизу заставленным книгами. Старыми и довольно молодыми. Тоненькими, как новостная газета и пухлыми, в кожаном переплёте. Корочки книг пестрили разнообразными названиями. "Философия" стояла рядом с "Эллиадой" Гомера, между ними затесалась "Метафизика". Чёрной обложкой выделялся "Сборник Парацельса", а рядышком уместились "Трактаты алхимии и высшей магии". Название аккуратно выведено рукой самого хозяина квартиры. Массивный труд, по сути, сборник различных рукописей и вырванных страниц.
Дерик взял в руку увесистый фолиант и раскрыл, примерно посередине. Он бережно перелистнул желтоватые страницы, вдыхая запах старины. Ему всегда нравилось, как они пахнут. Сладковатый, с тонкой примесью ванилина, аромат будоражил.
Морщинистый лоб расслабился, веки слегка прикрыли глаза. На Дерика нахлынули воспоминания, и в следующую секунду он вспомнил "ветреную" девицу Полин возле лавки, торгующей зеркалами. Встрепенувшись, словно потревоженная птица, он быстро прогнал глупые мысли, после чего углубился в чтение.
Ведя по строчкам указательным пальцем, он старательно вглядывался в крупные буквы. Шевеля губами, Дерик переводил старую латынь на современный язык. Напряжённое лицо нахмурилось. Дерик с шумом захлопнул манускрипт и устало откинулся на спинку кресла-качалки.
Медленно покачиваясь, он погрузился в размышления. Тихо поскрипывал обод кресла, на окне билась крупная муха в попытках прорваться наружу.
- Значит, Зазеркалье. – Прошептал Дерик.
Резко вскочил с места, шагнул к шкафу. Аккуратно воткнув книгу на место и направился к рабочему столу, стоящему рядом со шкафом. Напротив, втиснулся потёртый диван, деля стену с умывальником. Довольно тесная комнатка, но он привык.
На столе сиротливо располагалась чернильница, рядом "перо", на краю – огарок свечи в железном подсвечнике. Дерик выдвинул ящик и достал глиняную чашу, исписанную каббалистическими знаками и крупный кусок мела. Сунув его в карман, он взял её двумя руками. После направился к раковине.
Открыл бронзовый вентиль и набрав воды в чашу, поставил её на край. Закрыл кран, снял пиджак и бросил его на диван. Закатав рукава сорочки, он подошёл к креслу и поставил его посередине комнаты, напротив окна. Вернулся за чашкой и сел в кресло. Но вспомнив, поставил её на пол и подбежал к пиджаку. Из внутреннего кармана вытащил чёрное перо.
Вернувшись обратно, сел на корточки, достал мел. Надавив на пол, так что белый кусок начал крошится, принялся рисовать на жирную линию. Вскоре кресло с Дериком опоясала меловая окружность. Он сел на место, рядом положил перо и взял чашу. Склонив голову над ней, пристально всмотрелся в спокойную гладь воды.
Тихо билось сердце, дыхание ровное. "Внутренний разговор" остановлен. Постепенно тело Дерика начало раскачиваться. Еле заметно, очень медленно. Но ему казалось, что он буквально подпрыгивает на месте. Его сгорбленную, худую фигуру раскачивает из стороны в сторону. И вскоре он выскочил из физической оболочки. Свобода, лёгкость и эйфория накрыла его. Так было всегда, когда он практиковал астральную проекцию.
Дерик осмотрелся по сторонам. На кресле сидит он, очень похожий на труп, возле ноги тонкий стилет, в руках обод, затянутый серым туманом. Его всегда удивляли метаморфозы, происходящие с предметами в астрале.
Дерик поднял с пола стилет – бывшее чёрное перо, и протянул руку в серый туман. Кисть растворилась в мареве. Он улыбнулся и плавно начал погружаться в него. Марево служило своеобразным порталом в мир зазеркалья. Дерик намеревался только сходить туда на разведку, и если повезёт, найти юную графиню.
Но всё пошло не так. Вокруг мелового кольца закружилась мгла. Словно спрут, она кружилась и охватывала пространство вокруг сидящего Дерика. Проникнуть сквозь него, спрут не мог. Тогда чернота превратилась в крупную кляксу и с разбегу ринулась на Дерика. Тот, в тихом ужасе наблюдал за этим.
Клякса столкнулась с невидимой преградой и рассыпалась в мелкие брызги. Дерик дёрнулся, пытаясь вытянуть руку из серого тумана, но её будто кто-то держал, медленно втягивая в серую мглу.
- Нет, нет, нет! – В панике Закричал Дерик.
Брызги собрались в кляксу, уплотнились, и сжались в сферу. По ней пошла рябь.
Дерик неумолимо погружался дальше и дальше в зазеркалье. Он вытянул перед собой руку с зажатым стилетом.
- Кто ты, или что ты такое? Отзовись! – Закричал он белый от ужаса.
По сфере пошла рябь. Постепенно, очень медленно, она преобразовалась в лицо. Дерик увидев его, бросился к своему физическому телу. Схватив сам себя за руку, Дерик попытался надеть его на себя, как старую одежду. Но призрачную руку неумолимо затягивало.
- Дерик! – Громко произнесло чёрное лицо.
- Нет! – Вскричал Дерик и дёрнул тело на себя.
На пол упала чаша, разлив воду. Лицо начало бледнеть, и рассыпалась в пыль. Посреди комнаты в луже мирно покачивалось пустое кресло-качалка. Рядом валялась перевёрнутая чаша.
Выходя из повозки Жан-Поль повторил Сержу
- Я сказал, что Беатрис, как и её тётя, увлекаются спиритическими сеансами, магией. Вы слышали про графа Калиостро?
- Кто ж не слышал про него? Что ж, мы пришли, стучите, мой друг, да отворятся нам двери этого дома, — проговорил Серж задумчиво, снова погрузившись в свои мысли.
Жан-Поль, со свойственной его юности порывистостью, ухватился за кольцо на кованой двери, но та сама бесшумно и медленно открылась. На пороге возник усатый, с военной выправкой привратник. Проигнорировав Жан-Поля, он уставился на Сержа недобрым взглядом.
- Доложите, что пришёл мсье Лепети со своим другом. – Заносчиво сказал Жан-Поль, стараясь обратить на себя внимание неприветливого стража особняка.
Привратник вздохнул, отошёл в сторону, впуская в просторный холл гостей. Молодая розовощёкая служанка побежала вверх по лестнице докладывать хозяевам о посетителях. Привратник скрылся за боковой дверью. Вскоре на лестнице показалась сама графиня, спускавшаяся по ступеням с достоинством королевы.
Серж невольно залюбовался ею. Мать Беатрис в глазах сыщика была красива: точёные черты лица, на бледной, без единого изъяна коже блестели большие чёрные глаза. Он тут же отметил её сходство с погибшим на войне братом. «Она скорее годится в старшие сёстры пропавшей Беатрис».
Взгляд графини скользнул по лицу Жан-Поля и остановился на шраме на лице Сержа. Смотрела она с явным любопытством, но уголки губ чуть брезгливо опустились. Серж тут же склонил голову набок, чтобы хоть немного скрыть своё уродство.
– Разрешите представиться – частный сыскной агент Серж Морель. – Серж ещё сильнее склонил голову. - Мадам, я соболезную вашему горю. Мой друг обеспокоен исчезновением вашей дочери и просил меня помочь в её поисках. Если позволите, я хотел бы осмотреть место, где она пропала.
- Ах, что толку. – Графиня приложила надушенный шёлковый платочек к уголку правого глаза привычным, хорошо отрепетированным жестом. Глаза её были сухие. - Пройдёмте.
Придерживая подол длинного, модного платья, она первая стала подниматься по лестнице. Серж понял, что она прислушивается к его походке и старался ступать как можно тише и ровнее. Но по ступеням ему приходилось идти медленно, переставляя только здоровую ногу, а вторую подтягивая. Это его сейчас злило больше обычного.
Просторная комната с большим столом в центре, накрытым тёмно-бордовой бархатной скатертью. На окнах висели такие же шторы. Солнце отражалось от них и окрашивало комнату в тёплый красноватый цвет.
Серж ступил на пушистый ковёр, под ногой его хрустнуло стекло.
- Здесь убирали сегодня?
- Конечно. Ночью ветер распахнул окно, стекло разбилось. – Невозмутимо сказала графиня, наблюдая за Сержем.
- Вы ошибаетесь, мадам, ночь была… - Жан-Поль тут же закрыл рот под строгим взглядом Сержа.
- Какое красивое. – Серж остановился у стола и протянул руку к зеркалу, едва задев кружевные перчатки перед ним.
- Это венецианское стекло. Подарок короля Виктора из Савойской династии моей бабушке. – Услышал он голос графини.
По бокам зеркала стояли два подсвечника с незначительно оплавленными свечами. «Значит, она пробыла в комнате недолго». Серж наклонился ближе, и его лицо отразилось в венецианском стекле. Увидел своё отражение и вздрогнул - на лице Сержа не было шрама.
- Забавно, — проговорил он едва слышно.
- Что, простите? – переспросила графиня.
- Я увидел всё, что мне было нужно. Благодарю. Вам есть, что мне сказать? – Серж прямо, не пряча шрама, посмотрел на графиню.
Она снова подняла руку с платочком к глазам и отвернулась.
Друзья распрощались с графиней и вышли из особняка.
- Ну, что скажете? Не молчите, ради Бога, Серж. – Жан Поль едва поспевал за своим другом.
А Серж, казалось, не замечал ничего вокруг. Он шёл, подставив лицо под тёплые лучи поднявшегося над крышами домов солнца, чуть сощурив глаза.
- Мне нужно подумать. Извините, Жан-Поль, — сказал он и пошёл дальше, а его удивлённый и обиженный друг остался стоять на тротуаре.
Серж пришёл домой и уселся в кресло, вытянув перед собой ногу. Погладил ноющее колено.
- Странно, — проговорил он тихо, открыл шкатулку и вытащил из неё трубку, подержал в руках и положил на стол. Откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, вспоминая мельчайшие детали увиденного в комнате. Своё отражение в зеркале он постарался удержать подольше перед мысленным взором.
- Да, Серж резко открыл глаза, — перед тем, как увидеть себя, по стеклу прошла едва заметная тень или рябь. А когда я протянул руку, то почувствовал кончиками пальцев вибрацию воздуха. – Странно. – Он снова расслабился и прикрыл глаза, мысленно восстанавливая свои ощущения и видения.
- Вы пришли за мной? Мне страшно. Кто вы? Помогите… - послышался взволнованный и приглушённый девичий шёпот. - Вы тоже не видите меня?
Серж моргнул несколько раз и, наконец, увидел перед собой бледную и испуганную Беатрис.
- Я вас вижу. Я – Серж Морель - друг вашего погибшего дядюшки. Вы не помните меня? – Серж подошёл ближе к графине.
Ресницы на её глазах дрогнули, но она не отступила назад.
- Но, где ваш шрам? И вы не хромаете. – Беатрис испуганно замерла.
Только тут Серж почувствовал, что ходит легко, нога в колене совершенно свободно и без боли сгибается. Он удивлённо смотрел на Беатрис. Она подняла руку и кончиками пальцев провела по щеке, где должен быть шрам.
Судорога прошла по лицу Сержа от прикосновения прохладных пальцев. Кожа покрылась мурашками, а сердце залило теплой волной. Слишком давно ни одна женщина не прикасалась к нему.
- Что с вами? Вам плохо? – Голос графини Д՚Эжени стал стихать, и Серж дёрнулся, собираясь догнать удаляющуюся фигуру Беатрис.
Он хотел крикнуть «Постойте!», но не смог вдохнуть и закашлялся, словно глотнул воды.
Окончательно проснувшись, Серж открыл влажные от слёз глаза и увидел перед собой свою толстую хмурую служанку.
- Вам плохо? - повторила она.
Серж вскочил с кресла, совершенно забыв про свою изувеченную ногу. Он охнул от боли и снова упал на своё место.
— Беатрис! Моя дочь! Как это можно было допустить? Ни один из всех этих болванов не сможет помочь. Они в очередной раз свалят всю вину на невинных людей как это было с Чарльзом.
У матери юной графини началась истерика. Няня Барбара запричитала ей в такт, что это она виновата. Что считает себя очень нерадивой нянюшкой, раз уж не смогла уберечь ни одно графское чадо. Лучше бы она нарушила покой Беатрис и снова поругалась с ней!
— Это он? Тот самый чернокнижник Вилард?! Вы знали о нём и не воспрепятствовали встрече Беатрис с ним?! Вы обязаны были это сделать любой ценой!
Анджела перестала рыдать. Ярость взяла над ней верх.
— Я так же как и Вы, госпожа, встала перед фактом их встречи и...
— Где найти этого ублюдка?
— Сегодня утром его казнят на главной площади! Он за всё ответит!
— Нет, он нужен мне живым!
— Госпожа Д'Эжени! Госпожа Д'Эжени!
— Оставьте меня в покое, Барбара! - стиснув зубы прошипела графиня.
Анджела махнула подолом платья перед няней и в спешке ушла по коридору оставив Барбару наедине со своими мыслями.
Алиса Д'Антрэль раздражённо рвала каблуками ковровые дорожки, безжалостно царапая дорогой паркет. О, она с куда большим удовольствием порвала бы кое-что другое. Например, чью-то холёную шейку, поддерживающую совершенно безмозглую голову. Сегодня маркиза с трудом разыскала в особняке хозяйку поместья, чтобы подробно расспросить о событиях прошлой ночи.
Графиня же от гнева ничего не замечала вокруг: она металась по своим покоям, хватаясь то за одну, то за другую вещицу, словно что-то искала. Отчаявшись получить хоть один ответ, Алиса взяла хозяйку дома за плечи и хорошенько встряхнула, приводя в чувство. Вот только толк от этого вышел небольшой: Анджела резко оттолкнула золовку и вышла из комнаты, на ходу что-то скороговоркой пролепетав о том, что ей надо в город и она сама найдёт свою дочь.
Теперь если в графском имении и был тот, кто мог пролить свет на сложившуюся ситуацию, то только Барб. К ней и направлялась маркиза, чуть придерживая длинный подол платья, чтобы из гневного вихря не стать разрушительной лавиной.
Комната няни юной графини, будучи в разы меньше господских покоев, поражала своим уютом. Уже с порога хотелось выдохнуть весь накопившийся гнев, снова стать маленькой обиженной девочкой и спрятать лицо в покрытых сеточкой морщин тёплых ладонях. Чуть сгорбившаяся фигура, сидящая у окна, располагала к исполнению этого минутного порыва. Но, несмотря на хорошие отношения с Барб, Алиса не могла себе позволить такой слабости. Не время:
- Барб, - негромко позвала маркиза, подойдя вплотную и прикоснувшись к плечу пожилой женщины. Та даже не шевельнулась, продолжая смотреть в окно. - Барб, - голос обрёл твёрдость и даже некоторую жёсткость.
Барбара повернувшись подняла глаза на гостью и глубоко вздохнула.
- Не послушалась меня молодая госпожа.
Голос её полнился отчаяньем, словно она уже схоронила молодую Д'Эжени и успела оплакать на сороковинах. Госпожа Д'Антрэль не таила ни обиды, ни злости за то, что нянька утратила веру. Но сама ни за что не собиралась сдаваться:
- Барб, - повторила маркиза, чуть сжимая служанку за плечи, заставляя выпрямиться и посмотреть ей в глаза. - Сейчас в доме творится неизвестно что. Ты должна присмотреть тут за всем. Возьми себя в руки, ты, поняла меня?
- Да-да, конечно, госпожа, - машинально кивнула Барб и тут же встрепенулась. - А Вы… Неужели…?
- Да, - кивнула Алиса. - Ты всё правильно поняла. Ты выполнишь всё, что я сказала?
Глаза няни наполнились слезами, она сначала замотала головой, но потом через силу кивнула. Маркиза также кивнула и вышла из комнаты.
На столе в окружении шести горящих чёрных свечей лежал осколок того самого злополучного зеркала. Некогда ясно и чётко отражающая поверхность помутнела. Края сколов прикрывало воронье перо, найденное Алисой в комнате Беатрис. Сама маркиза успела переодеться в более удобную для прогулок жемчужно-серую амазонку, убрать длинные медно-каштановые волосы в жгут и приготовить напиток для поддержания сил. Она не знала, сколь долго пробудет по ту сторону, но не собиралась возвращаться в одиночку. Жёлто-карие глаза сверкнули и отразились на поверхности красного вина, нагретого с прошлогодним мёдом. Ещё тёплый бокал коснулся мягких губ маркизы и вскоре опустел. Положив руки на перо и осколок, Алиса прошептала заклинание перехода за грань.
Проснувшись на кирпичном полу от леденящего холода, который безжалостно пронзал заключённых, Вилард оставался неподвижен. За стальной дверью его камеры слышались приближающиеся шаги нескольких солдат. Яркий свет факела тянулся по коридору, вдыхая частичку жизни в привычный мрак темницы. Податливые тени от прутьев проникли в камеру. Старик Аррон, укутавшись рваными обносками и слегка всхрапывая, продолжал путешествовать по миру сновидений.
Первым из-за стены показался солдат с горящим факелом. Блики от яркого света играли на латной броне, освещая золотой королевский герб на груди с изображением летящего грифона. За ним вышел высокий, мускулистый офицер, облачённый в традиционную имперскую синюю форму с алыми лампасами. В большой руке гремела связка ключей. Замыкал отряд низкорослый, плечистый тюремщик, следивший за порядком.
- Эй, чернокнижник… - По камере прокатился басистый голос офицера, быстро перебирающего пальцами в поисках нужного ключа.
- Просыпайся, смерть пришла за тобой.
Скрежет металла эхом раздался по коридору. Тяжёлая, ржавая дверь с трудом поддалась грубой силе.
Вилард медленно встал на ноги, протягивая вперёд в закованные увесистые кандалы руки. Офицер сделал два оборота ключом и оковы, сжимавшие худые кисти, с грохотом рухнули на пол, застыв в ожидании следующего узника.
Чернокнижник с облегчением разминал костлявые руки. Засохшая кровь и зарубцованные раны в местах, где впивались края наручников, напоминали о себе ноющей болью.
- Шагай! – приказал офицер, толкая узника к выходу.
Проходя по бесконечно длинному коридору между обшарпанных камер, Вилард ловил на себе взгляды заключённых, безмолвно провожающих в последний путь. С каждым разом шаги давались ему всё труднее. За время пребывания здесь, он никогда так много не двигался. Разум немного помутнел от лёгкого, пьянящего чувства пусть и мгновенной, но всё же свободы.
Впереди оставалось преодолеть крутую, спиральная лестницу, уходящую вверх. Первая ступенька, вторая, третья… шаг, ещё шаг. Дыхание участилось, стук сердца набирал обороты, по лицу скатилась холодная капля пота.
Старый тюремщик, увидев офицера, стал медленно отворять входную дверь.
Солнечные лучи пробились через появившуюся щель, обнажая тёмные границы подземелья. Глоток свежего воздуха наполнил лёгкие заключённого, а яркий свет на мгновение ослепил. Протягивая дрожащие руки вперёд, Вилард пытался нащупать кончиками пальцев маленькие, тёплые лучи солнца.
- А я почти забыл, насколько красочный мир. – Вырвалось из уст Виларда.
- Полезай в клетку! – прорычал офицер толкая в спину узника на колесо повозки.
Четверо солдат, стоявших у повозки, обнажили мечи и приняли защитную стойку. Внешне они никак не показывали свой страх, но глаза говорили совсем об обратном. Вилард чувствовал своё превосходство, что давало огромную уверенность. Он с трудом запрыгнул в подобие кареты и сел на деревянную скамью. Офицер хлопнул дверцей клетки и резким движением руки закрыл на железный засов. Повозка тронулась. Лошади издавая глухой звук копыт быстро взяли свой ритм. Солдаты вместе с офицером шли позади, не сводя глаз с узника.
Покачиваясь из стороны в сторону в такт движения повозки, Вилард разглядывал знакомые улочки и всматривался в лица прохожих. Кто-то узнавал в узнике чернокнижника и презрительно плевал ему вслед. Кто-то быстро перекрещивался и в страхе убегал прочь. Но были и те, кто суетливо бежали по своим делам, не обращая ни на кого внимания. Вот и одна такая парочка столкнулась друг с другом. Девушка в дорогом, броском синем платьице явно была не местной. Она выглядела ребёнком на фоне высокого и сгорбленного мужчины, одетого в старенький и на вид дешёвый классический костюм.
«Кого-то он мне напоминает...»
- Срочные новости! Пропала графиня!
Звонкий голос подростка заставил чернокнижника обратить внимание на себя. Молодой газетчик ретиво махал утренним выпуском. В заголовке, большими буквами, мелькало «Беатрис». Солдаты, сопровождавшие узника, стали перешёптываться.
Вилард широко улыбнулся, это была лучшая новость, которую он когда-либо слышал.
Повозка остановилась. Он заметил деревянный столб и кучу сухих веток вокруг него.
Офицер открыл дверцу клетки и раздражённо крикнул:
- Пошевеливайся!
Спрыгнув на каменную брусчатку площади, узник, окружённый солдатами, медленно направлялся к месту казни. Его внешний вид не вызывал жалости в глазах собравшейся возбуждённой и разъярённой толпы. Мерзкое отвращение проявлялось на лицах горожан.
Обмотав тощее тело узника железной цепью вокруг столба, солдаты принялись поднимать деревянную стелу, закрепляя её в незатейливую конструкцию.
- Чернокнижник Вилард приговаривается к смертной казни через сожжение за использование чёрной магии и убийство монаха Фрэнсиса.
Глашатай, стоя на высоком помосте, зачитал приговор.
Жестокости людей не было предела, они кричали брызжа слюной:
-Сжечь его! Гореть тебе в аду! Будь ты проклят! Смерть Виларду!
Крики доносилось со всех сторон городской площади. Все кто мог кидали в чернокнижника камни. Даже дети поддались стадному чувству и по примеру взрослых швыряли в приговорённого протухшими овощами. Вся центральная часть площади погружалась в хаос. Слишком долго они жили в страхе.
Офицер зажёг факел и бросил в кучу веток. Огонь стремительно разгорался, искры прожигали подол чёрной мантии. Температура быстро возрастала. Тело бросало в жар. Густой дым от костра вызывал приступы удушья.
- Скоро мы встретимся… - не успев договорить, чернокнижник стал терять сознание.
- Стойте-стойте!
Закашливаясь кричала незнакомка, появившаяся из толпы, протягивая свиток с гербовой печатью грузному офицеру.
"Когда всё начнётся, милая моя, ты сразу поймешь. Да. Ты поймешь, внучка. И знай : тебе достаточно просто БЫТЬ.
Иногда, чтобы вернуть равновесие во Вселенной, нужна и маленькая мышка тоже. Помни, дорогая, важна КАЖДАЯ жизнь."
Почему то именно эти бабушкины слова повторялись и повторялись у Глафиры в голове, заполняя всю черепную коробку.
- "Да поняла, я поняла! Каждая жизнь! Не буду я его есть, бабуль! "- пробурчала Глафира.
-"Дома съем," - добавила шёпотом и со вздохом посмотрела на сверчка.
Странно. Сверчок не выглядел живым. Как оловянная копия, серого оттенка, без разноцветного сияния жизни. "Ого!" - в том месте, куда приволокло их со сверчком, всё вокруг было серым, даже пепельным, безжизненным. Включая девушку, чей подол сослужил Глафире дурную службу. Серым было небольшое помещение, кресло с высокой спинкой без подлокотников, весьма устойчивое, с широким сиденьем - на нём могли бы поместиться с десяток мышей - однако занимала его одинокая, скорчившаяся буквой зю, фигурка.
Беатрис. Так, кажется, её называла старая дама. Чтоб отвлечься от страха и голода, Глафира стала прислушалась к разговору. Сплошь знакомые слова, но смысл ускользал. Тыр-быр-дыр-дура-погибель.. Ничего интересного для голодной мышки..
-"Подумаю об этом послезавтра. Завтра всегда думала бабуля, зачем нарушать традицию?! "
Хотелось кушать, в туалет и поспать, строго в таком порядке.
- " Ну, бабуль, какая там у тебя была очередная мудрость про покушать?!" - Глафира тронула коготком ухо. Там висела рубиновая серёжка-капелька, бабушкин предсмертный подарок, она называла его "ох-ты-fak". И, прикалывая его на ушко, сказала :" Не снимай. Он, конечно, затащит тебя в самую жжж..гущу событий, но он же и вытащит оттуда твою жжж.. хвостик. Люблю тебя, внучка! И помни : жизнь важна. Каждая!"
Есть, всё - таки, хотелось, даже с бабулиной мудростью :"Голодная мышь сверчку не товарищ". Потому что вот он, сверчок, угнездившись в кожистой складке крыла, делает вид, что спит, и что спит уже давно, с прошлого столетия, мумия, практически.
Глафира с осторожностью опытного скалолаза выбралась из укрытия и прошуршала по потолку в коридор.
Народу все прибывало. Тут и там возникали новые фигуры, мерцая поначалу, а затем темнея, пропитываясь прямо на глазах пыльной серостью .
Внезапно сережка на ушке нагрелась, замерцала и Глафира вдруг провалилась в воздушное окно. Перекувыркнулась в воздухе, натыкаясь на нечто твердое и холодное, и вернулась обратно.
Это оно?! Оно началось?! Эй, ох-ты-fak?! Это - ОНО?!
День близился к полудню. Хотото сидел на шкурах и смотрел на бубен. Его мысли блуждали по воспоминаниям прошлого, переплетались со странным сном, но ясной картины, что делать дальше не давали.
– Шаман, ты не заболел? – в хижину заглянул Аскук. Его имя переводилось, как змей. Худое морщинистое лицо и маленькие зелёные глазки делали его похожим на хладнокровное пресмыкающееся. А попадая в иные миры, он превращался в огромного питона, так как сделал свой бубен из куска змеинной кожи.
– Заходи, дедушка. Я в порядке, только сбит с толку. Нужно было побыть одному, – юноша указал на место рядом с собой. – Присаживайся.
Старик удобно расположился. Достал из сумки трубку и стал раскуривать. Выпустив струю дыма, он закашлялся и прослезился.
– О чем ты хочешь поговорить? – Аскук вытер запястьем глаза.
– Расскажи мне о бубне и почему я не могу к нему прикоснуться? – Хотото махнул в сторону ненавистного инструмента.
Аскук не торопился с ответом. А юноша не прерывал затянувшееся молчание и не удивился, если бы старик вовсе встал и ушёл.
– Этот бубен передаётся несколько поколений от шамана к шаману, – он медленно выпустил дым. – А ты не...
– Макои мне рассказала моё происхождение, – раздражённо выпалил юноша. – Бестелесный дух, зацепившийся за воспоминания и ожидающий освобождения. Отец мог проводить меня на границу миров, а вместо этого я родился старшим сыном шамана. Зачем, если я не из вашего рода?
Аскук хорошо знал вспыльчивый характер своего внука. Он протянул Хотото трубку и продолжил рассказ.
– Мой отец захотел стать великим среди шаманов и иметь доступ ко всем мирам. Он обратился за помощью к Виларду.
Чернокнижник обещал помочь, попросив взамен душу его правнука.
Чтобы договор вступил в силу отец должен был вырезать ритуальным ножом на ладони символ. Тем самым, что ты носишь на поясе. – Хотото взялся за рукоятку и вытащил нож из чехла. В серебряном лезвии он увидел своё отражение.
– Вилард изготовил бубен, – краешки губ Аскука на мгновение приподнялись вверх и тут же снова вытянулись в тонкую полоску. – И в момент посвящения, на седьмое полнолуние, мой отец обрёл невероятную мощь и способность ходить между мирами. Умения и знание о неизбежной расплате хранились и передавались в тайне от отца сыну. Твой отец умер внезапно и ...
– И этот разговор вообще не произошёл бы. Ведь я не потомственный шаман. Моё рождение – это попытка обмануть Виларда? – юный хранитель племени отдал трубку деду.
– Обман не удался. Через одиннадцать лун родился твой младший брат. Когда ему исполнится шестнадцать, Вилард заберёт его душу и отправит в Зазеркалье.
Хотото встал. Сквозь дымную пелену еле виднелись очертания шаманского бубна. В голове юноши промелькнула шальная мысль. Рука сжала лезвие ножа. Выпад вперёд – и нож устремился в кожаную мишень.
Внезапно из ниоткуда появилась летучая мышь. Кувыркнувшись в воздухе, она задела нож и снова исчезла.
Оружие перевернулось в полёте и ударилось о поверхность бубна рукояткой. Раздалось призрачное бум-бум. В глазах Хотото потемнело, хижина стала расплываться. Он не чувствовал боли от пореза на ладони, не слышал голос Аскука. Юный шаман погрузился в кромешную тьму.
Проснувшись среди ночи в своём номере Полин сразу достала свою находку и пристально смотрела в него, стараясь разглядеть хранившиеся в нем тайны. Но на нее лишь смотрело ее собственное отражение – усталое и расстроенное. «Что же с тобой делать? - вертеть зеркало в разные стороны оказалось бесполезным занятием. – Может, помогут свечи?»
Вдруг её осенило: «Тетрадь! Как же я могла забыть!». Полин достала из глубин своего саквояжа потрепанный блокнот, исписанный неровными строчками с ошибками. Тания. Её нянька. Молодая индианка, которую отец привез из экспедиции по освоению новых земель. Она почти не умела писать и читать. Пела преимущественно на своем непонятном языке. Но постепенно освоилась, и вместе с о старшей сестрой Полины Лорен изучала грамоту.
Лорен – взбалмошная легкомысленная девушка, мечтающая о любви. Как же она мечтала выйти замуж за красивого и знатного мужчину, который сделает ее счастливой. Как-то одна из подруг рассказало ей про гадание с зеркалом, и Лорен сразу решила испробовать ритуал. Но что-то пошло не так. Она просто исчезла также как и Беатрис Д’Эжени.
Полин исполнилось тогда пять лет, но она почему-то совершенно не помнила тот день. Только с детства мечтала найти свою сестру. Это стало настоящей идеей фикс. Тания же стала с тех пор нянчиться с ней, не оставляя ни на минуту, пока в один день ни сказала, что ей нужно уходить, оставив в подарок эту расписную сумку и тетрадку со старыми легендами индейцев. И пропала.
Полин сидела на кровати и читала оставленные сестрой записи. Слезы текли по щекам. Она абсолютно все вспомнила. Как спряталась в шкаф при гадании Лорен, как погасли свечи, и разбилось зеркало. И как потом её саму Тания поила молоком с чем-то горьким и пряным, после чего все воспоминания выветрились из головы.
Сейчас же Полин поняла всё: заклинание, которое читали девушки оказалось неполным. Кто-то из-за незнания или злого умысла оставил только пару строк. Полностью оно звучало так:
Тлеют свечи, ночь тиха,
Покажи мне зеркало жениха.
Отведи беду всю прочь
Пусть не коснется меня ночь.
Твоя любовь – мой оберег,
Он сохранит меня от всех.
Пока не гаснет свет свечи,
Пусть эта ночь нас обручит.
«Но если я произнесу все точно, то просто увижу суженого? Ну, уж нет, не хочу я замуж. Значит нужно сделать так, как Лорен и Беатрис. И отправиться вслед за ними», - она положила тетрадь в сумку и повесила ее на плечо. Тания говорила, что данная вещица убережет ее от всех неприятностей, ведь это очень сильный оберег.
Теперь Полин знала, что станет делать. Её немного потряхивало от страха перед неизвестностью, но отступить она не могла. Разгадка так близка.
– Тлеют свечи, ночь тиха, покажи мне зеркало жениха… Время словно остановилось. Лишь пламя свечи слегка подрагивало от неведомого сквозняка. Полин застыла в нерешительности. Назад дороги может не оказаться. Она покрепче сжала в руках сумочку, задула свечу и приготовилась к атаке.
Все случилось по-другому. Ни птиц, ни разбитого зеркала. Полин окутал густой туман. Стало вдруг так спокойно и захотелось спать. Юная искательница приключений закрыла глаза и погрузилась в темноту…
"Никакого сервиса! – возмутилась Маша, вызывая такси, чтобы добраться из аэропорта к месту возможного преступления. – Ещё и багаж потерять умудрились".
Ожидание затянулось. Прибывший таксист, ко всему прочему, понятия не имел, где находится нужный особняк и как туда добраться.
"Хорошо, если этот водитель не умеет читать мысли, – надеялась журналистка, в глубине души ругая незадачливого водителя последними словами. – Он даже с навигатором умудрился заблудиться".
К месту загадочного происшествия журналистка добралась уже в сумерках.
У ворот толпились люди. Маша заметила, что среди собравшихся немало детей и подростков.
– Добрый вечер, – защебетала рядом с ней маленькая девочка. – Вы знакомы с графиней?
– Н-нет, – журналистка покачала головой. – Я здесь, чтобы узнать, что с ней произошло.
– Как интересно! Вы – частный детектив?
– Нет. Я работаю в небольшом журнале – пишу о мистических событиях, и не смогла остаться в стороне от этой загадочной истории.
– Скажите, пожалуйста, как Вас зовут?
– Маша. А Вас, юная леди?
– Джорджина. Рада знакомству.
– Взаимно.
– Ну что, попробуем пробраться в особняк?
– Думаю, это будет непросто.
– Я часто бывала в гостях у графини, и знаю все секретные способы проникнуть внутрь. Положитесь на меня.
Джорджина взяла Машу за руку и потянула вслед за собой по неприметной тропинке между фруктовыми деревьями.
Не прошло и двух минут, как они оказались перед высокой лестницей, ведущей в особняк со стороны сада.
Им предстояло подняться по широкой, но невероятно крутой мраморной лестнице. Она была устлана красно-золотым ковром. Осторожно ступая по нему, Маша чувствовала себя персоной королевских кровей.
Чтобы идти в густой темноте было не так страшно, Джорджина вслух считала ступеньки, а Маша пыталась выполнять упражнения из недавно пройденного курса дыхательной гимнастики.
– Тридцать четыре, – выдохнула Джорджина, когда лестница закончилась, и перед компанией предстала приоткрытая дверь.
Роскошное убранство особняка поражало воображение. Но Маше сразу бросилось в глаза странное несоответствие: прямо посреди зала стояла золочёная рама, в которой находилось то, что когда-то было зеркалом. Сейчас же прямо в центре зеркального полотна зияло огромное отверстие с неровными, пугающе острыми краями. Всюду валялись осколки разной величины и формы.
Маша заметила, что Джорджина осторожно подошла ближе к зеркалу.
Журналистка хотела остановить её, но разве она могла противостоять детскому любопытству? Тогда Маша тоже сделала несколько шагов вперёд, чтобы быть как можно ближе к девочке. Маша считала себя ответственной за здоровье новой знакомой, и не могла допустить, чтобы та даже случайно порезалась осколками зеркала.
Тут произошло нечто, чего никто из присутствующих в зале не ожидал и не мог объяснить: в уцелевшей части зеркала на несколько секунд появилось отражение Беатрис Д'Эжени, и Маша отчётливо услышала её слова:
– Помогите.
Судя по всему, их услышала и Джорджина. Ни секунды не думая, девочка сделала ещё шаг и исчезла по ту сторону зеркала. Маше ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Беатрис обессилено рухнула на твёрдую поверхность под ногами. "Пол? Стекло?" — она не испытывала ни малейшего желания вести дискуссии с самой собой. Нервная дрожь усиливалась. По щекам солёными дорожками потекли непрошенные слёзы. Свернувшись калачиком, Беатрис дала волю истерике. Из лёгких словно выкачали разом весь воздух. От этого рыдания лишь усилились. Дыхание сбилось и с хрипом вырвалось при каждом выдохе.
Постепенно эмоциональный взрыв стал стихать. Грудь по-прежнему сдавливало, словно тисками, сознание не прояснилось, но и изнутри уже не разрывало. Юная аристократка даже не заметила, как отключилась.
Странные запахи жжёных трав, непонятный стук, похожий на барабанную дробь и тепло — то, что удалось уловить на грани сна и её новой реальности. Жар костра впереди согревал: "Так вот почему я не чувствую холода".
По другую сторону очага виднелась мужская фигура.
— Присядьте, — как ни странно, Беатрис его понимала, хотя незнакомец и говорил не по-английски, да и выглядел иначе. — Я Хотото. Наша встреча предопределена, но об этом я расскажу в другой раз. Времени мало...
— Где я? — графиня не стала сопротивляться приглашению и опустилась на ствол поваленного дерева, служивший, судя по всему, скамейкой.
— Вы в Зазеркалье. Тот человек в каменной пещере использовал Ваше желание узнать про суженного в собственных корыстных целях. Он владеет всем по эту сторону серебристой поверхности. Теперь Вы его пленница.
— Но его же должны казнить на рассвете! Значит, я почти свободна?
— Нет. Не всё так просто. Отсюда можно выбраться только...
В самом сердце костра что-то щёлкнуло, пламя взметнулось ввысь, собеседник пропал, а Беатрис очнулась от забытия. Темнота слегка рассеялась и сейчас её словно окружал густой предрассветный туман английских болот: как говорил Эд — хоть ножом режь.
Не понимая, почему она вдруг вспомнила своего старого знакомо, которого так не любили все родственники, графиня не стала отгонять от себя приятные воспоминания о детских шалостях с ним. Это позволяло не зацикливаться на страхе, проникающем в каждую клеточку тела. Ведь месту, где она оказалась, не представлялось возможным подобрать даже самое простое определение.
Мутная серебристая субстанция, похожая на разведённое водой молоко, не имела ни стен, ни потолка, ни пола. Беатрис не понимала, в здании она находится или же на улице. Лишь кожей ощущала, как это нечто прикасается к ней. Едва уловимо, словно ощупывает, проверяет — не сломалась ли.
Решив, что сидеть на месте и ждать, когда её кто-то спасёт — никаких нервов не хватит, юная графиня Д'Эжени встала, поправила платье, стряхнула невидимую пыль, развернулась, как она думала, к северу и столкнулась с ним нос к носу.
часть первая здесь
/ты читаешь вторую часть/
третья здесь
часть четвертая здесь
Подпишись, чтобы узнать что было дальше
/данный текст - это совместное творчество участников ТекстоМании