<<<В предыдущем отрывке>>>
Пощечиной Вася отлетела и ударилась о стоящего Неназванного. И если бы не он, девушка могла выброситься прочь из купола, что ничем хорошим бы не кончилось.
— Сы мне ясык ласталапала! Владысиса, как се больно! — Она сплюнула зеленоватую кровь. — Усе, покойся с милом, У-у-уася!
— Эрида, будь ты проклята, остановись! Сейчас же!
Меж тем Эрида приближалась к стонущей Васе. Пощечина выбила ей зубы, а удар о Неназванного сломал ребра. Она могла только ползти. Ползти к своему палашу.
— Молси, пясниссый. Сы для меня никсо. Цвое слово для меня нисто. Осстань. Ссой, как ссоишь. И усе!
Эрида ударила девушку ногой по печени и, перевернув ее на спину, наступила на поврежденные ребра. Из Васиной груди издался только хрип.
— Никсо, слысыс меня, а? Никсо не смеет плисинять мне боль. Веть солько я, милоед по лождению, имею плаво бить, калесить и убивать. Сы зе — с-с-саласа, тлектясое нистосество. Поплосяйся авансом со свом сусеным! Щу-у-у!.. — Кулак Эриды пришелся точно в голову. Пришелся бы, если не подоспевший Ахерон, перехвативший его у самого лица.
— Не смей ее трогать. — Установив зрительный контакт с Эридой, он сказал это, как умел. Суровая молния пробежала в его зрачках.
— Л-ладно, Ахелон, ладно. Пускай сывет. — Несильно пнув Васю в последний раз, добавила: — Сыви пока.
— Ох, стоило только удалиться с Ангелом на пару минут, как…
Гулкий рев встряхнул землю. По ощущениям, источник располагался внутри холма. И тут снег заходил ходуном. Огромные отростки распрямились незнамо откуда, опрыснули золотистым ихором снег. Страшная исполинская тварь зевнула сотнями глоток и стрясла с себя море снега. Один ее вид мог повергнуть в безумие даже видавших виды: так она была неказиста и невероятна. Ровный прямоугольный корпус, простирающийся в наземной части почти до горизонта, был усеян, обсыпан протяженными мясными полосами, из которых росли высоченные усики. Вершились усики, будто почками на ветках, разноликими круглыми головами. Костей, очевидно, внутри них не было, так как тысячи глаз, ртов, носов и зубов произвольно плавали по гангренозной коже, иногда утопали в ней или практически вываливались вон. А лагерь группы находился прямо перед главной головой. Восемь беззубых пастей, каждая в человеческий рост, хаотично открывались и закрывались, тяжело дыша. Лишенное глаз, но не ушей, подобие квадратного лица было изрыто морщинами и жировыми складками. Меж них ползали тараканы, однако при малейшем приближении было понятно, что это — грубые волоски. Наверное реснички, или брови. Оно говорило громогласным хором голосов всех мастей. Особенно выделялись восемь, остальные же служили подложкой. И наконец, после непонятного гиканья, оно прогавкало, прокричало, пропело, просвистело:
— Кто смеет терзать наш покой? Кто не дает нам спать в тишине? Зачем вы смете здесь вопить?
Слово собрался взять Ахерон, но эта чудовищная мешанина всего перебила худого. Оно явно было раздражено, но не агрессивно. Покамест.
— Дайте нам говорить с тем, кто будет выражать усредненную позицию каждого. Немедленно.
Только теперь слово взял Ахерон:
— Говорить буду я. — Он выдвинулся вперед. Неведомая сущность вселяла в него некий страх, будто оно — все ошибки, принятые Ахероном на посту главы государства.
— Прелестно. Кто ты такой? Почему мы должны принимать твои слова? Объясняйся. Мы слушаем. — И сотня глоток помельче вторила: — Мы слушаем, мы слушаем, мы слушаем.
— Основа дипломатии лежит во взаимоуважении. Я поведаю… вам о том, что вы хотите услышать. Но могу ли я рассчитывать на подобное с вашей стороны?
— Говори с нами, и мы будем говорить с тобой. Мы не хотим вашей гибели. Мы разозлены, мы возмущены. Не более. Успокой нас, и мы вам ничего не сделаем. Ничего не сделаем. Да, ничего не сделаем!
— Что именно хотите вы услышать?
— Каждый наш вопрос — наше «хотение». Отвечай. И тогда мы, быть можем, снизойдем до ответа. За сим начнем: кто ты такой? Ты кто такой? Такой кто ты? Буль-буль-буль?
— Я тот, за кем следует эта группа.
— Почему она следует за тобой?
— Я дал им ту надежду, которую они ищут.
— Ой ли? Надежду? Надежду?! Или, быть может, скверну? О да! Скверну?!
— Нет, о скверне не может быть и речи.
— Разве, Ахерон? Ахерон? Да, это он! Ахерон! Тот самый? Невероятно! Мы узнали тебя. Не сразу. А то! Только сейчас. Сейчас! Мы видели твой портрет в историческом томе. Там же мы прочли о тебе. О твоих идеях. Идеях… О тебе самом. Ахерон… И о твоем правлении. «Я дам вам ту надежду, которую вы ищете». Это было написано под твоим портретом, Ахерон. Под тво-о-о-о-о-им портретом! И где она — эта надежда? А? А?! Во время твоего правления истощенные магической катастрофой люди были вынуждены втянуться в восемь войн. Восемь! Войн, в каждой из которых приняло участие по половине оставшегося населения твоей родной планеты. Победы доставались тебе тяжело, но ты их вырывал чудовищными жертвами. Ты любишь жертвы!.. Тысячи гибли с твоим именем на устах. С твоим именем. Тысячи гибли, проклиная имя твое. Ага, проклиная тебя! Ты стал главнейшей личностью в истории, но что это принесло? Ничяво! Не тебе, а самой истории?
— История продолжилась в новом мире…
<<<Продолжение следует>>>
