Он едет на Энфилде по ночному Гоа. Восемьдесят на спидометре. Байк рокочет низким утробным звуком, от которого прихватывает живот и по телу расползаются колючие мурашки. Да, детка! Это заводит.
Мимо проносятся вывески: River Side, Double Datch, Lounge-bar Piramida, Hemp. Школа серфинга Surf Scholl. Пафосный русский гест Free Flow Yoga.
И уже Ашвем бич...
Раньше здесь почти не было русских. Двоих, помню, встретил. Обрадовался! Соотечественники! Обнимаемся. Друг! Какими судьбами? … А сейчас? Индусы на русском говорят. Пирожки с яйцом и луком в супермаркете продаются. Русские как вирус, расползаются по лучшим местам планеты. Впрочем, другие тоже. Просто мы замечаем в основном своих.
Отпуск кончается. Только расслабился. Зубы, кашель, понос – тяжело в Индии с ребенком. Слава богу, аллергии на местные фрукты нет.
Что там? Русский, наверное. Или баба… Точно. Немка, видно по лицу… Безбашенные, привыкли к своим дорогам… Живая. И мопед почти цел... А фура! Свастика, крест, ом, смайлик, намасте. В этом вся Индия! Психоделическая устрица. Кто это написал? Вася, кажется, Караваев.
На концерте в «Тотеме» вчера отожгли. Страшно, когда пожилой индус плюется огнем и крутит фаеры. На голове какое-то гнездо, которое загорелось. Пои запутались. Керосин во все стороны. Чудом все не спалил. Могло и вспыхнуть. Из пальмовых листьев все сделано. Вжух – и горит! В это вся Индия! ...
Вагатор! … Дальше Анджуна, а за ним уже другой мир. Отельно-турьевый…
О, вот и пробка. Заскочить что ли на «Ваготор-бич», покурить у лица Шивы? Не… Темно, ничего не видно. Жене надо показать. В пятницу поедем на «Фли-маркет», заедем. Хотя, с мелкой будет тяжело…
Жена смешная. На баньяне каких-то укурков приняла за гуру. «В чем смысл курения чилима?» Лучше Википедию спроси. Браслеты купила, фенечки. Хотела диадему купить. Должна, говорит, соответствовать пространству. Ребенок на пузе болтается, а она – диадему.
Найт – маркет. Он паркуется в дальний ряд байков, достает трубочку. Подносит зажигалку.
Не люблю девайсы. Лучше старый добрый джойнт.
Делает несколько глубоких затяжек, вытряхивает.
Музыка как в уши хлынула! На русском поют? … Точно! … Нифига се! … Маленькая девочка-а-а, ленточка в косе-е-е. …
Он заходит в ворота и попадает в большую, красочную толпу людей.
Огни. Ленточки. Павлинья перья. Огромные пузыри. Светильники. Скульптуры. Покрывала. Парео. Настенные календари. Ом. Шива. Кришна. Лакшми. Будда. Психоделические узоры. Бусы. Гирлянды. Платки. Специи. Сигареты. Канделябры. Есть все! Даже то, чего не может быть.
На Фудкорте пахнет карамелью!
– Give me one waffle with caramel, vanilla cream and strawberries. And cappuccino, pleas[1].
Берет у маленького индуса бумажную тарелку. Проходит к длинным заляпанным столам.
– Is it free?[2] – спрашивает у японок, одетых в фантастические костюмы: одна в блестящих голубых шортах и майке с анимэшным зверьком, вторая — в обтягивающем коротком платье под цвет кожи.
– Yes! Yes! – смеются.
Он откусывает от вафли, большим глотком отпивает кофе.
Вся сладость жизни во рту! Хорошо, что все же поехал. Ленивым становишься от семейной жизни. Раньше мог за день два раза до аэропорта съездить.Теперь не то».
Ест вафлю и смотрит вокруг красными глазами. Рядом слышен женский голос:
– Она говорит ему «кока». Официант глаза по пять рублей и лопочет: «No, no possible[3]». Я, конечно, ржу. «Coconut, – говорю, - not coca, coconut[4]!».
Он протискиваясь сквозь толпу к стоянке, заводит мотоцикл.
Интересно, тот чувак все торгует? Джексон, кажется. Десять лет прошло… Лицо приятное, не такое, как у других индусов. Протягивает чилом. «Try! You have to try this![5]» Я, не задумываясь, беру. Спрашиваю: «What this?[6]». А он мне: «Coca! Best coca! Let’s go! Very chip[7]». …
Маленькая пустая комната. Голый бетон. Вся семья тут же: мать, жена, девочка маленькая. Достал весы электронные, обнулил пакетик, отмерил грамм. Все точно. … Интересно, как он сейчас?
Медленно катится по улице Анджуны, припоминая поворот.
– Do you need something?...
– Something to smoke?...
– Cocaine, hash, acid[8]
Темные маленькие фигуры выныривают из углов.
– No, no, no, thank you!
Он сворачивает в узкий проход и петляет между пальмами и плетнями. Находит дом. Стучит.
– Hello, friend! – Джексон приветствует так, будто простились вчера. Проводит в комнату, по-прежнему, почти пустую. На полу, на покрывалах ужинает семья, вместо одной девочки – четыре, и один мальчик.
– Do you remember me?[9]
– Yes. Yes! Bob. Rite?[10]
– Yes. Ten years have passed[11].
– Is it? – смеется. – In India it is no time![12] – достает весы, обнуляет, отвешивает один грамм.
– I want to try[13].
– Of course, of course![14] – смеется.
В Индии нет времени. Это он точно сказал. За десять лет Джексон не построил себе нормальный дом. Индусы вообще странные люди. Тот, у которого раньше брал, похож на Куклачева. Делает вид, что у него магазин сувениров. «Have a look my shop, have a look»[15]”. И каждый раз заходит его жена, ругается. «This is my customer[16]», – он тыкает пальцем в сувениры. Один и тот же спектакль каждый раз. А коку бодяжит.
Заводит байк и сидит, слушает темноту. Урчанье мотора и звуки музыки с пляжа: низкий бит и скрип, похожий на трущуюся резину. Он ощущает тонкую липкую пленку на лице. Быстро проводит рукой. Пусто.
Куда теперь? Опять на «Найт-маркет»? Главное – не напрягаться. Enjoy yourself[17]. А может быть на гору?
Он проезжает между виллами, выкрашенными в кислотный цвет. Ряды хлипких построек из полиэтилена, картона и пальмовых листьев. Паркует байк. Свет от лампочки на палке, воткнутой в ведро, освещает недостроенную виллу. Обойдя ее, попадает на пати. Трансовые звуки и лазеры шинкуют пространство.
Curlie's! Ни одного европейца… Неужели все так изменилось, чувак? Одни индусы. Одеты как в церковь, черные брюки и белые рубашки … Гоа уже не тот!
В туалете он нюхает с ножа. Спускается к морю и по мокрой прибойной полосе идет к уступу. Дойдя, начинает лезть. Желтая луна прячется в серые облака. Звезды мигают, но не света мало. Он с энтузиазмом карабкается вверх.
Мой личный нулевой километр. Меня тогда обнулило. Бросил пить, курить… Начал бегать. Повторить бы. Но такое только раз бывает.
Он карабкается выше. Проходит вечность.
Лезу и лезу… Лучше бы по пологому склону, через деревню, пошел… Подвига нет, приключений… Сломаю шею – будет приключение... Тьфу, тьфу, тьфу… В Индии так нельзя говорить... Все быстро исполняет… Лезу будто из нутра планеты. Из огромного зада. Говорят же, Индия – кишечник Земли.
Он подтягивается на руках, залезает на выступ. Сделав пару шагов, падает. Светится небольшой Алтарь с мраморной статуей Иисуса.
Лейла… Выше меня, но такая худенькая… Сколько нам было? Мне двадцать. Ей двадцать два. В феврале в Дели холодно. Она мерзла. И всего боялась. А когда занимались любовью, просила связывать ей руки. Потом плакала, прогоняла. А когда вернулась к мужу в Казань, я все бросил и рванул в Гоа.
Бунгало дешевое. Какие-то травяные клопы. Зато океан шелестит сразу за дверью. Я почти не ел. Сперва не хотелось, потом деньги кончились. Хватало на миску чистого риса в день. А вещества не кончались. Все время кто-то угощал. Я свихнулся. Очнулся здесь, на горе. Кто я? Где я? Ничего не помню. И всходит солнце. Оно вставала из алтаря… Я упал на колени и молился. Просил прощение… Все было так остро, так свежо… С возрастом теряется острота ощущений.
Достает из кармана складной нож, пакетик и зачерпывает лезвием порошок.
Обещай себе, что всегда будешь сопротивляться. Что останешься искателем приключений. Покорителем космических пространств. Исследователем Мариинских впадин. Да, да, да! Это важно, чувак!
Он снова нюхает порошок, убирает в карман пакетик, складывает и прячет нож.
Подарок жены… Жена — странно звучит. Никогда не думал, что у меня будет жена. Ребенок. Я же мечтал быть летчиком. Испытателем. Мечты-мечты… Лучше смотреть на звезды...
Мимо проносится большая тень.
Ух ты! Что за хрень?!... Большущая! Летающая собака? Чем они питаются? Надеюсь, что не людьми.
Он спускается по отлогой стороне уступа, мимо деревни. Садится на байк, заводит, выезжает на main road[18]. Едет на Энфилде по ночному Гоа. Восемьдесят на спидометре. Байк рокочет низким утробным голосом, от которого прихватывает живот …
Он паркуется у переполненного народом джус-центра. На помосте вокруг дерева-баньян стоят, лежат и сидят хиппи. Дымят, бренчат на инструментах, целуются и вязко болтают.
– Excuse me! Where is the toilet?[19]
Полный индус показывает вниз:
– Go straight to the guests-house and turn left.[20]
– Pink one.[21]
– Yes! Go! But nobody ask![22] – индус грозит пальцем, продолжая улыбаться.
...
Он подъезжает к гест-хаусу, паркует Энфилд и поднимается в комнату. Жена спит на боку, запрокинутая рука прикрывает ребенка, который во сне посасывает оголенную грудь.
Он подходит и долго смотрит. Дочь во сне вздрагивает. Жена спит неподвижно. Он берет со стола бутылку виски из дьюти-фри, выходит на балкон, ложится в гамак и скручивает джойнт. Прикуривает, медленно затягивается, глядя на небо.
Что это за созвездие? Большого пса?
Навязчивое, тупое желание… Безвыходный кайф… Знал же, что будет облом...
Затяжка. Выдох.
Да, точно. Это созвездие Ориона. Под правой ногой созвездие Большого пса.
Какое-то мельтешение в голове. Будто случилось что-то дерьмовое. Не могу уснуть. Надо прогуляться до моря.
Глоток. Затяжка, выдох.
Встает с гамака, достает из кармана пакетик, высыпает остатки на перила балкона. Рассматривает белые маленькие комки и сдувает их во влажную темноту. Выходит, аккуратно закрывая дверь.
Который час? Около двух. Или трех.
Волны с шуршанием выкатываются на берег. Вдали слышны звуки вечеринки. Он ложится на песок и смотрит в небо.
Только я и космос. Я – ось, на которой вращается мир… Накрыло! Не надо было курить.
Он садится, но продолжает смотреть в небо.
Луна похожа на лицо женщины. Похотливая. Рот открыт. Раньше она казалась старухой. Череп с пустыми глазницами…Смерть… Тоскливо, хоть вой!
Начинает выть. Рядом появляется белый пес. Воют на Луну вместе.
Я сошел с ума.
Он замолкает. Пес продолжает выть.
Почему собаки воют? Тоже чувствуют это желание, переходящее в тоску… Две стороны медали: вожделение – смерть.
Он встает и медленно идет к дому. Белый пес трусит за ним, у калитки гест-хауса исчезает. Он идет, загребая сандалиями прохладный песок, чувствуя, как песчинки проскальзывают между пальцами и набиваются под подошву.
КОНЕЦ
Сноски:
[1] Дайте мне, пожалуйста, одну вафлю с карамелью, ванильным кремом и клубникой. И капучино, пожалуйста.
[2] Здесь свободно?
[3] Нет, нет, не возможно
[4] Кокосовый орех, не кока
[5] Попробуй! Ты должен это попробовать!
[6] Что это?
[7] Кока (кокаин)! Лучший кока! Очень дешево!
[8] Вам что-то нужно? Что-то покурить? Кокаин, хэш, кислота
[9] Ты меня помнишь?
[10] Да, да! Боб. Верно?
[11] Да. Десять лет прошло.
[12] Разве? В Индии нет времени!
[13] Я хочу попробовать.
[14] Конечно, конечно!
[15] Посмотри мой магазин, посмотри
[16] Это мой покупатель
[17] Наслаждайся собой
[18] главная дорога
[19] Простите, где здесь туалет?
[20] Идите прямо к гест-хаусу (дом для гостей) и поверните налево.
[21] К розовому?
[22] Да! Иди! Только никого не спрашивай!