Честно признаться, в тот раз я сильно блефовал, когда стал задумываться о сплаве на небольшой надувной лодке по одной из горных аляскинских рек. Местные гиды тут используют (в основном) гребные четырёхметровки NRS с внутренним стальным каркасом, усиленными вёслами и надувным баллоном 65-сантиметрового диаметра.
Но эта вещь достаточно тяжелая, а мне, как ни крути, хотелось вписаться в строгие нормативы международных авиаперевозчиков, где сумка весом в 23 кг идёт всегда бесплатно. И уж совсем не грела душу мысль об оплате услуг иноязыких проводников и аренде их оборудования.
Из громадного списка отечественных производителей «резиново — технических изделий» выбор был остановлен на трёхметровой надувнушке «Мурена» от фирмы Николая Мнева, рюкзачный комплект которой весит 22 с половиной кг (вёсла, ножная помпа, две фанерные банки, ремкомплект). Вдобавок эта лодочка ещё комплектуется надувным вкладышем, что не только обеспечивает дополнительную безопасность на воде и позволяет более эластично амортизировать от случайных камней на порогах, но и в случае необходимости может служить отличным, почти люксовым спальным местом.
Немаловажную конструктивную деталь по сплавной теме имеют и ликтросы, на которые крепятся банки — в «Мурене» их можно передвигать практически вдоль всего кокпита, в зависимости от загрузки и нужд предстоящих манёвров.
Если вы думаете, что индивидуальный сплав на далёкой Аляске нечто диковинное и очень дорогостоящее действие, то уверяю вас в обратном — для жителя Питера или Москвы это выйдет на уровне с родной, обкуренной вулканами Камчаткой. Не говоря уж о том, что красную рыбу в бывшей «русской Америке» можно ловить круглый год — лицензию для нерезидента приобретаешь за пять минут по интернету и стоит она на две недели порядка 150 долларов (включая специальную марку на чавычу).
Речка Морейн (Moraine creek) течёт среди тундр, начиная свой путь от озерца Спекткл, приютившегося в вечно снежных отрогах гор Алеутской гряды, что на территории природного заказника Катмай. А заканчивает свой бег в здоровенном озере Кукалек. В конце этой гряды, но несколько северо-восточнее, находится высочайший пик северной Америки — гора Мак-Кинли (6194 метра), названная в честь 25-го президента США. С 1799 по 1867 год гора была ещё высшей точкой Российской Империи. Первым из европейцев двуглавую Денали (именно так её всегда звали индейцы) описал россиянин Л.А.Загоскин. Правда, в те времена среди русского населения Аляски гора называлась по-простецки — «Большой».
В начале июля на Морейне ни людей, ни медведей не бывает — голая скальная тундра. Те и другие подтягиваются сюда вслед за неркой, появляющейся на нерестах лишь в конце «самого жаркого месяца» и уж точно в августе.
Удивительно, но ни полуторакилограммовый увалень хариусной породы, ни трёх-четырёх килограммовые бойцы-гольцы американских рыболовов и Топтыгиных не интересуют. Попадаются тут и здоровенные микижины, воевать с которыми всегда непросто. А дикая радужная форель у местных нахлыстовых спортсменов по праву считается трофеем номер один.
Таких речушек на Аляске — сотни, нужно лишь правильно вытянуть карту из топографической колоды и хоть как-то лепетать «по аглицки», но главное — хорошо экипироваться: ведь гидросамолёт забросит тебя в верховья, а точка встречи будет значиться далеко внизу (в нашем же случае — на вышеупомянутом Кукалеке). И если что произойдет на маршруте… Но не будем о грустном.
Как правило, я отправляюсь в путь с минимальным количеством продуктов, но когда мой экспедиционный напарник взглянул на недельный список запасов (куда входило четыре картошины, две луковицы, туалетная бумага, хлеб или сухари, джем, томатный соус, специи, четыре помидорины, пучок зелени, лимон, соль и перец), он сразу, презрительно хмыкнув, вычеркнул хлеб и туалетную бумагу. Зато вставил в список чай
в пакетиках, рис, овсянку и весьма высококалорийную банку орехового масла.
— Комфорт нужен только женщинам и гомосексуалистам, —
ухмыльнулся мой напарник Глеб в рыжие, почти что ленинские усы.
Поясняю: Глеб — мой сын, ультрамарофонец и матёрый ходок
на длинные дистанции (одна только РСТ, что он одолел в режиме «нон стоп» за 4 месяца и неделю — 4270 км!). Так что к его советам можно прислушаться.
В тот год y нас в продуктовом загашнике получилось около четырёх кило знатной дворянской «ботвиньи». На полноценный белковый десерт оставалось только перехитрить пару-тройку хвостов из семейства лососевых.
Если нет мошкары — на дворе зима
Блефовать на дырявом мизере непросто, и я это сразу вспомнил, лишь только самолёт на прощанье махнул крылами над крохотным озерцом, блестевшим непорочной девичьей голубизной метрах в пятистах от хитрющих кренделей верховья Морейна. Такие озёрные тарелки аляскинские буш-пилоты называют «потхол» — это значит, что здесь возможно приводниться.
Невзирая на июль по берегам речки лежал снег, накрапывал лёгкий дождь, из поднебесий дул крепкий северяк, а метрах в ста от стартовой точки экспедиции отчётливо громыхал порог — то ли второй, то ли третьей категории (всё зависит от уровня воды). Столбик термометра застыл на цифре «пять» и сразу очень захотелось надеть флисовые перчатки и зимнюю шапку.
Вообще на сплавах лучше использовать чисто шерстяные «рукогрейки» — даже впитав всю воду мира они хорошо сохраняют тепло.
На «мокрое» дело лучше идти, как минимум, в забродных штанах (вейдерсах), тем более что нынче проклятые западные капиталисты их делают и прочными, и лёгкими, и даже дышащими. На моих портках от американской Patagonia при внимательном рассмотрении обнаружилась чистая шерсть на внутренней поверхности неопренового носка! «Проклятые» новаторы!
При таких сплавных пасьянсах все вещи следует в обязательно порядке упаковать в плавающие сумки, и по возможности прикрепить к лодке. На нашем надувном фрегате есть леера и это хорошее подспорье для эластичных резинок и карабинов.
К лодке следует привязать два фала — один к носовому рыму, другой ближе к транцу — так гораздо удобнее обходить по берегу сложнейшие вопросы аляскинского экзаменатора.
— А где же твоя сплавная лодка? — придирчиво осмотрел наш скромный экспедиционный скарб знакомый буш-пилот Марк Мадура.
— Так вот же, всё туточки! — я указал пальцем в небольшой чёрный рюкзак с белесой надписью Mnev.
— Я знал, что русские — «крэйзи», но что бы до такой степени... — Марк беспомощно развёл руками. — Посмотрим, как твой Мнев выстоит против сурового дыхания президента Мак-Кинли.
Пороги были не самым страшным событием на реке, два или три раза мы берегом обходили грозные буруны. Главным испытанием стал холод, дождь и лютый ветер. Но пуховые мешки, непромокаемые комбезы, верная палатка и дополнительный тент (под которым в ночное время сушились промокшие от воды и пота шмотки) в очередной раз подтвердили — плохой погоды не бывает, во всём виновато снаряжение.
Зато почти всё время на сплаве не было ни комаров, ни мошки!
У лодки оказались хорошие рабочие вёсла, правда фиксирующий стопор одного при сборке и разборке приходилось приводить в жизнь с помощью пассатижей.
Без подсачека твоя карта бита
Рыбалка не была основной целью экспедиции, но без дикого «мяса» походная диета «боснийских сербов» получилась бы весьма плачевной. К счастью, слухи о Морейне оказались более чем правдой — мы не поймали ни одной рыбины менее одного килограмма. Таких вовсе не было! Лучше всего местная лососевая братия реагировала на мокрых мух чёрного и пурпурного цветов, из блесен предпочтение было отдано зелёной вертушке Blue Fox второго номера.
Проблемы возникали с крупняком, который вытащить на берег оказалось архисложно (практически всё время работали «палками», стоя по пояс в воде). Хотя, если сказать начистоту, имея в рюкзаке полуторалитровый котелок более двух кило рыбятины за раз приготовить всё равно было бы весьма проблематично.
Ежедневно мы хлебали наваристую юшку и два раза запекали мохнатых хариусных дедов в фольге на открытом огне.
С костром из-за постоянных небесных хлябей и практически полного отсутствия дров возникали сущие мытарства. Готовили обеды и ужины на миниатюрном газовом примусе MSR.
Марк обнаружил нас на Кукалеке в точно назначенный день — мы с Глебом, как обычно, прятались от дождя под «фирменным» камуфляжным тентом. Лодка была давно упакована в рюкзак, оказавшийся самым слабым пунктом путешествия (все лямки отодраны).
— Ну, батенька, видишь, что наш Мнев удачливее американского президента! — я весело подмигнул бывалому аляскинскому буш-пилоту.
— Зато о рюкзаках у русских нет никакого понятия! — Марк в полный голос чертыхался и вспоминал чью-то маму, когда с трудом запихивал в пузо самолётика нашу боевую надувную лодку.
Андрей Великанов
Санкт–Петербург, Россия