Пришла смотреть обожание моё в дневной стационар. Обожанию 4 года, его зовут Паша.
Пашка покорил моё сердце, когда лежал в реанимации — невероятное обаяние, бешеная харизма, заразительный смех. И необъяснимая тяга к жизни.
Он прошёл трансплантацию костного мозга, неприживление трансплантата, повторную трансплантацию, приговор о «высоком риске летального исхода», дважды лежал в реанимации — справился. Маленькая лысая головушка начала зарастать светлыми волосиками–пушинками, глаза Пашки заблестели и перестали отражать боль, вернулась былая хитринка и улыбка, при виде которой даже у самого прожжённого циника в душе расцветает яблоневый сад. Вернулся Пашкин «театр одного актёра» с яркими эмоциональными всплесками, пантомимой, многозначительными вздохами, театральными паузами. Да, Пашка — это полноценная трагикомедия.
Захожу в звеняще–жужжащий инфузионный зал. Ищу среди одинаковых облетевших одуванчиков Пашку. Вот он, красавец, капает свои антибиотики, наворачивает макароны с сосисками.
– Паш, привет. Как твои дела?
– Дай поесть спокойно!
Раннее утро, какое там хорошее настроение? Да и еда – святое, после истощающего лечения Пашка весит всего 13 кг вместо положенных 20. Понимающе киваю Пашке , откладываю осмотр, разговариваю с мамой об анализах и ппрочем. Манёвр не сработал.
– Я не хочу смотреться. Не приходи сюда больше.
– Паша, я же расстроюсь и правда не приду. А ты будешь сидеть и ждать меня, я знаю!
Пашка стеснительно кивает – конечно, он будет ждать.
– Ну, ты завтра приходи…
Смотримся, слушаемся, продолжаем беседу с мамой. Сегодня у меня хорошие новости для неё – инфекция постепенно сходит на нет, анализы хорошие.
Пашка дёргает маму за рукав, примеряет образ «ангельского ребёнка» и с картинной улыбкой театрально произносит:
– Мамочка, какие вкусные макароны ты мне сварила! Спасииииибо!
– Пожалуйста.
Вдруг улыбка ангела слетает, Паша хмурит светлые, едва проснувшиеся после трансплантации бровки:
– Мам! Ты мне должна что-то ещё сказать, я же ем!
– Ох, боже мой… приятного аппетита!
Образ возвращается. Ангел благодарит маму, разворачивается ко мне и снова хмурит брови:
– А ты? Ты мне что–то скажешь?
– Приятного аппетита, Паша!
Ангельский ребёнок вдруг снова возвращается, расплывается в улыбке, благодарит. Произносит: «Я тебя люблю. Завтра приходи!», даёт звонкое «пять» – так мы обычно прощаемся.
И на душе вдруг так светло и тепло, будто луч солнца согревает меня после ледяного ливня.
Ты только не переставай справляться, Пашка–светлячок. А я завтра обязательно приду…