Семидесятилетний Иван Тимофеевич Силин, сторож челябинской артели инвалидов “Первое мая”, обычно принимал смену в шесть вечера: сперва Универмаг № 1, потом комиссионный и последним Ювелирторг, все три - на улице Кирова. Так было и 27 декабря 1945 года. Ночью Силин проверил объекты, замки были целы.
Но утром директор комиссионного отперла дверь и остолбенела: в пустом магазине болтались на рейках голые вешалки, а на полу под выбитым окном валялись сорванные доски и дранка. Вызвали милицию и составили список украденного. Вещей набралось на 54 тысячи рублей. Весь список читать не будем, запомним только:
Аккордеон светлый, 6 регистров, 120 басов - 13 000 рублей.
Пальто мужское на меху, мех кенгуру, воротник каракуль - 7000 рублей.
Туфли дамские зелёные 36 размер - 1000 рублей.
Мех-лиса чернобурая - 2000 рублей”.
Две недели спустя, в субботу, 12 января 1946 года, Силин снова заступил на смену, подремал на стуле в тамбуре Ювелирторга, потом закрыл магазин и потопал по Кирова. Где-то радио отбивало московское время: двенадцать ночи. Сквозь стеклянную дверь обкома партии сторож разглядел часы в вестибюле: так и есть, по местному - два.
Иван Тимофеевич убедился, что замки и пломбы на двери универмага и комиссионного целы, и присел отдохнуть. Спустя час он вернулся к ювелирному и охнул: дверь была приоткрыта. Неужто, не запер? Да нет, он помнил, как поворачивал ключ. Силин сунул в рот свисток и дунул изо всех сил.
На свист явилась сторожиха аптеки, Силин оставил её у двери, а сам кинулся в обком - к телефону. Прибыли дежурный, постовой и проводник с собакой и долго топтались снаружи: выветривали из помещения густой дым.
На утро уже директор Ювелирторга перечисляла пропавшие ценности стоимостью в 95 тысяч:
три посылки часов ручных мужских, по 50 штук в посылке, посылка с серебряными и золотыми изделиями: 18 рюмок серебряных, 15 стопок серебряных, 1 сахарница, 5 щипцов для сахара серебряных, 5 штук ситок для чая серебряных и 5 лотков для чая, 6 штук часов серебряных, 10 штук гладких золотых 583 пробы колец, 10 штук колец с камнями, серьги 10 штук по 900 рублей с красным камнем”.
Воры не побрезговали даже личными вещами продавщицы Хильды Капст, которые та держала на работе, в частности, “серого цвета дорожным рукзаком с ремешками и ручкой”.
С самой первой страницы вещи заняли в деле так много места и внимания, что чуть не оттеснили людей. Они жили собственной сложной жизнью: перемещались, прятались, появлялись вновь. Но главное, рассказывали правдивую историю. В отличие от людей, которые уворачивались и хитрили. Преступление подарило бессмертие кенгуровому пальто, туфелькам, аккордеону, “рукзаку” и новёхоньким серебряным побрякушкам.
Зелёные туфельки первыми вышли из шкафа. В начале января 1946-го милиция задержала некоего гражданина Беленкина, который перепродавал их с кое-какими ещё вещами из комиссионки. В отделении гражданину Беленкину встретился четырнадцатилетний Генка Рыжов. Его взяли на барахолке за игру в карты, напарник по игре успел улизнуть.
Гражданин Беленкин и Генка друг друга узнали. И мы подозреваем, что их случайная встреча могла стать роковой для всех персонажей истории.
Тут мы ненадолго отойдём от фактов к предположениям. Почему? Потому что в деле между завязкой и кульминацией зияет пустота. Читатель обнаруживает, что уголовное дело здорово отличается от детективного романа: сыщик не даёт бестолковому напарнику мастер-класс по дедукции, и приходится самостоятельно домысливать и восполнять пробелы.
Это мы и делаем.
Итак, что нам известно? Генка и гражданин Беленкин сталкиваются в милиции, и вот уже опергруппа идёт за бандитом. Откуда что взялось?
Попробуем представить, что произошло в отделении.
Генка, конечно, перепугался. Постановлением 1928 года игорные заведения и азартные игры были запрещены, и за игру в общественном месте грозил штраф, а то и срок. Мальчишка захныкал:
- Дяденька милиционер, я не хотел играть, это Витя меня заставил!
- Что за Витя? - насторожился дежурный.
А за соседним столом (ну или в соседнем кабинете) допрашивали гражданина Беленкина.
- Ничего не знаю, - отнекивался тот, - ничего я не крал, я эти вещи на базаре купил!
- Кто тебе их продал? Фамилия, имя, приметы?
Гражданин Беленкин обречённо мямлил невразумительное, и вдруг судьба послала ему спасение в виде Генки:
- Да вот же он! - закричал гражданин Беленкин, - этот и продал.
Генке стал отбиваться:
- Я не продавал! Я только рядом стоял! Это всё Витя!
Тут дяденька милиционер заинтересовался всерьёз. Вите, похоже, многое сходило с рук. Как лисе из сказок: подельники примерзали к полынье, получали по спине оглоблей, а лиса уходила цела-невредима. И Генка, и гражданин Беленкин вляпались из-за одной и той же лисы. Надо было спасать собственную шкуру, и Генка начал рассказывать.
А в ночь с 22 на 23 января Генка Рыжов привёл опергруппу к одноэтажному деревянному дому на Окружной улице. Четыре окна из-под тесовой крыши глядели на улицу. В доме жила Нина.
Уже у двери Генка предупредил:
- У Вити револьвер!