Егора стало преследовать ощущение, что всё, чем он живёт последнее время, на самом деле думает и делает не он, а персонаж странной книги, которую Егор настоящий читает, сидя на кухне под бутоном настенной лампы, льющей на страницы тёплый, уютный свет. Разве возможно в реальной жизни, чтобы преподаватель педагогического колледжа, серьёзный и уважаемый человек, после работы надевал старую куртку с глубоким капюшоном, широкие, как у рэперов, штаны, и отправлялся в чужой двор выслеживать мальчишку-блогера?
Стоял поздний октябрь, темнело уже рано и холодало крепко. Опасаясь привлечь к себе ненужное внимание, Орехин старался меньше ходить, выбирал пункт наблюдения и замирал там, будто снайпер в ожидании цели. Быстро замерзал, начинал тосковать о тёплой машине, которой у него никогда не было. Дело осложнялось ещё и тем, что он не знал наверняка, в каком подъезде живёт блогер и в какое время обычно возвращается домой или, наоборот, уходит. Затея была больше глупой, чем стоящей, но даже глупая затея лучше, чем ничего.
В тусклом фонарном свете все попадавшие в поле зрения молодые люди казались Орехину одинаковыми, и во всех, если только они не были полными, ему чудилось что-то от Ираклия. Каждого он готовился окликнуть, но в последний момент пересиливали сомнения, за которые потом, после неудачных «дежурств», он себя долго ругал.
Когда же небо, судьба или какое иное ведомство, раздающее людям счастливые случаи, решило наградить Орехина за упорство и на присыпанной скупым снежком дорожке появился, наконец, настоящий Ираклий Наумов, ни одно сомнение даже не шевельнулось, не высунуло своего недоверчивого носа. То ли по походке, то ли по манере как-то особенно, чуть откинув назад, держать голову – Орехин и сам толком не понял, как узнал его.
Ираклий возвращался домой около девяти вечера. Уставшим он не выглядел, шагал бодро. Уже одно это вызвало у замёрзшего Орехина всплеск неприязни. Он подождал, пока парень пройдёт мимо его «наблюдательной точки» – детской горки с холодной металлической лестницей, от сидения на которой давно онемела спина, и двинулся следом. Выказывать неприязнь было нельзя, поэтому он выдохнул и глубоко вдохнул, как будто попытался наполнить себя искусственным дружелюбием, прежде чем окликнул блогера по имени.
Тот обернулся и, окинув преследователя недоверчивым взглядом, зашагал быстрее. Видимо, вид Орехина не вызвал у него желания разговаривать.
– Ираклий, извините, вы меня не знаете, я… – Егор хотел было уже представиться, но вовремя сообразил, что лучше этого не делать. – Вы интересны мне, как человек… Феномен нашего времени, так сказать… Можно вас кое о чём спросить?
Ираклий ещё раз недоверчиво посмотрел на прицепившегося к нему типа, одетого, как гопник, но выражающегося, как приличный человек.
– Мне некогда. Хочешь что-то спросить – свяжись с моим помощником, он назначит время.
Егора задела пренебрежительная фамильярность, которой этот сопляк блогер ответил ему на деликатное «выканье». Он заставил себя стерпеть, но, поднимаясь вслед за парнем на крыльцо подъезда и чувствуя, что контролировать рвущуюся наружу неприязнь ему становится всё труднее, не столько попросил, сколько потребовал:
– Один вопрос!
– Все вопросы – к моему помощнику, – с раздражением кинул Ираклий через плечо и протянул руку с ключом к домофону.
Егор не мог допустить, чтобы встреча, которой он с таким трудом дождался, закончилась вот так. Он схватил протянутую к домофону руку и, резко закрутив её, придавил блогера к стене. Лампа, большой стеклянной шишкой висевшая над дверью, осветила скривившийся от боли рот Ираклия и испуганные, глубоко посаженные чёрные глаза, выглядывавшие из-под шапки, натянутой до самых бровей.
– Что тебе надо? – зло проскулил парень.
– Сколько можно повторять? Чтобы ты ответил мне на один вопрос! – прорычал Орехин. Ненависть неконтролируемо росла в нём, поднималась гигантской волной, грозившей обрушиться и затопить разум: всё из-за него, из-за этого сопляка, мерзкого паука, сидящего в центре паутины и царственно дёргающего за ниточки!
– Ты вообще понимаешь, что творишь?!
Ираклий непонимающе заморгал.
– Ты понимаешь, что то, что ты делаешь, – плохо?!
– Отпусти! – дёрнулся блогер и снова скривился от боли.
– Тебя прёт, да? Прёт от того, что ты как крысолов с дудкой? Пудришь людям мозги, а они идут за тобой, глотают всю чушь, которой ты их пичкаешь! У тебя талант, крысолов! Ты красиво играешь! Но не ту песню! К чему ты ведёшь людей?
– Я никого никуда не веду, – простонал Ираклий. – Я никого не пичкаю. Я просто подал идею, и оказалось, что им это нужно. Я помогаю людям в том, чего они хотят, и не считаю, что это плохо.
– Ты внушил людям, что им это нужно! Ты мошенник, аферист, и не надо прикидываться передо мной благородным героем!
Не так, совсем не так должен был сложиться разговор! Егор собирался поговорить по-хорошему, он хотел если не достучаться, то хотя бы оставить в голове парня пищу для размышления, но волна ненависти подхватила, понесла его, захлёбывающегося, совсем не в том направлении. «Придушить! Придушить этого ушлёпка! Пока он в твоих руках, придушить!» – яростно требовало изнутри что-то звериное.
Из недр подъезда донёсся звук опускающегося лифта.
– Помогите! – звонко выкрикнул Ираклий в студёную тишину двора.
Орехин разозлился ещё больше, хоть казалось, что больше уже некуда, дёрнул блогера от стены, и ударил под дых, вложив в удар всю свою ярость. Тот скрючился, схватившись свободной рукой за живот. Орехин наклонился над ним и угрожающе прошипел:
– Сворачивай свою лавочку с воображаемыми питомцами и своё грёбаное движение! Ты понял?
Ждать ответа было некогда: за железной дверью всё чётче слышались шаги.
***
«Дурак! Дурак! – ругал себя Егор, когда уже ехал домой в полупустом автобусе с запотевшими окнами и клюющей носом кондукторшей. – Я же не хотел его бить!»
Ненависть схлынула, осталось раскаяние: сделал всё не так! Украдкой он поглядывал на свои руки и не мог поверить, что эти руки только что причинили боль человеку. А добравшись до дома и согревшись под тёплым душем, уже не мог поверить, что действительно был там сам, а не какой-нибудь другой Егор Орехин, про которого он прочитал в книжке.
Продолжение здесь: Питомцы (часть 8)