Башкирия, вернее, ее представители в рекламной сфере и бизнесе вздрогнули от новых поправок в Закон «О государственном языке РФ». Что же теперь делать с вывесками, всевозможными товарными знаками, рекламными баннерами, названиями заведений? Отныне нельзя на государственном уровне применять зарубежные слова, за исключением тех, что не имеют аналогов в великом и могучем языке Толстого.
Кайтесь, грешники, хипстеры и юные ботаны, привыкшие хайповать (использовать скандал в своих целях), и депутаты Госсобрания-Курултая Башкирии, жутко грешащие словами «дедлайн» (срок возмездия для нерадивых) и «кластер» (объединение имущества в единый комплекс). Им теперь вместо «тимбилдинг» им всем придется говорить «командообразование», а вместо «менеджер» — «управляющий». Даже язык не ворочается. А кто не послушается, будет подвергнут осмеянию, вернее, троллингу. Чем же теперь заменить слова «бренд» и «тренд»?
— Бренды в тренде, — сказал я как-то своей 87-летней маме.
Она не поняла, а я начал чуть-чуть рофлить (подшучивать), рандомно (беспорядочно) подбирая слова. А для нее, что тренды сбрендили, что бренды стырили, в смысле, стрендили — все одно и то же.
Посему многие в соцсетях закон назвали пенсионерским, «славянофильскими потугами».
Как же теперь быть? Переписывать все госпрограммы, где есть слова «кластер», «тимбилдинг», «маркетинг», «спикер». А как Володина теперь в Госдуме будут называть? «Главный говоритель»?
Вопросов много появилось. Абъюзеры, вернее, тролли, точнее, газлайтеры... как же слово-то подобрать русское, короче — козлы социума, зашевелились. Запели оды англосаксонской культуре. Лайкать (счастливчиками тюкать) свои комментарии начали.
А вот рекламщикам стало кринжово (омерзительно). Когда же речь зайдет о регистрации товарных знаков, считают некоторые умники, будет совсем трешово (ужасно). Но как раз эту сферу поправки не затрагивают.
Спрашиваю, как измученный филологией, а не ужасно вот так смешивать сленг, жаргон из американской подворотни и англицизмы, превратив все в мешанину. Однообразную и серую. Нет, чтобы в конце рабочего дня вместо «гудбай» или даже «бай», сказать директору ООО, где работаешь:
– Прощевайте, барин. Давеча лютовали шибко, аж до полного треша (тьфу, слово окаянное приблудилося).
А барин ответит:
– Будешь нарушать дедлайн, Арсентий, завалишь мой стартап, скажу эйчару, он твои обязанности на аутсорсинг передаст...
Барин же умный, заграничным айти сильно тронутый, на подкастах воспитанный и таргетом вскормленный.
А ведь у всех этих слов есть русские аналоги: аутсорсинг — внештатные сотрудники, дедлайн — крайний срок, краудфандинг — сбор средств, эйчар — работник отдела кадров, стартап — компания с короткой историей операционной деятельности.
Поправки надо отхейтить (подвергнуть травле), — решили одни. Нет, — считают другие, — за рубежом вытравливают все русское, поэтому поправки нужны.
Но мы ведь знаем, как при царе Александре весь высший свет говорил на французском. Во время войны 1812 года бравый гусар Денис Давыдов разговаривал с пленными французами на чистом французском. И те даже не удивлялись. Где сейчас этот французский? Да, прилипли к нам всякие там «будуары» и «абажуры» и всё.
А Петр I как неметчину внедрял! И где сейчас этот лексикон?
Скажу по секрету, открытому мне профессором БГУ Назировым, немецкий — это дедушка английского. А все вместе: испанский, английский, португальский, хиндустани (хинди и урду), бенгальский, русский, пенджабский, немецкий, персидский, французский, маратхи, итальянский и гуджарати вышли босиком из одной праиндоевропейской семьи. Лингвисты- индусы до сих пор удивляются, откуда столько русских корней в хинди.
Язык впитает в себя ровно столько, сколько нужно для утилитарной сферы, то есть применительно к чему-либо. Ни поправки, ни политики этому не помешают, Но «спикера» на «говорителя», в принципе, заменить можно. Пусть непривычно, зато наше.