Воспоминания великого лыжника об одной и самых яркий побед в истории нашего спорта.
Зимняя Олимпиада 1972 запомнилась многим нашим болельщикам, благодаря невероятной победе в мужской лыжной эстафете. Наш спортсмен Вячеслав Веденин на последнем этапе отставал от Харвикена на одну минуту, но все же сумел прийти к финишу первым. Эмоции от той гонки стали поводом для стихотворения Роберта Рождественского. А вот что рассказывал об великой эстафете её главный герой в рубрике «Разговор по пятницам» в 2013 году.
– Легенда ходит, как на Олимпиаде-1972 вы японскому журналисту матерком ответили. а тот написал, что ваше «Дахусим» – вроде заклинания…
– Это перед «тридцаткой». Пурга. Он подошел, спрашивает: снег повалил, как бежать-то? А я пробурчал «Да х… с ним». Это сейчас к спортсмену до гонки никого не подпустят, а тогда корреспонденты свободно бродили. Лезли в душу. Палкой бы их ткнуть.
– От кого узнали, что история пошла гулять по миру?
– Мне из Японии газету прислали, а здесь перевели.
– Мы читали про трюк с мазью во время эстафеты в Саппоро. Как додумались?
– Когда-то на соревнованиях спросил у финна Мянтюранты: «С мазью проблема. Какую посоветуешь?» Он указал: «Вот хорошая». Сдуру послушал. А она вообще не ехала! Я помнил про тот эпизод и перед своим этапом начал при норвежце Харвикене якобы протирать лыжи мазью. При этом тюбик держал в сантиметре, водил чистым пальцем. Гадал: клюнет или нет? Я даже поздравить его успел с золотой медалью: мол, шансов у меня нет. Все это сыграло.
– Догадывались, что сыграет?
– Норвежец был из тех людей, которых я изучил. Если парень маленько в детстве избалованный, все у него получалось без стрессов, – гнилой внутри. Тебе остается нащупать место, где эта гнильца. Туда надавить. И я нащупал – очень ему славы хотелось. Представлял уже, как страна обрадуется золоту.
– Он побежал мазаться?
– Шепчет тренеру: «В третий раз Веденин подмазывает…» Косятся на голубой Swix у меня в руках. И свои лыжи от носка до пятки! Считай, я 15 секунд отыграл. Затем на спуске – 12. Опять схитрил. Сказал заранее нашим ребятам: «Встаньте там и кричите «Веденин!» Так и сделали. Харвикен голову поворачивает, две секунды на этом теряет. Палка проскользнет – и три отыгрываешь. А он несколько раз обернулся.
– Если б не хитрость – вы все равно выиграли бы?
– Не знаю. Но зла было много!
– На кого?
– На болельщиков наших. 800 человек приплыли на корабле из Владивостока. С трибун уходили, не дожидаясь окончания эстафеты.
– Почему?
– Не верили в успех. А главное – последний день магазины работали. Надо ж было суточные потратить. Корреспонденты следом потянулись. Ни одной фотографии моей не сохранилось с этой гонки, ни одного интервью! Перед стартом столкнулся с тренерами Каменским и Кузиным. Плоская бутылка коньяка, отхлебывают из горла: «Слава, второе место – тоже место!» Что это?! В итоге единственный мой снимок из Саппоро – на «полтиннике».
– Посвященное вам стихотворение Роберта Рождественского знаете наизусть?
– «Репортаж о лыжной гонке»? Лишь пару строк: «Ты, пожалуйста, добеги. Дотерпи, родной! Дотяни, достони, дохрипи…» Он был на Играх с группой поддержки. Правда, на эстафете тоже не остался, рванул по магазинам. В Саппоро мы толком не пообщались. Встретились во Дворце съездов, когда меня Орденом Ленина награждали. Рождественский на банкете подошел, выпили по фужеру.
– В шутку не попрекнули поэта: мол, что ж с трибуны-то ушел?
– Зачем? Вот тренерам я высказал. Каменский губу прикусил. А Кузин заплакал. Наверное, уже крепко выпивши был.
– Кто из хоккеистов пригрозил вам, знаменосцу, на церемонии открытия Игр-1972?
– Во главе колонны самые здоровые стояли – Рагулин, Ромишевский… За пару минут до выхода на парад ко мне подошел инструктор ЦК. Напомнил: дескать, этикет обязывает около ложи японского императора склонить флаг. Хоккеисты недовольно загудели: «Слава, ты перед кем наше знамя будешь преклонять?! Поднял на вытянутых руках – и строевым шагом! Понял?!»
– Огорчился император?
– Я на него не смотрел. Газета «Вечерний Саппоро» фотографию с парада сопроводила подписью: «Советский Союз бросил вызов всем!» А это политический вопрос, вот чиновники из Спорткомитета на меня и накинулись: «Что натворил?! Дома ответишь!» Но после двух золотых медалей об этом, слава богу, никто не вспоминал. В том числе император, который лично поздравил с победой в эстафете. Подарил деревянную японскую маску. Привез домой, так сын ее жутко боялся. Где-то затерялась.
– А марка китайская с вашим портретом сохранилась?
– Кто-то из друзей заиграл. Но марка не китайская – японская. Мне ее из Саппоро прислали. На фотографии я в кимоно. История такая. На Олимпиаде меня и Володю Воронкова, который бежал первый этап эстафеты, пригласили в местную баню. С русской ничего общего она не имеет. Зал человек на пятнадцать. Запах, как на конюшне. Тебя закапывают в горячую смесь из опилок и травы. Одна голова торчит. Лежишь минут десять, японочка в чем мать родила у каждого салфеткой пот со лба вытирает.
– Однако.
– А в раздевалке выдают полотенце, шапочку, кимоно. Мы с Воронковым облачились в него – и в этот момент нас тайком щелкнули. Володе такая же марка пришла. А Феде Симашеву из Японии девчонка полгода надушенные письма слала.
– Та самая, из бани?
– Другая. Не в курсе, где с ней познакомился. Федя был мастер заигрывать с девчатами. Вот японочка и влюбилась.