Я уже рассказывала, что в палатах нашего онкоцентра лежат по 2 человека. На каждые две палаты - отдельный туалет, раковина, зеркало, душ, холодильник.
Условия более, чем комфортные - знай, слушай указания доктора и медсестер и выздоравливай. После операции уж точно все в руках самого пациента. Почему?
Потому что решиться на сложную полостную операцию - это далеко не подвиг. Это цветочки - короткое «да» в ответ на предложение операбельного способа решения вашего онковопроса. Потом сама госпитализация, бессонная, несмотря на снотворное, ночь, раннее утро, каталка, ещё одна, и ещё. В операционной всего несколько минут ожидания, наркоз и такой медленный, в чем-то даже красивый «улёт». Это все делаете не вы, а медперсонал с вами. Он же возится с вами в реанимации - чуть шевельнёте губами, а к вам уже подскакивают и спрашивают, что вы хотите. В моём случае это был молоденький медбрат, который очень старался помочь - объяснил мне, почему я не могу вздохнуть, поправлял мои 7 трубок и наливал в смешную кружку-непроливайку воды.
А вот после перевода из реанимации в палату самое время проявлять свои сильные качества. Надо научиться вставать, когда встать невозможно. Надо научиться ходить, когда это кажется немыслимым. Надо заставить себя есть, когда все лезет обратно.
В соседней палате лежат две женщины. Одна из них не справляется с тем, что происходит и отказывается вставать, и уж тем более ходить и есть. Я не слышу её голос, хотя стены здесь очень тонкие, но хорошо слышу, как мучаются с ней медсёстры. Каждое новое утро новая медсестра начинает с уговоров женщины встать. Реакции нет. Тогда голос медсестры постепенно набирает обороты и жёсткость. У неё нет других вариантов поднять пациентку. Но случай, похоже, совсем тяжёлый. Ничего не получается, все злятся, но не силком же стаскивать женщину с кровати.
Я хорошо понимаю этого человека. Столько боли на одно тело... Хочется зарыться с головой под одеяло и никого не видеть, не слышать, и не делать, что тебе говорят.
И вот сегодня лёд тронулся. Женщину подняли, и вместе с сестрой она сделала несколько шагов по палате (сестра громко комментировала все свои действия). И ей так понравилось (на 8-й день боли-то уже терпимые), что она решила покинуть палату и пройтись по коридору). Сестра её еле остановила: «Без меня не ходить!». Я слушала их возню и улыбалась. Наверное, эта женщина сейчас думает, вот глупая, надо было раньше встать), и ещё, наверное, она уже не жалеет об операции, как в первые дни после неё.
И я могу представить, с каким аппетитом она сегодня впервые за неделю поест. Она же ещё не знает, как здесь вкусно готовят) и как часто этой вкуснятиной кормят.
А ещё она не знает, какое это счастье, когда из тебя вынимают последнюю трубку. Я никак не могу освободиться от привычки постоянно проверять, на месте ли мой «хвостик») - шутка ли, 12 дней жить с хвостом, а потом его раз, и отрезали, и вытащили остаток откуда-то изнутри).
Вот такая у нас обстановка на сегодняшний день. Испытываешь огромную радость за каждый новый шаг совсем незнакомого человека. Потому что на все 100 понимаешь ценность этого шага.
А ещё к нам сегодня пришла зима. Кто-то наверху, как в старой сказке, решил потрясти пышную перину, и вот сколько белой радости натряс:
И, словно получив охлаждение от выпавшего снега, моя двухнедельная температура начала снижаться.
Запахло домом...