Все знают, какой неистовой может быть сила любви. Но, когда человек даже жизнь готов отдать, чтобы быть рядом с любимым, это все равно поражает.
Томочка с Сашкой жили душа в душу около 30 лет. Это только на моей памяти, а познакомились мы в конце 1980-х, когда переехали в новый дом. Они были первыми, с кем я на новом месте свела знакомство.
Сашка был рукастым парнем, а я — одинокая женщина с ребенком, которая постоянно нуждалась в помощи. И парень рад был помочь, во всяком случае, ни разу не дал мне понять, что я со своими просьбами в тягость ему. Ну а с Томкой мы сразу сошлись на теме детей; мой сын и их дочка в одном классе оказались. По выходным мы угощали друг друга свежими пирожками и часто собирались по праздникам. В общем, не соседи, а мечта!
Сколько я их наблюдала, мои соседи практически не ссорились. Томочке, чтобы настоять на своем, стоило лишь приподнять бровь. А Саше, чтобы приструнить супругу, требовалось слегка кашлянуть.
Я всегда диву давалась. У нас с мужем до развода кипели мексиканские страсти, да и потом, когда уж делить нечего было, если он заходил навестить ребенка, все кончалось ссорой. А тут тишь да гладь! Годами. Ни разу не прикрикнув друг на друга. Я такого нигде больше не видела. Ни в одной семье.
Я иногда приставала к Томке: ну как, мол, такое удается вам?! Нервы, что ли, железные? Тома, смущаясь, отвечала: "Я просто люблю его! Мы ведь ни на день не разлучались за нашу жизнь. Если он на даче у отца остается раз в сто лет, я и уснуть-то не могу! И он тоже..."
Дача эта, кстати, вскоре перешла по наследству Саше, после смерти отца его. Так что наши совместные посиделки перетекли постепенно туда. Так приятно было отмечать дни рождения в старом яблоневом саду, лениво объедая куст с малиной! Уютный такой обжитой дом... с сиренью, жасмином и потрясающей елкой посреди участка. Мы ее много лет наряжали в Новый год. Вот однажды, 5 лет назад, как раз в новогоднюю ночь, и произошла трагедия.
Мы делали шашлык, конечно, уже подвыпили... И Сашка за разговором схватил разжигающую жидкость, не заметив, как часть пролилась на его одежду, да и плеснул горючее в костер.
Мгновенно поднялся столб огня, охвативший пропитавшуюся розжигом его водолазку. На глазах у ошарашенной
Томочки ее муж метался по участку в горящей одежде, облепившей его, как вторая кожа. Через несколько мгновений подоспел брат его Гришка с ведром воды, мы с Томкой с одеялами, но... Сашка неделю боролся со смертью, лежа под трубками в реанимации. А на восьмой день сдался.
Томка словно впала в ступор на это время. Не ела, не пила, не спала, конечно. Сидела в больничном коридоре с черным лицом. Если бы я не впихивала какую-то еду в нее, не заставляла выпить кофе из термоса, она бы, наверное, померла от жажды и голода раньше мужа...
Прошло два месяца, как не стало нашего Сашки. Я, естественно, навещала подругу каждый день, но не видела прогресса в ее состоянии. Она все так же сидела с видом совершенно отсутствующим и смотрела в одну точку. И вот однажды вдруг вхожу, а она варит кофе. Прибранная такая, в новом халатике... И мне почти улыбнулась. Налила чашку и говорит: мол, ночью к ней приходит покойный муж. Я киваю, а у самой сжимается сердце. "И что? — спрашиваю. — Что сказал?" Ну надо же как-то реагировать... "А ничего, — отвечает Тома. — Лег рядом, обнял, как всегда перед сном, и я заснула! Представь, первый раз с его похорон!» Ага, смекаю я, значит, дело пойдет на поправку, раз Саша пришел ее утешать!
Но в следующий мой приход она говорит: "Ой, мне недолго осталось тосковать! Саша опять приходил, мы договорились в конце зимы встретиться!" Я прямо похолодела. "Где, — спрашиваю, — встретиться? Как? Он же умер!" А Томка так весело засмеялась и отвечает: "Ты меня дурой считаешь? Ну ясно, он не оживет! Значит, там, у него встретимся!" Я потеряла дар речи. Это она о чем? Помирать, что ли, собралась? Ну вот, а мне показалось, что Томка в норму приходит... Я с того дня, конечно, стала еще чаще к ней заскакивать, следить за ней. Но вроде все нормально было. Она оживленно вела разговор, рассказывала про дочку — та замуж вышла недавно. Что-то про новорожденного внука щебетала... Я успокоилась. Подумала про себя, что время все же лечит. А в феврале Тамара умерла. Легла спать, а утром не проснулась. Дочь, заскочившая на следующий день ее проведать, нашла уже окоченевший труп матери. И ведь Томке 50 лет не было... Жить бы да жить. И здоровья Бог дал... Но вот условились о встрече с Сашей в конце зимы, и на эту встречу она не опоздала.