Когда Диана Хендерс внезапно появилась перед ними с сопровождающим ее Баллом, очередной развиваемый ею тезис прервался и растворился в неловком молчании. Дураку было ясно, что только что здесь обсуждался один из новоприбывших. А поскольку ни Балл, ни, тем более, Диана Хендерс, дураками не были, то в результате они разделили всеобщее замешательство. Которое, правда, длилось недолго, прерванное сердечными приветствиями Мэри, обращенными к Диане. Поприветствовала она и Балла, поддержанная Диким Котом Бобом. Остальные, однако, разговаривали только с Дианой Хендерс, как будто забыв о присутствии ее эскорта.
— Пойдем в дом, — просила Мэри Донован, — выпей чашечку чая с пирожным!
Но Диана Хендерс не спешилась.
— Нет, спасибо, миссис Донован, — ответила она. — Мы приехали, только чтобы узнать, как поживает Мак, и спросить, не нужно ли ему чего-нибудь, — она посмотрела на раненого.
— Я в порядке, мисс, — ответил Мак. — Я же говорил: всего лишь царапина. Я встану на ноги за пару дней и буду сопровождать миллиарды, как обычно. — он взглянул прямо на Балла, делая это, последнее, заявление.
— Прекрасно! — поспешно заявила Диана. — Я очень рада, что ты хорошо чувствуешь себя, Мак. Если мы больше ничего не можем сделать для тебя, тогда мы отправляемся назад, на ранчо.
Она чувствовала мрачное настроение большинства присутствующих мужчин, видела хмурые взгляды, бросаемые на Балла. Она отлично понимала, что еще немного, и дойдет до прямых обвинений, которые непременно повлекут за собой перестрелку.
— Поехали, Балл, — сказала она, натягивая поводья.
Они уже отъехали от города на порядочное расстояние, когда она случайно взглянула на лицо своего спутника. Его выражение было озабоченным, и Балл понял, что она заметила это.
— Интересно, что эти парни съели сегодня на завтрак, — заметил он. — Никто, кроме Дикого Кота Боба даже не поздоровался со мной. И Мак выглядел чертовски сердитым. Хорошо еще, что никто из них не заклеймил меня. Пусть я и пострелял тогда в притоне Гама Смита, но ни один волос не упал с головы кого-либо из них.
Девушка гадала, действительно ли он настолько не осведомлен о направленных против него подозрениях, или же лишь делает вид, что это так. В таком случае он стремится убедить ее, что причиной изменения отношения к нему служит его пьяная выходка в салуне шерифа.
— Мне действительно жаль, мисс, — внезапно выпалил он. — У меня и намерения-то такого не было. Яне собирался напиваться после того, как пообещал вам не пить. Мне действительно жаль. Быть может, когда-нибудь вы сможете простить меня и… дадите мне еще один шанс?
Он говорил молящим голосом, и говорил очень серьезно. Девушка была достаточно умна, чтобы понять, как тяжело такому жесткому, грубому человеку, каким был Балл, сказать все это. И она ощутила внезапный прилив жалости к нему.
— Мне тоже жаль, — сказала она Баллу. — Я верю в тебя и не хотела бы разочаровываться в тебе.
— Пожалуйста, не говорите только, что вы не доверяете мне, мисс, — взмолился он. — Я хотел бы, чтоб вы верили мне больше, чем кому-нибудь другому!
— Я хочу верить тебе, Балл, — сказала она, а затем добавила порывисто: — Я верю тебе!
Он подъехал к ней ближе и положил свою грубую руку на ее нежную ручку.
— Я люблю вас, Диана, — сказал он очень просто и с большим достоинством, и речь его не была омрачена какой-либо нерешительностью или каким-либо смущением.