Анна Николаевна вызвала Лику к доске. Задача была не особенно сложная, такие они прежде решали. Лика пробежала глазами уравнение и бойко застучала мелом. Правда, уже через пару минут поняла, что решение пошло не так. Посмотрела на цифры, синус и косинус: где же ошибка?..
— Лика, сколько можно? — вдруг раздражённо сказала Анна Николаевна.
— Сейчас… Извините, я ошиблась в самом начале, — торопливо сказала Лика и махнула тряпкой. — Сейчас… А, ну да, я не ввела замену переменных.
И тут учитель по-настоящему рассердилась:
— Сколько это будет продолжаться, Архипова? — если Анна Николаевна называла ребят по фамилии, значит, была очень расстроена. — Сколь-ко? Ты почему не думаешь, спешишь?
— Не знаю, — честно сказала Лика. — Но я уже поняла ошибку, сейчас исправлю, — и она принялась быстро решать уравнение.
— Поздно! — горько резюмировала Анна Николаевна. — Позд-но! Твоя беда, Архипова, в том, что ты пытаешься решить в одно действие задачу с тремя неизвестными. С тремя! Я не про это уравнение, я в целом — про математику. Ты так торопишься, будто саблей машешь в бою. Могла бы в олимпиадах участвовать, но самонадеянность подножку подставляет. Тройка у тебя — трой-ка! А способности на пятёрку. Садись на место, постарайся образумиться. Пусть эта тройка станет для тебя трамплином. Трамп-ли-ном!
…Трамплином. Хорошо говорить Анне Николаевне — ей скоро на пенсию выходить. А что делать, когда тебе шестнадцать, жизнь бурлит Ниагарским водопадом и всё хочется делать одновременно? Верно подметила учительница, задачи с тремя неизвестными Лика хочет решать в одно действие. А сама Анна Николаевна в юности неужели всё раскладывала по полочкам? Все взрослые со времён каменного века считают, что в детстве были идеальными!
Впрочем, ладно, завтра контрольная, можно будет исправить. А сейчас перед глазами стоял Маккей — угрюмый, грозный, сам себе страж, который так и не поверил в добрых людей.
«Ну почему мне всегда всё надо? — с досадой убеждала себя Лика. — Ушёл и ушёл, мало ли собак по улицам бродит. Что я вцепилась в него, как клещ в Тузика? Он же никогда мне другом не был, не хотел. И зубищ его я боялась. Как раскроет свою пасть — сердце к печёнке прижималось. Ой, нет, печёнка, кажется, справа… Этого не приручить, он всегда один. Есть ведь такие, что счастливы в своём одиночестве и друзей за липучек принимают. Так чего переживать?»