В школьном зале царила суета. На передних креслах сидели ребята, переговаривались, шумели, шутили. На задних креслах лежали пышные костюмы: длинные юбки, вечерние платья, фраки. Между рядами стояли пузатые, растрёпанные пакеты с реквизитом. «Время классиков» — гласил яркий плакат, который пока что сиротливо лежал на парте у сцены.
— Куда запропастилась Наташа Ростова?! — на весь зал вопрошала Ольга Евгеньевна. — Совести у неё нет, последняя репетиция завтра!
— Наташа Ростова врубается в русский! — донёсся из зала голос Стаса. — Короче, нахально списывает домашку, Ольга Евгеньевна. Потерянное поколение.
— Лика! — голос учительницы задрожал от праведного гнева.
— Неправда! — возмутилась Лика, толкнула Стаса локтем в бок и встала, чтобы её лучше было видно. — Я не списываю, Ольга Евгеньевна! Я безличные предложения изучаю, честно. Врубаюсь в русский, Воробьёв прав.
— Что за жаргон, дорогая моя?! Марш на сцену, тебя ведущие заждались. Воробьёв, а ты почему сидишь? С фонограммами всё идеально?
— Почти, — вздохнул Стас и поплёлся к сцене.
В школе готовили литературный бал. И Лике предстояло его открывать в образе Наташи Ростовой. Впрочем, это неудивительно: среди старшеклассников никто не танцевал лучше её. К тому же образ Наташи Ростовой — хрупкой, темноволосой кудрявой девушки с распахнутыми наивными глазами — очень ей шёл. Лика не была такой уж наивной, зато смело и энергично бралась за любое дело. А когда бралась — дралась за это дело до конца, до самой победной точки.
«Ну и характер!» — вздыхала мама, убеждая дочку не быть такой максималисткой.
«Ну и характер!» — восхищённо усмехнулась школьная уборщица, когда Лика у неё на глазах спокойно залезла на дерево и сняла оттуда грязного серого котёнка.
«Ну и характер!» — грозно кивала головой Ольга Евгеньевна, если Лика на уроках литературы затевала горячие споры и в пух и прах разносила некоторых персонажей.
«Ёлки-палки!» — говорил в таких случаях внутренний голос Лики.
Репетиция бала шла полным ходом, когда к ней будто невзначай подошёл Стас и тихо сказал:
— Мы скоро переезжаем.
— Куда? — не поняла Лика.
— В Севастополь. Отца направляют.
— Как… Уже?..
О том, что Стас уедет, Лика знала и раньше. Семейство Воробьёвых часто переезжало, отец Стаса был военным. Да и сам мальчишка пришёл в их школу всего пару лет назад. Учился Стас неблестяще, особенно хромала у него химия. Но другом стал настоящим: надёжным и честным. Лень и бездействие вызывали у Стаса глубокое отвращение. И он в любое время дни и ночи был готов ввязаться во все затеи Лики. Правда, не всегда доводил начатое до конца. «Я не питбуль, как некоторые! У меня челюсти размыкаются», — говорил при этом Стас.