7 мая 1985 года вышло постановление ЦК "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма". Решительно и повсеместно (использую лексику того времени) усиливалась борьба с этими негативными явлениями в жизни советского общества. Это, как всегда мудрое, решение партии было подкреплено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая того далёкого года. В нём предусматривались административные и уголовные меры воздействия для злоупотребляющих лиц.
На следующий день после Указа все советские газеты буквально “кричали” о грядущей кампании. Читали ли мы курсанты эти газету в ту пятницу? Ни до, ни после обеда, конечно, не читали. В голове были другие мысли. Мы закончили второй курс. Скоро в море на практику. А Гена Майзенштейн сообщил, что его старший брат Игорь, теперь шестикурсник, уже ушёл в море на штурманскую практику. Его кубарь, находящийся в нашей же общаге этажом выше, свободен. А у Генки ключ. Короче, нет повода не выпить!
Суббота прошла в приготовлениях, закупках и предвкушении сабантуя. Очень кстати подошла посылочка с продуктами из Львова, которую получил Коля Бойчук. Его домашние приурочили эту посылку к Пасхе. Это только добавило нашему празднику дух сакральности, даже невзирая на то, что Пасха уже месяц как минула. В посылке были свечи и кулич, сало и грецкие орехи. Крашеных яиц в посылке не было. На камбузе взяли варёные яйца.
Наступило воскресенье. Был День пионерии. Опять же, не последний в череде советских праздников. Я это всё к тому, что звёзды-то сошлись!
И мы наконец сошлись в кубаре Игоря Майзенштейна. Тут мы же и удивились обилию выпивки и закуски, которое сами натащили сюда. Читателя, возможно, заинтересуют предпочтения курсантов в плане алкоголя. Ответ будет таков: всё, что можно было купить за курсантскую стипендию в 16 рублей 80 копеек, было на столе. Беленькая и красненькая, креплёное и игристое, гордость Кольского пивзавода — мартовское 14,5% тоже было здесь. Не зря Олег Камаев всю субботу неутомимо проносил бутылки через дыру в заборе!
Такова грустная диалектика бытия, что само празднование не запомнилось. Выпало начисто из памяти. Потому, не мешкая, перехожу к тому, как мы засыпались. Порожнюю стеклопосуду обычно выбрасывали из окна в снег, это если окна выходили на Жилстрой. В нашем случае окна выходили на Систему. Да и снег практически сошёл на нет, День рождения пионерии справляли как-никак. Потому пустые бутылки надо было уложить на козырьке, который прикрывал собой вход в общежитие и находился сбоку по фасаду. Наше окно было в центре здания. Непростую задачу заброски бутылок на козырёк взял на себя Володя Астафьев. Признаюсь, не все бутылки долетели до козырька. Допущу, что вряд ли какая осталась цела. Пятый этаж как-никак!
Суть вопроса в том, что за прицельным метанием бутылок наблюдал дежурный по училищу офицер. Он сразу определил окно и отметил, что бутылки летят с пятого этажа. Как раз с того этажа, где находилось расположение второй роты второго курса СВФ, командиром которой он был. Уже через пару минут капитан-лейтенант Ерасов стучал в дверь кубаря, за которой проходил сабантуй.
— Выходи по одному! — зычно командовал офицер. Потихоньку мы выходили из кубрика. Почти все иногородние из второй группы были здесь.
— Почему вы здесь? Что тут делаете? — задавал вопросы дежурный офицер, быстро записывая давно знакомые ему фамилии курсантов-залётчиков первой роты. Маленький блокнотик в левой руке, в правой — карандаш.
— Брат Майзика в море ушёл… Коле посылка на Пасху… — В руках кусочек кулича, и обгорелая свечка наспех воткнута сбоку в этот кусочек. Путано говорил Саша Абрамов. — Пасха у нас…
— Так, всё понятно: Майзенштейну пришла посылка на Пасху из дома! — подытожил капитан-лейтенант Ерасов. — Уже смешно…
Вся последующая неделя прошла в разбирательствах. Проректор Самсон руководил этим процессом. Комсомольские собрания — сначала группное, потом ротное. Профсоюзное собрание и товарищеский суд. Все каноны советских священнодействий были соблюдены. “Учащиеся справедливо требовали проведения более эффективных мер по искоренению пьянства, создания нетерпимого отношения к любым его проявлениям, дальнейшего укрепления общественного порядка и дисциплины”.
Дух эпохи (и буква Указа) требовали отчисления из училища всех провинившихся. Не стали бы Астафьев Владимир да Дьяконов Александр капитанами дальнего плавания. Что там говорить, у старшины группы лейтенанта Неклюдова группы не было бы. Две трети личного состава С-232 отмечали Пасху в то майское воскресенье. Но командир первой роты капитан третьего ранга Плаксунов обратил внимание общественности и проректора Самсона на пункт 35 упомянутого указа. Который гласил: “Настоящий Указ ввести в действие с 1 июня 1985 года”. И это явилось определяющим фактором того, что никого тогда не отчислили. Хотя визы кое-кого лишили…
Одной из мер воздействия на нарушителей были информационные письма их родителям. В таком неудобном положении оказался Витя Мельников. Он имел аккуратный красивый почерк, был ротным писарем. Теперь должен был подготовить, наряду с остальными письмами, письмо домой своим родителям с описанием собственного проступка. Он наотрез отказался писать это от руки. Письма были отпечатаны на машинке и отправлены адресатам.
Энергичная матушка Олега Камаева незамедлительно прибыла в Мурманск. Она вместе с проректором по политической части была готова строго наказать отрока. И сегодня эта почтенная дама, возрастом приближаясь к ста годам, твёрдо держит в своих руках дело воспитания сына.
Напоследок должен проинформировать, что, хотя антиалкогольная кампания Горбачёва бесславно закончилась, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1985 года “О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения” действовал по недавнее время и был отменён только 13.01.2020 года.
17.11.2021