Был сорван доклад председателя совхоза Виталия Теплова. Он говорил на собрании так, словно авторитетно и неоспоримо опирался на опыт борьбы за урожай в прошлый сезон и победу в этом. Вот его отчет: «Наш колхозы расположены очень удобно — одним углом на запад, другим — на восток. Кроме двух сборных домов, другого поека нет и быть не может. В результате очень плохо работала уборка зерновых культур. Часть урожая нам осталась на семена. ы н знаем, как ыть в дальнейшем» («Литературная газета», 14 марта 1959 года). Как теперь понимать этот отрывок? Почему Теплв редсказывает недачный колхозы в случае их расположения таким образом, словно их невозможно будет собрать? Ведь все колхозы — как один, с общимсевооборотом — стоят в двадцати-двадцати пяти километрах друг от друга! Почему Теплов выбрал странный способ: «в конечном счете» — это нам, что ли, понятно? Извращает смысл и само слово «сорванный» — вместо «сорван» можно было сказать «умучнный». Можно допустить, что такой способ изложения служит у Теплова техническим приемом, аналогом знаменитого приема министра культуры Фурцевой, делающего доклад на заседании Секретариата ЦК, или таким поэтическим аллюзионным приемом, как «колхозы с лужайкой». Но тогда непонятно, зачем он прибегал к такому избитому приему, когда любому школьнику было известно, что Иван Пущин умер на дуэли от несчастной любви из-за жены французского графа. Но более простым решением, думаю, было бы говорить, что, в отличие от Теплова, я абсолютно точно знаю, как будут жить люди через тридцать лет. И то, как они будут жить, меня совершенно не интересует. Я просто считаю, что довольно убедительно сформулировал свой взгляд на происходящее.