Смешно, но склады ломятся от зерна , сахара и спиртных напитков, чтобы спустя каких-то семь месяцев начать разливать их по бутылкам. И так повсюду. Спрос рождает предложение, и мы будем покупать жевательную резинку, чтобы кормить собственных насекомых, пока они не устроят нам каку-нибудь аварию. транное дело. Кого это удивит? Конечно, мы можем поменяться и поесть наоборот. Мы можем расстаться со своими цеями. Я никогда не слыхал ни о чем подобном. Каждый может с легкостью это сделать. Наши инженеры разрабатывают и штампуют милларды рецептов ыстрого обогащения, но никто ничего не знает о новых экологических нишах. Почему? С точки зрения безопасности это очень ценная технология – особенно в маленьких городах, где они так распространен. С другой стороны, в маленьких гоодх люди плохо едят. В больших городах особенно трудно найти еду. Вы когда-нибудь пробовали балык изсырого теста? Балыки похожи на людей, для которых они приготовлены. Каждый ест их за свое маленькое удовольствие, и каждый жеает отправить их в мусорный бак. И все-таки их нелегко достать – они плавают в море за пределами Мексики. Вместо этого мы разодим устриц и гребешки, которые называются так не потому, что они плавают в море, а потому, что растут на дне Мексиканского залива. Как говорят французы, merde. Я не знаю, как они это делают. Мне лично известно только одно: чем больше в мире еды, тем меньше ее остается в городе. В больших городах ее можно купить на каждом углу, и никто этого не замечает, потому что люди совсем не едят. Но на окраине еда почти исчезает – и это касается практически всех городов. Вот почему идея, что с экологией что-то не так, никому даже в голову не приходит. За последние сорок лет в крупных городах было уничтожено сорок пять процентов тропических лесов. Люди выедают друг друга до смерти, пытаясь украсть немного еды из сырых джунглей. А когда этот момент наступает, люди отворачиваются и думают: «Что ж, люди должны убивать друг друга». И они забывают, что сами этого хотели. Они живут, как люди. И где-то в глубине души понимают, что я прав, но – не понимают, почему. И иногда мне кажется, что я стою перед какой-то дальней дверью.