Растущее социальное расслоение вывело молодёжь на протестные акции, но это было лишь начало.
Что произошло?
Майские события — сложный компот из социальных проблем, обострившихся в момент крупного политического раскола. На фоне крепнувшей экономики росли и доходы граждан, но не всех. Если бизнес процветал, а средний класс имел достаток, то рабочие получали зарплату на уровне прожиточного минимума. При этом в стране неуклонно росла и безработица. К началу 1968-го на бирже труда находились полмиллиона человек. Причём безработными оказывались люди достаточно молодые. Высшее образование было доступным, а его популярность и вера в то, что университетский диплом — это путь в светлое будущее, росли. Беда заключалась в том, что ожидания не соответствовали действительности.
В то же время во Франции не нашлось той политической силы, которая могла бы остановить эту волну. Позиции самого де Голля и его сторонников были ослаблены расколом внутри президентской партии. Премьер-министр Жорж Помпиду из-за конфликта с де Голлем из процесса самоустранился. В то же время серьёзные претензии к президенту выдвигали как социалисты с коммунистами, так и центристы. Каждый из них имел причины на то, чтобы поддержать протесты. Или, по крайней мере, не оказывать де Голлю содействия в урегулировании ситуации. Когда же в толпы протестующих влились радикально настроенные группы молодёжи, придерживавшиеся как крайне левых, так и крайне правых взглядов, обстановка на улицах стала по-настоящему горячей.
Главная же проблема президента заключалась в том, что в протестах участвовала совершенно неоднородная масса. Всех требований было не удовлетворить одним решением. Пока де Голль искал выход из ситуации, за студентами потянулись профсоюзы.
Могло ли быть иначе?
Могло, если бы не две ошибки де Голля. Он недооценил студентов и переоценил свою полицию. 2 мая, когда протесты только зарождались, президент явно не чувствовал угрозы. Когда молодёжь начала возводить баррикады по всему центру Парижа, де Голль обозвал их мятежниками, сравнил их выступление с Жакерией (народное восстание 14-го века, которое, по правде сказать, не имело ничего общего с массовыми выступлениями студентов) и велел полиции разобраться. Телевидение и радио, на которые государству по закону имело монополию, ублажало слух граждан новостями о том, что в столице всё спокойно.
Между тем в центре города происходили стычки полиции со студентами. Несколько протестующих получили ранения, их товарищи жгли автомобили. Студенты требовали открыть Сорбонну и выгнать полицейских из центра, де Голль решительно отказывался вести переговоры, в то время как премьер-министр Жорж Помпиду изъявлял готовность к диалогу. 3 мая Париж уже пылал, а студентов поддерживали профсоюзы. Вместе они требовали отставки де Голля, а не просто открытия пары факультетов, изменений методов обучения и отказа от ужесточения условий отбора при поступлении в университеты. Иными словами, если бы де Голлю удалось разъединить студентов с профсоюзами, события могли бы пойти по иному сценарию.
Де Голль однако упустил этот момент. 13 сентября во Франции бастовали 10 млн человек. Президент не сдавался, а премьер-министр де-факто за его спиной вёл с протестующими переговоры.
Что изменилось бы?
Парадокс заключался в том, что выборы в Национальное собрание принесли голлистам уверенную победу. Партия «Объединение в поддержку республики» набрала почти 74% голосов, получив в палате абсолютное большинство мест. Это, кстати, лучший результат голлистов в истории выборов в Национальное собрание. Это можно было бы назвать уверенным реваншем. Люди, чьё благосостояние увеличилось за 10 лет правления генерала, очень боялись перемен, средний класс поддержал де Голля из тех же соображений. Наконец, многие французы попросту устали от беспорядков.
Вот только победа голлистов не решила ни социальных, ни политических проблем. Де Голль, однако, верил в себя. С новым правительством он задумал реформы: преобразование верхней палаты парламента в постоянный орган, регулирующий экономическую политику и представляющий интерес профсоюзов и предпринимателей. Это было слишком сложно. Вопрос о реформе сената был вынесен на референдум, в случае неодобрения президент грозился уйти. 27 апреля 1969-го проект реформы провалился на референдуме, и де Голль ушёл.
С уходом де Голля произошли и резкие перемены во внешней политике Франции. Генерал хотел геополитической независимости. «Париж не станет равняться на Вашингтон», — говорил де Голль. И это при том, что штаб-квартира НАТО находилась тогда именно во французской столице. Переезд в Брюссель состоялся в начале 1966-го, когда де Голль объявил о выходе Франции из Северо-Атлантического альянса. Всё это не означает, что де Голль хотел союза с СССР, как полагают многие одержимые патриотизмом отечественные историки. Напротив, он подписал с альянсом договор о совместных боевых действиях против Советского Союза в случае его нападения на Францию или одну из стран блока.
У генерала были честолюбивые устремления. Он собирался превратить Францию в третью сверхдержаву. Первым шагом к воплощению в жизнь этого плана было создание ядерного оружия. С отставкой де Голля этим мечтам о внешнеполитической независимости пришёл конец.
