Мы привыкли считать, что призвание князя Рюрика – это благо. Но так ли это?
Историческая наука, как и любая другая, основана на приведение в соответствие с конкретным материалом идей, концепций, моделей. В результате такой работы некоторые идеи, гипотезы, точки зрения отвергаются. Некоторые концепции совершенствуются, а модели перестраиваются. Но у исторической науки есть одна особенность: события истории можно художественно переработать в соответствии с законами литературного жанра. Научная сторона в отдельных случаях много теряет, а иногда исчезает совсем. Историческое событие превращается в миф. Тем не менее, литература на исторические сюжеты, в основе которой положен литературный вымысел, очень популярна, в первую очередь потому, что доступна для неподготовленного восприятия.
Ненадежность такого литературного изложения хорошо сформулировал английский историк Коллингвуд Р. Дж.: «Историк строит модель из того, что до него дошло – но то ли дошло?»
Действительно, наша историческая наука всё больше обогащается материалом, свидетельствующим о жесткой цензуре, которой подвергались многие летописи. Летописи подвергались неоднократно правке, в них вставлялись целые новые листы.
Традиционно считается, что древнерусское общество состояло из трех сословий: князя с дружиной, бояр и смердов – чёрный люд. Пока не будем рассматривать купечество и монахов монастырей.
Над всеми сословиями, согласно традиционной концепции, стояли князья. Опять же, по летописям призыв князя был вызван тем, что бояре и черный люд не могли добиться мирного сосуществования и воевали между собой за каждый клочок земли. С приходом князя на русские земли наконец-то воцарился мир и порядок и теперь князь, как третейский судья, разводил враждующие стороны по своим угодьям. Так прописано во всех летописях, а позже и в учебниках.
На самом деле всё было немного сложнее. Отношения у князя с боярами были договорные. В новгородской республике князя приглашали только на случай войны в качестве воеводы. Мирскими делами ведали сами новгородцы, выбирая посадника из числа опытных хозяйственников. Бояре же отвечали за порядок каждый в своей вотчине. В каждом селении был свой староста, который тоже по-своему опыту решал мирские дела селян. На юге Руси (на территории нынешней Украины) своей вотчиной руководил сотник или старейшина. Объяснялось это тем, что южные границы Руси постоянно подвергались нападениям кочевников или могущественных империй, строящих своё процветание за счёт рабов.
Почему-то во всём мире считалось, что если у страны нет «хозяина» (царя, короля, хана, султана), то на эту страну надо «наложить лапу», взять под свою «опеку» и судить справедливо, но строго. Приглашение князя на правление это, что-то вроде обретение «крыши». И тогда все другие организованные бандитские группировки будут считать, что место занято. А дальнейшие нападения друг на друга, это просто местные разборки между собой.
В договорах князей постоянно оговаривается, что князь должен блюсти интересы черных людей, но реально у них не было никаких прав, и они вынуждены были искать помощи у бояр. Тем самым они делались зависимыми от боярской милости и выступать вместе с ними против князя.
Соответственно и княжеская власть не рассчитывала на поддержку простого люда и, тем более бояр, поскольку «прибыток» получали в основном от контроля торговли и захвата имущества у соседей путем набегов, особо не полагаясь на сборы налогов со своих владений, которые быстро становились бездоходными под опекой своих благодетелей. Именно эти факторы заложили те противоречия, что привели в конце концов к Смуте.
Традиционная точка зрения подразумевает, что всё общество было однородное, состоящим из различных социальных слоев, а не из относительно независимых развитых общин: боярской, черни и княжеской. Княжеская община, включая двор, дворцовое хозяйство, чиновников (челядь), воевод с полками, не желала делиться своими доходами от монополии в торговле солью и пушниной с другими общинами. И защищать черный люд от внешних врагов особого желания не возникало. Эта община с самого начала поставила себя в привилегированное положение к остальному обществу.
При таком положении князь не представлял интересы всего народа, а народ не имеет защитника в лице князя. Вся вертикаль власти у простого люда оканчивается сотником и старостой. Именно такая система была в Киевской Руси.
В связи с последними событиями на Украине многие историки отвергают тот период древней Руси, который известен как Киевская Русь. Но вычеркнуть полностью из истории Руси такой период и таких князей, как князь Рюрик, Олег, Ольга, Игорь, Святослав, Владимир Красное солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах и крещение Руси – невозможно. Как бы мы не относились к этим знаменательным личностям, но именно они стояли у истоков русской государственности. Киевская Русь прекратила своё существование во время вторжения неведомого врага, под названием «татаро-монголы». Анализируя летописи, посвящённые периоду татаро-монгольского нашествия, многие исследователи выявили факты, которые вызвали множество вопросов, не вписывающиеся в официальную версию. Обобщая все сказания о Мамаевом побоище, историк Тихомиров М. Н. приходит к выводу, что «Сказания прославляют литовских князей Ольгердовичей, а также Владимира Андреевича Серпуховского как героев битвы. А Дмитрий Донской в них изображен почти трусом».
В Сказаниях о Мамаевом побоище приведены письма, которыми обменивались Мамай, Ягайло и рязанский князь Олег Иванович. В них авторы уверены в бегстве великого князя Дмитрия в Великий Новгород и на Двину при известии о татарском походе. Видимо авторы переписки были хорошо осведомлены о традиции великих князей избегать участия в сражении с татарами. Более того, из дальнейших событий вытекает, что именно бегство князя из Москвы провоцировало нападение на Москву.
Некоторые историки (официальной версии) выдвинули гипотезу о том, что Тохтамыш напал на Москву именно потому, что москвичи выгнали трусливого князя. И Тохтамыш намерен был вернуть своего верного вассала на престол, покарать сепаратистов, и дальше собирать дань с московского царства.
Темник Мамай после поражения на Куликовом поле, собрал в Крыму новое войско, но вместо реванша с русскими ему навстречу вышло войско хана Тохтамыша на реке Калке, где перед намечавшейся битвы мурзы и военачальники Мамая слезли с коней и принесли покорность Тохтамышу. Мамай со всеми богатствами бежал в Кафу, где его убили и ограбили его бывшие союзники генуэзцы. Тохтамыш послал Дмитрию и другим русским князьям известие о своей победе, также поблагодарил Дмитрия за то, что помог ему победить узурпатора на Куликовом поле. А также извещал, что теперь на троне законный владыка и все русские города обязаны по-прежнему выплачивать дань и выразить свою покорность новому владыке Золотой орды, за что Тохтамыш обещал князю свою милость и защиту от врагов. Послы были встречены со всеми почестями и одарены дорогими подарками, но от изъявления покорности и уплаты дани Дмитрий уклонился.
Тогда Тохтамыш начал тайно собирать поход на Москву. Чтобы русские купцы не донесли князю о готовящемся походе, он приказал их всех посадить под замок, товар отобрать и реквизировать корабли.
Интересное получается Иго. Русские купцы спокойно торгуют в столице Золотой орды в то время, как только что отгремели бои на поле Куликовом и отряды татар по-прежнему бродят по всей Руси в поисках добычи. Видимо, бизнес превыше каких-то там разборок.
Переправив войска на правый берег Волги (на судах, отнятых у русских купцов), Тохтамыш скрытно повёл их изгоном.
«Вёл же войско стремительно и тайно, с такой коварной хитростью, не давая вестям обогнать себя, чтоб не услышали на Руси о походе его».
Нижегородско-Суздальский князь Дмитрий Константинович, своевременно осведомлённый о походе Тохтамыша (вот вам и тайно), послал к нему посольством своих сыновей Василия и Семена. Их дружины присоединились к татарскому войску и совместно они пошли на Москву. Олег Рязанский, чтобы не подвергать свое княжество очередному разорению, вышел навстречу Тохтамышу, выразил ему свою покорность и указал броды на реке Оке.
Известия «от некоторых доброхотящих, живущих в татарской земле», застали Дмитрия врасплох В Москве началась паника.
Интересная получается картина: о тайном походе Тохтамыша весть облетела весь мир, вплоть до Ватикана и столиц Европы, а в Москве узнали об этом позже всех.
Дмитрий Донской оказался в ловушке. Если он выступит против легитимного хана, то навсегда потеряет ярлык и голову. В итоге Дмитрий уходит из города со всеми воинами, прихватив с собой самое ценное, то есть казну. Хотя и так поспешно, что оставил жену и семью. Казна и войско, всё-таки, дороже.
Герой Куликовской битвы Андрей Храбрый тоже оставил город Серпухов, рассчитывая, что без них город не подвергнется разорению и горожане просто откроют ворота и сдадутся на милость победителя.
Видимо, всё-таки князья были пришлые варяги: они так и не поняли менталитет русских людей, которыми мудро правили уже триста лет.
Но русские люди в Москве и Серпухове уже прекрасно знали, что такое милость победителей и оценили по достоинству храбрость княжеской дружины, привыкшей в «засаде» наблюдать за ходом поединка между профессиональными грабителями и народным ополчением, состоящим из крестьян, ремесленников, охотников и прочей шушеры. Когда ход поединка начнет склонятся в сторону смердов (знаковое название), тут боевая дружина в полном вооружении и на конях лихо покажет басурманам разницу между схваткой с мужиками с рогатиной и поединком с профессиональными воинами с пиками наперевес.
Жители столицы и пришедшие под защиту стен окрестные крестьяне ударили в набат и собрались на вече. На нём было решено оборонять город, а беглецов-богатеев наказать. У ворот встала вооруженная стража, получившая приказ намять бока тем, кто пытается сбежать.
«Хотящих изити из града не токмо не пущаху вонъ из града, но и грабяху, ни самого митрополита не постыдившися, ни бояр лучших усрамишися седин старец многолетних. Но на вся огрозишися, ставшее на всех вратах градских, сверху камением шибаху, а далее на земли с рогатинами, и с сулицами, и с обнаженным оружием стояху, и не дадуще вылести из града, и едва умолени быша позде некогда выпустиша их из града, и то ограбившее».
Исключение было сделано только для митрополита Киприана и княжеской семьи – их пропустили без серьезного ущерба, хотя «великую княгиню Евдокию преобидели».
Поначалу в городе воцарился хаос, часть горожан добралась до боярских запасов мёда и вина, и буйство приобрело неукротимый характер. К счастью нашелся человек, взявший оборону города в свои руки – литовский князь Остей. Остей был сыном Дмитрия Ольгердовича или Андрея – литовских князей, перешедших на службу московским князьям, участников Куликовской битвы.
25 августа передовые отряды татар подошли к Москве и потребовали открыть ворота. Горожане ответили непотребной бранью. Три дня татары штурмовали городские стены, но взять их так и не смогли. Москва была первоклассной крепостью, её белокаменные стены были построены за полтора десятилетия до описываемых событий. Стрельбой из луков татары сумели согнать со стен защитников, но когда попытались пойти на штурм, снова встретили отпор. Москвичи лили на них кипяток и в упор стреляли кавртечью и примитивных пушек. Один из защитников, суконщик по имени Адам (возможно, генуэзец), пустил стрелу из арбалета в знатного ордынца, как оказалось царевича, и поразил ворога насмерть.
На четвертый день сражений, к москвичам вышли сыновья суздальского князя Дмитрия – Василий и Семен.
«Не на вас бо воюя прииде, но на Дмитрия, ратуя, ополчился», - уверяли послы, кстати, родные братья Евдокии, жены Дмитрия Донского.
Братья прилюдно целовали крест, что если князя в городе нет, татары уйдут с миром.
«И отвориша врата, и выйдоша со своим князем и с дары многие к царю, такоже и архимандритове, игумени и попове с кресты, и по ним бояре и лучшие мужи, и потом народ и черный люд».
Итак, горожане поверили князьям и торжественно, с крестным ходом, хлебом и солью вышли из ворот. Шествие возглавил сам Остей и самые видные люди города. Но степняки вместе с нижегородцами накинулись на безоружную процессию. Остей и его воины погибли первыми, священнослужителей безжалостно изрубили саблями. Татары, суздальцы, нижегородцы ворвались в город, и началась страшная резня. Москвичи, поняв, что их обманули и предали свои и, видя, как убили благородных людей, решили дорого продать свою чёрную, неблагородную душу, зная, что им-то пощады тем более не будет. А потом вспыхнул пожар, тот самый очистительный огонь, что не хуже воды смывает следы предательства и клятвопреступления.
Большинство жителей погибло, остальных увели в полон. Перейти реку и спастись в лесах успели немногие.
Поход татар так и не привел к решительной битве с русским войском. Как только передовые отряды мародерствующих степняков вступили в соприкосновение с дружиной Владимира Серпуховского, потерпели поражение. Тохтамыш поспешил покинуть Русь. Но возвращаясь в свои степи ограбил рязанские земли ещё одного предателя. У татар была такая традиция: храбрых возвеличивали, трусов и предателей карали.
Теперь уже ясно, что основной целью написания летописей, была политика и дипломатия. На летописи ссылались, как на независимые юридические документы при переговорах. Непосредственное участие князя в сражении с татарами давало бы повод не выдавать больше ярлык на княжение Дмитрию и его потомкам. Вот почему князь в сражении не был под своим чёрным знаменем. Дмитрий Донской оказался пострадавшим в битве и не мог принимать участие в сражении. Вот почему великие князья регулярно убегали «собирать полки поболе», уводя с собой наиболее боеспособные силы, оставляя черный люд наедине с врагом.
Князь Дмитрий не мог не уйти со своей дружиной из Москвы при нашествии Тохтамыша, ведь он знал, что ему придется обращаться вскоре за ярлыком к тому самому Тохтамышу. То есть, русские князья действовали вкупе с татарскими ханами для контроля над русскими городами, в которых возникали периодически «волнения», подавлять которые приходилось с помощью татарской конницы.
А «волнения» эти возникали из-за того, что русские люди никак не хотели менять свой привычный уклад, не хотели менять свои традиции, привычки, религии, не хотели подстраиваться под иногороднее влияние и веяние времени, и не хотели кормить халявщиков, которых росло с каждым днем всё больше и больше.
А легенда про татарское иго, как неизбежное зло, явилось выдумкой наших историков, желающих показать князей защитниками отечества и не желающих чтобы в них видели представителей инородного уклада, никак не заинтересованных в отмене этого ига.
В следующих статьях мы расскажем о том, как не желали князья защищать города от нападения татар, и постоянно сбегали из городов «собирать дружину поболе и просить помощи у других князей».