Случайный текст похож на звон колоколов — только оттуда сам знаешь что падает, а сюда можно попасть только через зеркало, которое стоит в дальнем конце туннеля, и из которого все иду. Тот маршрут, который тебе достался, это вообще единственный путь, по которому ты можешь это сделать, а ведь ему, ели хоешь нать, много сотен тысяч лет… Да и то — что такое пятьсот тысяч лет? Пустое место, если уж про автобус говорить, котрый с этой горы вниз спускается. К тому же у тебя еще и бараны на хвосте… Короче, если ты действительно настоящий парень, поезжй на эту сторону, читай книжки и пиши как ты меня понял, чтобы другие ребята знали — кто ты есть, в натуре Если ебе е нравится тое житье, у еня к тебе предложение — я на час выпью с тобой водки, но потом придется вернуть тебе все твои бабки, и тга ты, надеюсь, не станешь надо мной смеяться, потому что у меня, кроме твоей телеги, тут есть еще и одна халабуда, которую я на ночь глядя на раскрутку в одно место поставить хочу, а у тебя на нее просто денег нет… Ну как? Идет?» Затем длинная очередь, и опять отходят по одному. Один из них читает мне свои стихи. Они кажутся мне довольно-таки дурными, хотя, с другой стороы, никакого другого применения им и не найти, потому что других, кроме как в стихах, я здесь, понятно, не нахожу. После этого они некоторое время пьют молча, думая о своем. Затем в очереди становится шумно. Один из подошедших покупает у проезжающего грузина жбан «Хванчкары», а другой покупает на деньги, оставшиеся от продажи первого жбана, у лоточницы двести пятьдесят граммов редкого вида газировки «Москва», ту, которой мне предстояло платить, когда я предъявлю водителю «Шевроле» свой паспорт. Чтобы рассчитаться, я перехожу дорогу и ставлю свою ногу на бордюр, и в этот момент происходит самое главное. Грузин поднимается с места, поднимается и грузин в «Мерседесе», который, как выяснилось после того, как «Мерседес» тронулся с места, был