Меня никогда не утомляли длительные переходы. "Идти три часа по пыльной дороге к ближайшей деревне? Пожалуйста! ", Из-за ливня автобус застрял в грязи и толкать, метров двести, но придется? Не вопрос. " Физкульт привет моему юношеству. Ну и огромное спасибо тренеру. (Интересно, где она?) "
Так вот: творческий кризис.
Начинается все с того, что чем бы ты не занимался - вдруг начинаешь понимать, что это никому не нужно, не пригодится и вообще эта тема последние сто лет благополучно почивает в забытии, а ты просто раскапывал чердак заброшенного кладбища идей и любовался блеском разбитых стекляшек. Ощущение не из приятных.
Хей!
Я иногда делаю заметки. И потом,
Если записывать мелочи даже про маленький камешек на дороге, который попался в носок сандалии и решил проехаться за твой счет, из этого можно будет слепить удивительный философский трактат о бренности бытия. А если еще повезет им оцарапаться, то и о бренности плоти. Кто знает, буддийские монахи тоже ходили в сандалиях?
Вчера я почувствовал себя маленькой букашкой на листике, посреди бескрайнего космоса...
Из моего окна в Московской квартире видны звёзды. Или облака. Это уж зависит от времени суток и капризов погоды. Вчера было видно.
И я решил отправиться в горы. Маршрут нарисовался сам. Наверное, правильно было бы разложить все по полочкам, посмотреть в сети пару десятков мотивационных картинок с холмиками и речками... Но вчера была пятница и я не смог так поступить. Пришлось выкручиваться своим старым способом: собрать сумку, взять деньги, бегло просмотреть расписания транспорта воздушного и наземного... И в путь, как говорил мой дедушка, когда бабуля посылала его за хлебом...
Ближайшим рейсом я вылетел из Москвы.
Признаюсь, чувствовать себя единственным насекомым в космосе это ужасно. Маленьким, хлипким, шестилапым кусочком хитина, болтающимся в звездном ветре, долетающим из соседней галактики. Отчаянно цепляясь коготками за тонкий пласт органики... И радиация здесь - последнее, чего стоит опасаться.
Мои заметки. Полевые и не очень. Никому не нужны. Я никому не нужен. Я бездарь, коптящий небо собственными безумными идеями, от которых за версту разит нафталином. И пылью.
Я не сразу разобрался, что это первый этап. И кризис имеет четко ограниченные рамки, конечно, с некоторыми вариациями во времени, и цикличность вместе с постоянством. Фазы его неизменны. И, наверное, не заменимы.
Давно хотел побывать в горах. С тех пор как когда-то в детстве услышал прекрасную балладу Высоцкого Владимира Семеновича. Проверить истинность ее пока не представилось, но поверил я автору заочно. И с тех меня тянуло в горы.
Я стоял в очереди в аэропорту и думал, какая же я, в сущности, бестолочь. Надо было набрать Сашку и рвануть к нему. Он сейчас на даче. Сам говорил. Взяли бы пивка, гитару. Но тут подошла моя очередь.
Сашка Саратов. В спорах его всегда командировали в этот город. Он не обижался. Куда лучше, чем другие, более удаленные варианты. Ладно. Надеюсь, он не скучает на своем огороде. Парень рукастый, ответственный. И только я...
Хотя почему только я. Я по крайней мере не плачусь в жилетку каждому, когда у меня день не заладился. Математический склад ума призывает структурировать даже творческий кризис, чтобы предсказывать следующие шаги и пути выхода из оных, когда они совершены не в ту сторону.
Я, кстати, не математик. Но способности есть способности. Так почему бы не превратить их в возможности, когда для этого и повод находится достойный.
С первыми этапами я разобрался, испытывая их, разной степени тяжести, на себе, когда в семнадцать написал несколько стихотворений.
Девушке не понравилось. Она в то время преклонялась перед Есениным и Блоком.
Хорошенькая, с двумя светленькими косичками, розовыми бантиками и мягкими, удивительно правильными чертами лица. Теперь она... Я не интересовался. Паша сказал, что у нее дети, собака, маленький дом в деревне... Пусть так и будет и другие слухи окажутся всего лишь чьей-то пошлой шуткой. Тем более неуместной, что человек, от которого я услышал ее, без собственного на то согласия, завидовал страшно нашим с ней коротким двухнедельным отношениям.
Второй этап кризиса начинается с отрицания ранее интересовавшей тебя области. Теперь ты сам находишься среди тех, кто говорил, что пишешь, рисуешь, поешь, строишь ты "так себе", и здорово, что ты сам наконец-то это понял. Столько лет впустую! И родился неполноценным, и учился. А еще у тебя ботинки грязные и уши холодные.
Не очень приятно слышать все это от каждой зеркальной поверхности.
Я в таких случаях одеваю толстовку с капюшоном. А по ночам накрываю голову одеялом. Кофе не помогает, хотя раньше просто его аромат вводил в состояние легкого транса, с абсолютным пониманием того, что в мире все на своем месте. Все правильно и лучше быть не может.
Кофе жалко. От того, что пьешь его по-прежнему, но не говоря при этом "спасибо". И холодные остатки его символично выплескиваются в раковину.
Может быть покажется, что для нормального человека это всего лишь взгляд со стороны, с другой точки зрения. Но я-то знаю, что это только второй этап. На третьем ты, ну лично я - точно, начинаешь отрицать себя. Критиковать все что нуждается в твоей критике и все, для чего она совершенно фиолетова. Дорожная разметка кривая, дождь косой, холодный и не туда. И светофоры. Кто вообще придумал круглые светофоры?! И почему в них нет синего?
Выпендреж, кстати, ярчайший признак отсутствия таланта. Даже завышенные амбиции говорят только о нереализованных возможностях. Петух, когда кричит, вообще себя не слышит. Но он и в ноты не попадает.
Два часа полета. Два часа наедине с собственными мыслями. Наука пока не нашла способ их отключения. Даже во сне есть отражение хотя бы двух трех. Вот это как раз другой ракурс. Взгляд со стороны. Из другого измерения, другой реальности. Комиксы для разрядки.
Как хорошо, что в четверг мы сдавали тест на ковид. И работодателю и мне. И теперь Оренбург? может ждать меня с распростертыми объятиями. Главное выбраться оттуда до понедельника.
Прошлая неделя началась под знаком упадка веры в себя. Хорошо, что его не включили в зодиак.
Уверенность в себе отрубается в одночасье. Буквально за несколько секунд. Серьезно. Мир тускнеет. Это как прыжок со скалы. Отменить ты его уже не можешь. Приходится смириться.
Однажды я читал Низвержение в Мальстрем. Эдгара Алана По. Очень точно, применительно к данной ситуации. Даже Ад Данте всего-навсего комментарии. Риторическое отступление: может случиться, а может не случиться. Как повезет.
И чтобы не навернуться в эту яму надо брать разгон. Загореться какой-то идеей. Заморочиться ей и немного сойти с ума. Начать спорить с собой по этому поводу. С жаром. Приводя несусветную чушь в качестве аргументов. Правдоподобную чушь, которая, может быть, ждет за поворотом, куда надо всего-то заглянуть. Отважиться и посмотреть ей в глаза, сказав: "эгей! Вот ты какая!"
И на это тоже нужны силы. И достать их можно только в походе. Ну или в самолете. Отсюда тоже открывается прекрасный ракурс на все вопросы. Иногда последний. Но по крайней мере другой.
А в Оренбурге я забыл две книги. В библиотеке. Я пробовал писать туда по электронной почте, но мне не отвечали. А тут случился форс-мажор с экзистенциальным пониманием себя...
Сразу с трапа напишу Сашке. Вот он удивится.
Когда-то он назывался Чкалов. Красивый город, если верить интернету.
В любом случае смена обстановки не помешает. Потому что следующая стадия после того, как ты начинаешь презирать собственное детище — это тоска. Тоска по тому, кем ты был когда-то. А может никогда и не был. Но в этот момент, особо ностальгичный, когда на глаза попадается что-либо из прошлого дня, думаешь о тех моментах, когда ты был собой. Или не был. Смена обстановки помогает принять неизбежность уходящих сквозь пальцы секунд. И песок времени не попадает в глаза, заставляя душу плакать навзрыд.
А потом пустота.
Она всегда заполняется мусором: разговорами, трендами, погоней за модой, интересами ко всему современному, сжигая за собой мосты в прошлое, заметая суть. Она проходит, эта пустота, но почему бы не заполнить ее чем-нибудь действительно стоящим? (Очередной физкульт-привет тренеру, который таскал нас летом за город. Мы как-то даже пошли семнадцать километров на своих двоих. Никто не возмущался, что странно.) Вот они - впечатления!
Со мной рядом никого. Карантин? Или грязь на ботинках? Может кто-нибудь заметил, что сегодня с утра я не чистил обувь?
Зато, с другой стороны, серовато-белые облака. Сверху они кажутся прозрачными. Небесная дорога. Интересно, пилоту что-нибудь видно? Как он там? Одинокий? Без пледа и чая? Без капюшона?
А вдруг и у него экзистенциальный кризис? (Повернем на Карибы, если хватит топлива.)
Сижу, чищу файлы. Телефон ругается на отсутствие места, времени и состояния. А ведь прошло совсем немного времени после покупки. Книги, рисунки. Фотографии. Чем я занимаюсь? Вот она стадия ностальгии.
Красный берет незнакомки, крутая куртка знакомого. Кажется, стоит брать деньги за фотографии. И что же с того, что фото не шедевр. Я тоже не гений. Почему бы и нет?
Но как-то не охота становиться тем, по кого думаешь не очень лестно. Нет. Талант требует тишины. Даже задатки таланта. Даже крупинки. Отмоешь их от песка, отшлифуешь и наслаждайся. Никто не обязан превозносить твой талант выше, чем свой. Вот в чем штука. Тогда это честно и правильно. А не выкрики с самоутверждением за счет всех остальных. Чем они хуже?
За ностальгией приходит пустота и смирение. Принятие того, что никогда ничего не будет как раньше. А ещё острое осознание того, что пока тебя накрывал кризис - ты напрочь выпадал из реальности. Главное не заниматься подсчетом дней, часов. Просто принять и отпустить. Но не смириться. И вот тогда в этой пустоте начинают прощупываться ростки прежней жизни. Едва ощутимые пальцами ног в тумане хандры.
Прямо как города, раскинувшиеся под облаками. Леса, деревни. Как их много.
Мы почти прилетели. Два часа, в принципе, не такой уж большой срок.
Ростки упрямо начинают тянуться к солнцу, нащупывать кислород, атмосферу. И под ложечкой сосет жгучая тоска. Гораздо острее первой. И ценнее. Именно из нее, как из яйца, появляется то, что есть ты. Она кладезь тебя. Разобранный и обновленный ты. С перемытыми костями, со сросшимися переломами реальности.
И тогда ты делаешь прыжок. В пустоту, в тумане, отталкиваясь от скорлупы что есть силы, стремишься ввысь вместе с ростками и собираешься зажигать свое солнце. Ну просто потому, что ты есть ты. Надо было осознать это.
Стюардессы такие красивые. Я читал где-то, что они не могут, даже не имеют права, набирать вес. Не знаю так ли это, но прекрасные представительницы земных женщин в небе необходимы. К тому же в такой обстановке всякому нужна заботливая мама. (Даже вон тому суровому мужику с лысиной.)
Утверждаю, что все ангелы - женщины. А еще они любят кофе. Это не утверждаю, но считаю справедливым замечанием.
Кажется пора пристегивать ремни. Заходим на посадку.
И почему я раньше не летал. Надо будет рассказать Алёне. Кстати, у меня для нее подарок. Не все же ныть о том, что я бездарность.
