Нам и раньше профессиональное самолюбие не позволяло продолжать телевизионный цикл, если у него появлялись слишком яркие двойники. Так произошло в свое время с телеигрой «Янтарный ключ», когда мы заметили, что движемся параллельным курсом с программой Владимира Ворошилова «Что? Где? Когда?» (много лет работая в одном с ним жанре, мы одновременно пришли к похожей игровой форме). Не побоялись мы закрыть и цикл «Лицом к городу», когда убедились, что у «12-го этажа» больше технических возможностей для развития придуманной нами модели.
Теперь по всем правилам следовало бы прекратить и «Музыкальный ринг», затеяв вместо него что-нибудь новенькое. В конце концов, эта передача считалась нашим детищем, и распоряжаться ее судьбой мы считали себя вправе. Но как трудно завоевывать аудиторию новой программе с незнакомым названием! Да и все ли возможности ринговской формы исчерпаны?
Что если старую программу максимально насытить развлекательными элементами, эксцентрикой, трюками и размыть еще больше ее жанровые границы?
Для этого придется поменять и условия встреч на ринге, проводя выступления не одиночные, а парные или нескольких «музыкальных команд». Пусть раунды превратятся в своеобразное соревнование между музыкантами и проходят в виде веселой и красочной игры. Игры, в которую самым активным образом включатся и телезрители. Разве не скучно сидеть перед экраном лишь в качестве наблюдателя? Почему бы, например, зрителю не выступить в роли рефери, решающего судьбу победителя? Или почему бы в роли нападающего не задать звезде вопрос по телефону?
Сделать это можно, конечно, только в прямом эфире. Но здесь препятствий вроде не должно возникнуть: ведь передача развлекательная. Это когда шло в прямой эфир наше политическое шоу «Общественное мнение», где обсуждались острейшие экономические и социальные вопросы, мы всякий раз опасались, что следующего раза не будет. Руководство студии основательно рисковало, когда к свободным микрофонам, установленным в самых оживленных местах города, приезжал кто угодно и открывались вещи самые неожиданные. Например, при обсуждении нового уголовного законодательства выяснилось, что 78 процентов населения готовы самолично привести в исполнение высшую меру наказания — смертную казнь!
Но здесь-то другой случаи...
Система прямой телефонно-компьютерной связи с телезрителями была отработана нами в «Общественном мнении», так что мы могли без большого труда перенести ее в «Музыкальный ринг». Для нас было важно, что система эта дает возможность получать судейскую информацию от зрителей после каждого раунда.
При такой модернизации программы менялись и функции ведущего. В его руках оказывалась вся драматургия музыкально-театрального представления в студии. Кроме того, теперь предстояло параллельно вести двойной диалог — с телезрителями, сидящими дома у экранов, и с участниками передачи в студии. Здесь прежний образ ведущей, бесстрастно (пусть и не без иронических нот) произносящей свой текст, уже не годился. Нужен был новый имидж шоумена. Точнее — шоуменши. На нашем телевидении опыта такого рода попросту не было, а зарубежных программ этого жанра нам с Володей никогда видеть не приходилось.
Неожиданно мне помог Билли Джоэл, американский певец и композитор, который в одной из последних передач старой формы — это было в конце 1987-го — открыл серию международных встреч на «Музыкальном ринге». Он дал согласие участвовать в съемке, заинтригованный характером вопросов, какие ему будут задавать, и названием программы. Дело в том, что в юности Билли был боксером, причем хорошим: проиграл всего четыре боя. Наверное, уж очень ему хотелось одержать победу и на этом необычном русском ринге, если, несмотря на усталость и плохое самочувствие, он все-таки приехал на телевидение.
Певец в своем скромном черном свитерочке поначалу как-то потерялся среди великолепия студии.
Длительные гастроли и ленинградская погода изрядно измотали Джоэла и тех, кто его сопровождал. И, войдя в залитую ослепительным светом студию с мигающими надписями на английском «Привет, Джоэл!», «Удачи тебе, Билли!» (тут уж наш художник Леня Пережигин сам себя превзошел), певец в своем скромном черном свитерочке поначалу как-то потерялся среди этого великолепия. К тому же его манеры оказались очень далеки от наших стандартных представлений о суперстар американской эстрады. Ни упругой походки, ни фирменной голливудской улыбки. На ринге стоял небольшого роста, чуть сутулящийся человек, который и не собирался скрывать свою усталость. Хрипловатым голосом он произнес:
— Извините, у меня очень плохо с горлом. С тех пор как я приехал, у меня все время берут интервью... И эти бесконечные концерты... Я на гастролях в Европе с сентября, так что этой машине — моему горлу — нужна регулировка, нужен технический уход. Нужно сменить свечи зажигания. А тут еще и живот у меня разболелся, так что теперь требуется еще и новый глушитель. Но вы не беспокойтесь, я не думаю, чтобы на мою спортивную форму это так уж повлияло. Задавайте свои вопросы и посмотрим, кто крепче.
Никто и не понял, что с первых же шагов, едва подойдя к стоявшему в студии роскошному красному роялю, Билли Джоэл уже начал свое шоу. Никогда раньше не видевший «Музыкального ринга», он словно был создан для этой программы, а наш ринг — для него. За два часа съемки Джоэл ни разу не отошел от рояля, но был само движение. А как мастерски закручивал он драматургическую пружину, хотя ринговская публика, надо признаться, отнеслась к первому иностранному гостю прямо-таки с благоговением. Ответ на вопрос, казалось бы, ничего не предполагающий, кроме занудливых объяснений, он превращал в маленький спектакль. И с каким куражом все это делалось!
«Зрительница (преподаватель музыки). Как вы считаете, нужно ли в детстве учить импровизировать и сочинять или к этому надо приходить самому в более зрелом возрасте, уже после обучения игре?
Джоэл. Когда меня учили играть, об импровизации никто не рассуждал. Нужно было одолевать ноту за нотой и страницу за страницей. И пока мне не исполнилось десять лет, я с этим мирился и был примерным мальчиком, потому что мама всегда сидела в соседней комнате и слушала, как я занимаюсь. А потом я придумал одну хитрость. (Раскрутившись на стуле, как мальчишка, Джоэл начинает наигрывать на рояле.) Не правда ли, это очень напоминает классику? Но это уже была моя импровизация! И мама, думая, что я усердно зубрю урок, хвалила меня: «Как быстро ты разучиваешь новые произведения!» А на следующий день, когда нужно было играть то же самое, я никак не мог вспомнить, что же это я придумал вчера. И сочинял, например, такую композицию... Послушайте, я сейчас сыграю. (Играет.) Уловили? Вроде бы похожая мелодия. Но у мамы слух очень тонкий, и она спрашивала: «Бэби, это еще что такое?» А я не моргнув глазом отвечал: «Это вторая часть того, что задал мне учитель!» К концу недели у меня получалось произведение в нескольких частях. Но заданной пьесы я не знал. И на уроке преподаватель орал на меня: «Твоя мать только зря деньги выбрасывает, ты ничего не учишь!» Как я хотел, чтобы мой учитель видел во мне личность и помогал ей развиваться с помощью импровизации! Вашим ученикам, наверное, здорово повезло, раз вы задаете такие вопросы.
Зритель. Сегодня вы из-за своего горла почти не поете, и мы только смотрим ваши клипы. На что вы теперь больше надеетесь: на музыку, которую пишете, или на те роскошные клипы, в которых ваша музыка представлена?
Джоэл. Я не схожу с ума из-за видеоклипов. Раньше их называли просто «рекламные ролики». И они помогали всем, кто хотел рекламировать новые песни. Я не звезда кино, у меня лицо так себе и нос картошкой, так у вас говорят? Поэтому перед камерами я чувствую себя не совсем хорошо. К тому же мой рост... Что тут снимать? Да и вообще нужен ли видеоклип вот к такой музыке? (Играет.) Узнали, я вижу... Да, это Пятая симфония Бетховена. Так вот, у Бетховена все было в порядке и без видеоклипов. Я вообще не думаю, что музыку нужно видеть. Ее нужно слушать, опираясь на собственное воображение. Кто может диктовать, как должно выглядеть то, что люди слышат? Разве сам Бетховен... Но хотя я тут и разругал видеоклипы, все же я их делаю. Это уже вопрос бизнеса, часть моей работы.
Зритель. Вы так тепло отозвались о классике и так блестяще начали играть Бетховена, что я не могу не спросить вас: что вы думаете о русской музыке и насколько, по-вашему, она выражает русскую душу?»
Вместо ответа Билли с подчеркнуто сосредоточенным видом начал играть Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского. Но вдруг, словно споткнувшись, прервал исполнение. И это тоже был его трюк.
— Нет, это я играть не буду. Когда я был двенадцатилетним ребенком, у меня это получалось лучше. Мне пришлось учить много произведений великих русских композиторов. Но я не мог удержаться и, разучивая, превращал их в такие джазовые обработки. Послушайте.
Билли повернулся к роялю. А когда музыка отзвучала, продолжил:
— Я не звезда кино, у меня лицо так себе и нос картошкой...
— Отец, если заставал меня за подобным занятием, страшно сердился: «Ну-ка прекрати сейчас же!» Первая русская музыка, которую я полюбил еще ребенком, это «Петя и волк» Прокофьева. Помните?
Билли одну за другой наигрывает несколько музыкальных тем.
— Это тема Волка... А это — Птички... Это Собака. Узнали?.. А это хороший парень пионер Петя... Первым в жизни балетом, который я увидел, был «Щелкунчик» Чайковского. Это я уже не смогу вам здесь продемонстрировать. А вообще, я учил произведения Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина, Шостаковича. Другими словами, я с детства знаю музыку русских композиторов и советских. Мой отец пианист, исполнитель классической музыки. А мать певица. Она солировала в опереттах знаменитых тогда в Америке постановщиков. Я вырос на бродвейских шоу и, когда стал взрослым, начал делать свое шоу и писать к нему музыку. Сейчас я вам сыграю одну пьесу. Она из альбома «Серенада жизни на улице». Правда, я уже давно не исполнял эту вещь, поэтому могут быть ошибки. Но это моя музыка — какие хочу, такие ошибки и делаю...
Он менял маски, но ему удавалось сохранять собственный стиль.
На протяжении всей передачи Джоэл демонстрировал класс ведущего настоящего большого шоу. Такого шоу, о котором думали мы с Володей. И я потом много раз прокручивала видеозапись этого ринга, анализируя каждую реакцию, каждое движение Билли, каждый его трюк, стараясь разгадать чудо импровизации, включающей в действие и лирику и самоиронию. Он не боялся показаться смешным или неловким. На своем стуле перед роялем он все время играл разные роли — маленького Билли, матери, отца, рок-звезды, «своего парня» и вместе с тем неизменно оставался самим собой. Он менял маски, но ему удавалось сохранять собственный стиль.
К концу встречи на ринге Билли Джоэл приоткрыл один из своих профессиональных секретов:
— Во время концерта все время надо помнить, что концерт — это шоу, представление, а в любом представлении должна быть доля того, что мы называем «разл дазл». Это непереводимое выражение, но когда я как заклинание говорю себе и музыкантам: «Разл дазл» — мы знаем, что сейчас начнется каскад выдумки, чудесной импровизации и каждый начнет выдавать все, на что в этот вечер способен, что подсказывают ему интуиция, настроение.
— По-нашему это называется кураж, — заметил один из зрителей.
— Может быть, — согласился Билли. — По звучанию это тоже похоже на магическое слово... Когда я произношу свое заклинание и начинаю делать на сцене разные трюки, иногда даже акробатические, я сам себе удивляюсь: и на что только человек способен! Стараюсь никогда не повторяться. Если только уж очень смешно и публика в восторге... Но при этом помню: любой повтор трюка уже не дает остроты первого впечатления. А доставить людям истинное удовольствие, развлечь их — моя обязанность. Я хочу, чтобы люди от меня получали заряд энергии. Я отдаю ее залу, зал мне возвращает, я снова отдаю. И так идет бесконечный обмен зарядами энергии. В этом я вижу смысл моего шоу.
Так говорил о своей работе Билли Джоэл на «Музыкальном ринге».
А в чем была наша цель, когда мы решили превратить музыкально-публицистическую программу в развлекательную? Наверное, в том же.
Мне часто вспоминался отчаянный выкрик одной из поклонниц «Секрета»:
— У нас так мало радости в жизни!..
Мы спешили обновить программу, и вся творческая бригада «Музыкального ринга» готовилась к премьере, которую назначили на начало 1988 года. Новые декорации сделали в фантастически короткий для телевидения срок. Технику для суперсовременных световых эффектов раздобыли немыслимыми путями на стороне. Первые претенденты на звание победителей «Музыкального ринга»-88 молодые композиторы Виктор Резников и Игорь Корнелюк вместе с их болельщиками уже напряженно ждали поединка, мобилизовав для предстоящей борьбы всю энергию и фантазию. У новой программы сразу же нашлись спонсоры — «Игротехника» в Москве и кооперативы «Флора» и «Гармония» в Ленинграде, которые обещали засыпать ринг подарками и цветами. Кооператив «Гута» при ленинградском заводе художественного стекла предложил изготовить для победителя Хрустальный скрипичный ключ. В общем, все шло как по маслу. Мы стучали по дереву, плевали через левое плечо и радовались: новая модель передачи обещала яркое, праздничное телевизионное зрелище.
Оставалось уточнить день выхода в эфир. И тут от руководства студии мы услышали полушутливое-полусерьезное:
— Ребята, пощадите! Нам с вашим «Общественным мнением» хлопот хватает. Каждый раз три часа прямого эфира сидишь как на иголках... Дайте хоть во время «Рингов» пожить спокойно! Пусть идут в записи.
Но в старом варианте, рассчитанном на видеозапись, наша передача свое уже отжила. Новая модель требовала «живого» вещания, без которого просто невозможно установить прямой контакт с телезрителями. К сожалению, убедить в этом наше руководство мы так и не смогли. В результате «Музыкальный ринг» на несколько месяцев исчез из ленинградского телеэфира.
Между тем всесоюзный зритель никаких перемен не заметил. Прежние выпуски нашей передачи регулярно шли по первой программе ЦТ. Однако пятилетний запас видеозаписей быстро таял. Наконец настал момент, когда на полках в Ленинграде оставались всего три программы, неизвестные телеаудитории страны: с участием Аллы Пугачевой и групп «Браво», «АВИА», «Телевизор», «Кофе», с «Поп-механикой» и еще с «Брейк-дансом». Нужно было находить выход из создавшегося положения. И в апреле 1988 года мы все-таки получили долгожданный прямой эфир. Продолжительность — два с половиной часа.
Шоу-программа «Музыкальный ринг» начала новый этап своей жизни.