17
— При-ф-фет, — заикаясь от волнения, шепелявлю я. Челюсть ещё плохо двигается, но дикция постепенно восстанавливается.
— Галя, это ты? — спрашиваю я ради собственного успокоения. Я уже знаю, что это она.
И ещё я вдруг понимаю, что мне очень и очень повезло. Я, в буквальном смысле, выиграл, в априори, без выигрышную лотерею со смертью, с ничтожно малым шансом на победу, один к миллиону... или к нескольким миллионам?
И тот факт, что в этом мире, есть Галя, или существует её почти идентичная копия, сыграл в этом моём везении в кавычках основополагающую роль. Почему именно в кавычках? Здравых мыслей по этому поводу не приходит. Однако, я точно знаю, что попал сюда не случайно и вполне мог сгинуть, как финн эвакуаторщик.
Точнее, мог испустить дух до его приезда и спас бы тем самым ему жизнь...
— Да, милый! — весело ответила жена. — А ты что, не узнал мой голос?
— Узнал, рот-тная... конечно узнал.
— Ты странно говоришь, всё в порядке?
— Да, то есть нет, но не волнуйся.
— Ты меня пугаешь, что-то случилось?
— Случилось многое, но ответь мне сначала на один вопрос, пожалуйста.
— Ладно, — настороженно проговорила моя супруга. — Задавай свой вопрос.
И я задал свой вопрос, тот самый, на злобу сегодняшнего дня. Вопрос недавно выбивший меня из колеи, и заставивший сомневаться в собственной адекватности. Я спросил, хотя мог бы и не спрашивать, поскольку на сто процентов знал правильный ответ.
— Милая, ты знаешь, что такое «Форд»?
— Нет, — незамедлительно ответила жена, потом предположила:
— Фамилия американская?
— Насчёт фамилии это ты в точку. Но вот следующий вопрос:
— Ты знаешь, что означает «фортуне»?
— Конечно, дорогой, ты меня совсем за дуру держишь? Мы же вместе с тобой хотели покупать, ты забыл?
— Что покупать?
— Ну, внедорожник, или как там правильно: паркетник. Помнишь? Фортуне-спорт. Ты же сам меня отговорил и мы купили эту электрическую машу...
Ещё налог был низкий.
— Да, да, помню, — выдавил я.
— Так что у тебя там случилось, не темни, рассказывай как есть.
— Ну... — я решил не темнить и рассказать всю правду, а что я теряю в конце концов? Галя, родной для меня человек. Была раньше и всегда в прошлом мире. Мне и доверять-то по-сути больше некому...
— Ну-у, — продолжил я, собираясь с мыслями. — Я здесь на стоянке остановился, увидел лестницу...
Я замолчал, ожидая вопросов, но Галя ничего не спрашивала. Только задышала в трубку, мне показалось, как-то натужно и будто тихо-тихо всхлипывая.
— Эта лестница, чёрная... ты слышала о них, в новостях? Они их называли «объектами».
— Это те странные штуки?
— Да, и они очень опасные...
— Ты дотрагивался до этой штуки?
Я почувствовал в её голосе нешуточную тревогу.
— Да, — правдиво ответил я. — По-дурости, даже два раза, проводил эксперимент. И немножко, как бы потерялся в пространстве.
Фокус-покус!
Я попробовал добавить в разговор шутливые нотки, но по-видимому получилось это не очень.
— Потерял на некоторое время память, глюкнуло пару раз, но сейчас всё в порядке, эта чёрная каракатица так и торчит на своём месте. А я жив здоров!
— Два раза, — эхом повторила жена, — ты прикасался целых два раза, глюкнуло, говоришь... — и неожиданно громким изменившимся, будто отстранённым голосом, поинтересовалась:
— Где ты сейчас находишься, Олег?!
— На стоянке, где же ещё, не доехал тришка до Оулу...
— Скинь мне геолокацию.
Мне показалось Галя не на шутку заволновалась и её голос зазвучал с надрывом.
— Зачем? — удивился я.
— Пожалуйста, милый, не спорь со мной. Я хочу тебе помочь. Я очень тебя люблю. Пожалуйста послушай меня и сделай как я говорю.
— Ну, хорошо, лови, — я без задних мыслей отправил ей свои координаты.
— Ты там застрял?
— Застрял, — согласился я. — Но уже выбрался.
— Никуда не уезжай, — строго сказала Галя. — Помощь уже едет!
— Какая помощь?.. Здесь ещё эвакуаторщик был...
— Никуда не уезжай!
Супруга неожиданно повесила трубку.
Как это понимать?
В моём мире, Галя, до своей смерти, работала в каком-то исследовательском институте. По образованию она физик. Я особо не вдавался в подробности. А здесь, она тоже работает в институте? Или в каком-то другом похожем месте? Она тоже физик?
Почему она так резко повесила трубку?
Я посмотрел на оставшийся гореть на экране телефонный номер, и нажал на повторный вызов.
На том конце линии раздались длинные гудки и никто не отвечал. Я дождался переключения на автоответчик и сказал:
— Галя, я ничего не успел тебе толком рассказать, ты повесила трубку. Ты сказала, помощь уже едет! Какая помощь? Перезвони!
Здесь финн эвакуаторщик был, наступил на лестницу и его убило, слышишь меня?! Убило! Он весь высох!
Перезвони мне обязательно!
Ладно, у меня затряслись руки. Нервы совсем расшатались, до невозможного предельного предела. Внутренняя пружина сжалась и дальше уже сжиматься некуда. Её остаётся только сломать. В моём случае это означает — окончательно сорвать резьбу, сдвинуть крышу, слететь с катушек.
Раздавить пружину в пыль прессом сумасшествия.
Я задумчиво посмотрел в окно. Вечерело. Красный пуховик ещё виднелся на фоне чёрной угловатой, ощерившейся шипами ступенек, глыбы предупреждающим сигналом светофора.
Будто раззявленная пасть неведомого монстра поглотила человека, пожевала, высосала до последней капли и выплюнула гремящие кости.
Нужно звонить 112.
Или повыть на луну.
Я вздохнул, трудное, неимоверно трудное решение. Я встал с кресла, подошёл к холодильнику, открыл морозилку и достал водку. Без русского народного средства ситуацию явно не разрешить. Иначе, прямая дорога в безумный, безумный дом. Ещё недавно я разговаривал сам с собой о каком-то там программаторе. Этот эпизод занозой застрял в памяти, и сопутствующие этому диалогу странные мысли тоже никуда не делись...
Точнее, даже не мысли, а категоричные утверждения, типа:
— Я, программатор, и обратного пути нет!
Какой, на хрен, программатор?!
Но на счёт — «обратного пути нет», я кажется попал в самое яблочко.
Пути уже нет. Он закончился. Упёрся в пустоту на этой самой, запорошенной снегом стоянке, также как и эта лестница со ступеньками ведущими в никуда.
Мой путь иссяк, поскольку иссякло время на его продолжение.
Впереди только раззявленная пасть монстра... в ни-ку-да!
Я кивнул, налил тягучую водку в кофейную кружку, отсалютовал кружкой подруге каракатице стынущей на морозе за окном и махнул не глядя.