26.12.41г
Привожу выдержки из письма к умершему бойцу Светлову.
6.12.41г. Мой навеки любимый Миша!
Не удивляйся моему письму, не осуждай, а пойми меня. Стало быть так непостижимо велико то переживание, которое я переношу теперь в тревогах за тебя.
Я только очень прошу понять меня и не осуждать, я даже удивляюсь, что мне нисколько не стыдно будет писать тебе то, что мне казалось раньше недостойным для человека достаточно развитого в интеллектуальном отношении.
Я настолько переродилась за время этих переживаний без тебя, что нахожу себя совсем другой, непохожей на прежнюю себя и кроме того я чувствую так, как будто я нашла себя наконец, а то прежнее, было не мое.
Дело в том, мой любимый Миша, что изменилось невольно мое мировоззрение. Во всем моем существе доминирует теперь чувство, разум бессилен и я больше не верю в него. Чувство – вот мой фетиш, и только оно является стимулом к жизни. Я это познала в самой себе и только тогда нашла саму себя. Не сердись Мий (наверно сокращенной «милый» - прим. св) за такое длинное предисловие не буду мучить тебя больше, скажу короче – я сегодня ходила в церковь и молилась за тебя. Да, да, в самую обыкновенную православную церковь, в которой я никогда не бывала, исключая того раза, когда меня крестили и нескольких раз в раннем детстве.
И мне казалось, Мий, что это самое родное место для меня, и если б ты знал, как светло и ясно мне стало на душе.
А говорят нет метафизики. Сколько ее я пережила сегодня, будучи там, думая о тебе (не думать о тебе или о чем нибудь другом, я не могу) и это были просто блаженные минуты, светлые, счастливые без единого пятнышка,святые минуты – я чувствовала, ты стоял рядом и это чувство не поддается описанию. Так вот осуждай меня, если хочешь, лучше пойми меня.
и т.д.
Светлов – 1909 г рожд. слесарь обр. 6 кл мобилизован 11.11.41г.
Есть хочется все время – и до завтрака и после него. Завтрак и обед проскакивают как будто их и нет совсем.
Страшно хочется какой нибудь твердой пищи. Всего заманчивее – жирная каша с мясом. Она как мираж все время перед глазами.
Мороз страшный.
Хлеба нам еще не прибавили. Сегодня опять подобрали на улице бойца. Ослабел, полузамерз (из соседней части). Сидит, молчит, ничего не просит – правда говорит, когда его спрашивают что нибудь – еле еле.
Я заметно слабею. Шевелиться лишний раз трудно.
Правда ко мне, начальнику штаба, поступают все эти сведения, письма и документы умерших – это сильно вышибает.
Из 2-го письма - выдержка:
… Хлеб завтра утром возьмем на послезавтра, и так можно брать все вперед, а под конец месяца видно будет. Мы едим теперь два раза в день утром рано не едим совсем, первый раз «шамаешь» в 11 ч утра а второй раз как и раньше в 18 ч. Едим размолотую хряпу в супе с присыпкой из картофельной муки. Пока протягиваем ту рыбку, которую дала Белова и ее мама делит уже не на пять супов а на десять. Только плохо с конфетами – сегодня уже восьмой день месяца, а конфет все нет – есть ириски в продаже и шоколадные конфеты с начинкой – они не выгодны и потому мы сейчас совсем ни чаю ни кофею не пьем. Папа иногда пьет с солью. Какао хватит пожалуй еще на месяц…