Пошел месяц, ничего в жизни не менялось. По причине гололеда и снежных заносов шеф часто откладывал рейсы своих водителей. Максима снова стала одолевать тоска, но уже не по Светке, душу его начинало грызть одиночество.
Зачастил к Морозам, у матери бывал почти каждый день, но все это не то! Хотелось своего гнезда уютного и теплого, где – бы его ждали и любили. Конечно, квартира есть,
О матери Максим заботился по – прежнему. Елена Ивановна догадывалась о состоянии сына и словно невзначай, часто заводила разговор об одиноких женщинах. То о племяннице соседки Марине красавице, хозяйке, работающую на престижной фирме, только вот мужики, какие – то странные, достоинств этих, совсем не замечают. Он знал ее, устойчивую кандидатку в старые девы, хороша и умела, но стоит взглянуть в ее надменные, злые глаза, то поймешь, что перед тобой самовлюбленная эгоистка, она никого не считает нужным согреть, от того и в девках век вековать останется. То еще об одной хорошей женщине, приехавшей с севера, там, правда, оставила она мужа и двоих деток, зато денег имеет море, мужики вокруг нее так и увиваются, но она ищет скромного и серьезного, который – бы женился на ней, а не на ее богатстве. Максима такие разговоры раздражать стали: « Мам, ну хорош сватать меня, не хочу я больше жениться, не верю ни одной бабе».
По причине сильной наледи, Артур снова отложил очередной рейс. Максим прекрасно понимал, шеф экономит на дорогих зимних шинах, ему выгоднее переждать непогоду, чем потом ремонтировать машины и платить больничные травмированным водителям, но ему холостяку, куда деваться. У семейных другие заботы есть, а для него работа – единственный свет в окошке и тот застилает проклятущая зима. Как – же она достала! Холодильник пустой, деньги на исходе, к матери идти стыдно с пустыми руками, а есть что – то надо. Пришлось рулить в магазин. На скользких его ступеньках чуть не растянулся и не порешил свой стандартный холостяцкий набор десяток яиц, банку кабачковой икры, батон. Искусился, правда, добавил к ней маленькую Бутылочку самого дешевого коньяка, может хоть с ней, не так противно одному в четырех стенах сидеть будет. Ступал осторожно, ноги так и разъезжались по бугристому льду, но Максиму это нравилось, чем медленнее идешь, тем время быстрее ползет. Глядь, на перекрестке знакомая слепая та, что осенью у раскрытого люка встретил. Стоит, палкой проход между заледеневшими сугробами ищет. Он – бы на ее месте, точно, растерялся, а она сосредоточена, уверена и помощи ни у кого не просит. Как – так можно? Пока доплелся до нее, она уже сама справилась и спокойно переходила дорогу. Догнал, сам не зная зачем, наверное, времени хотелось побольше убить. Взял девушку под руку: « Вам куда? Давайте проведу». Она приветливо улыбнулась и неожиданно спросила: « А это вы? Здравствуйте». « Здравствуйте- удивленно протянул Максим – вы, что меня помните»? « Конечно, я – же тогда чуть в люк не угодила, если – бы не вы». Чудеса, почти пол года прошло, а она не забыла, видать голос запомнила. « Спасибо, - заупрямилась она – дорогу домой, в общежитий, я, как свои 5 пальцев знаю, а вам, может, некогда». « Уж чего – чего, а времени у меня навалом, девать некуда» с затаенной горечью, произнес он- так, что, всеравно, проведу» « Ну, как хотите, коль вы такой упрямый» - рассмеялась она. « Ну, давайте тогда знакомиться, меня Максим зовут». « А я Аня».
« Сама нежная и имя милое» - забыв о ее глазах, подумал невольно. Такая – же ухоженная, как тогда осенью, только одежда зимняя, конечно не шуба из драгоценного меха, а дубленка из исскуственного, но всеравно добротная и к лицу идет. Прошли 2 квартала, снова перекресток, к его дому поворот направо, к ее общаге налево. Тошно одному в квартиру идти, тошно до воя. Внезапно у Максима родилась бесшабашная, но спасительная сейчас мысль, он остановился. Девушка истолковала это по – своему: « Спасибо, Максим, мне тут каких – то 100 м. и я дома, до свидания». Попробовала вытащить руку из под его рукава, но почувствовала, что ее сильно сжали. Максим тихо, почти умоляя, попросил: « Ань, пойдемте ко мне в гости». Она замотала головой так яростно, что прядка пушистых волос выбилась из – под шапочки и жестко ответила: «Нет, что вы? Я домой пойду». Парень еще сильнее сдавил ее руку, ему казалось, что Аня сейчас уйдет и тоска унесет его рассудок. Со слезами, почти не свойственными ему, парень прошептал: « Вы не правильно поняли, мне очень тяжко на душе, совсем недавно меня бросила жена, каждый раз возвращаться одному в пустую квартиру уже нет сил, сжальтесь, погостите у меня хоть пару часов и мне станет легче». В голосе его буквально стонали не наигранная боль и мука, что девушка поверила в их искренность и без колебания согласилась. «Если правда станет легче, то идемте».
Простые слова сказала, а у него, словно крылья за спиной выросли от них.
Максим не знал, как вести себя с такими людьми и до смешного старался быть предупредительным. « Здесь две ступеньки вверх, я на седьмом этаже живу, дальше лестница к лифту, одна, две, всего шесть ступенек, осторожно, они тоже вверх». Аня не выдержала и расхохоталась: « Максим, ясно, что вверх, не из подвала – же у вас лифт ходит». Смутился от сказанной глупости. Отмыкая квартиру, снова опростоволосился: « Тут порожек невысокий, переступите его, что – бы не упасть». Гостья сжала губы и сдержала улыбку. Она догадалась, что Максим никогда не общался с незрячими, потому и кажется нелепым и смешным. Войдя в прихожую, Аня остановилась и мягко сказала: « Макс, не суетитесь вы так, расскажите, как расположены ваши комнаты, я пойму и все станет просто для меня и для вас». Он галантно снял с нее дубленку. От Ани пахнуло легким запахом духов, немного больницей и чем – то еще непонятным, но приятным и свежим, наверное, просто живой молодой девушкой.
Максим ухмыльнулся: « Да тут и знакомиться особо не с чем, однушка у меня». Показал Ане зал, кухню, провел в ванную. « Можно я руки помою»? – спросила она. « Привычка хорошего медика» ? – улыбнулся он, подавая ей мыло и полотенце. Ухаживал за Аней, а в голове вертелась удручающая мысль: « Вот пригласит человека в гости, а у самого и на стол поставить нечего. В кармане притаилась одинокая сотка, что за нее купишь». Поставил чайник и сославшись, что закончилась заварка, хотя целая пачка хорошего чая стояла в шкафу, рванул в ближайший магазин. Купил коробочку пирожных, шоколадку, 300г. ветчины, хотел еще шампанского взять, да денег хватило только на сок. Да оно, может, и к лучшему, нечего упиваться, вдруг завтра рейс посветит. Домой летел, как оглашенный, давно такого не было. Чайник закипел, Аня отодвинула его и газ убавила. Максим удивился про себя: « Как она справилась с горячим чайником и газа не побоялась»?. Озвучивать свои мысли не стал, вдруг обидит ненароком. Выложил покупки на стол. Девушка хотела порезать батон, да он не дал: « Нет – нет, я сам, вдруг ножом поранишься». Аня снова расхохоталась и опять непонятно, почему. Заварил чай, накрыл больше, чем скромный стол и поставил маленькие рюмочки. « Анечка, вы моя гостья, значит должны выпить немножко коньяка». Она смутилась: « Только самую капельку, а то я быстро пьянею». У хозяина снова возникла заминка, обычные люди сами берут закуску с тарелки, а здесь, как правильно поступить. Подумал секунду и нашел выход из положения. Сделал бутерброд и положил его под ее ладошку. Дал ей рюмку и слегка стукнул по ней своей. Раздался глухой и невыразительный звук. Аня качнула головой: « Нет, так не красиво. Возьмите двумя пальцами за донышко и чокнитесь о самый край рюмки, ведь они хрустальные и красиво звенеть должны». « Странно – подумал он – знает даже, что они хрустальные. Как это получается»? Однако послушался, вправду, звук вышел тонкий, возвышенный, звенел нежно и долго, словно затихать не хотел.
Коньяк Аня проглотила быстро, как обычно пьют неприятное лекарство, от запаха спиртного смешно сморщила носик, отгрызла кусочек мяса и только после этого перевела дыхание: « Фух, ну и крепкий ваш напиток, прямо внутри все обожгло». Максим категорически заявил: « Так, Анечка, вместе выпили, еще и рюмками красиво звякнули, значит, переходим на ты». Девушка согласно кивнула. Максим не сводил с нее глаз, необъяснимые чувства так и распирали его, названия им придумать не мог, но что ему хорошо сейчас, знал точно. Даже от нескольких глотков коньяка, щечки у Ани подернулись нежным девичьим румянцем, она стала говорливее и больше улыбалась. Аня сидела спиной к окну. Озаренная лучами заходящего солнца, играющего в ее светлых волосах, она казалась Максиму волшебницей, неожиданно залетевшей к нему из дивной сказки. Настоящее неземное чудо, но вот в голову непрошено влезла омрачающая мысль: « Только очки бы не снимала, глаза ее видеть страшно не хочется».
Он взял бутылку и потянулся горлышком к Аниной рюмке. Девушка прикрыла ее рукой и твердо сказала: « Нет, нет я все итак, слышишь, как язык заплетается». « Не слышу – протянул Максим – а, что личико зарумянилось и еще красивее стало, замечаю». Комплимент Ане явно понравился, наверное, она не так часто их получала. С легкой досадой Максим проворчал: « Я что – ли один буду»? « Нет не один, я тоже буду, только чай с пирожными». Налил ей крепкого горячего чая, себе содержимое бутылки. По мере того, как Максима разбирал хмель, восторг от присутствия Ани рассеивался и на его место по – хозяйски наваливалась ненавистная тоска: « Вот она сейчас допьет чай и засобирается домой, хотя они и поговорить толком не успели и он опять останется один». Смотрел на задумчивое лицо девушки, на то, как она маленькими глоточками отхлебывает чай, медленно откусывает крем и вздрогнул от внезапной догадки: « Она тоже чувствует это! Господи, какое – же это великое счастье, когда тебя понимают без всяких слов»! Облегченно вздохнул и тихо проговорил: « Ань, то что от меня ушла жена и я душевного равновесия не могу найти, ты уже знаешь, а вот о тебе мне ничего не известно». « Тебя интересует, почему я не вижу? – с неожиданной резкостью выпалила она – обычно это все спрашивают». Жесткость слов гостьи его немного задела, но в свою очередь, он тоже проникся и ее чувствами. Сглотнув от волнения слюну, почти попросил: « Расскажи мне о себе все, как раньше жила, как живешь сейчас, поверь, не ради праздного любопытства, а просто чисто по – человечески».
Она молчала довольно долго. Максим уже стал досадовать на себя: « Ей, может, говорить тяжело, а я привязался, в душу лезу. Вообще, мы совершенно разные люди и жизнь по – разному оцениваем, что ни говори, я мужик зрячий и здоровый, а она, пусть девушка и приятная, но слепая, значит жизнь воспринимает искаженно, по – своему, по – слепому. Пришла, скоротала мое одиночество на час и на том спасибо». Хотел уже Ане сказать, что если трудно ворошить прошлое, то и не нужно, но она слегка откашлявшись, тихо промолвила: « Здесь, конечно, мало кто об этом знает, коль попросил, тебе расскажу».
Глава 3.
Родилась я далеко отсюда в России, под Ярославлем в простой деревне, через пол года мне исполнится уже 25 лет. Отца не помню, родители развелись, мне и трех не было, говорят пил он сильно, дрался, а там не знаю. Жили вдвоем с мамой. Она на ферме дояркой работала, за коровами ухаживала, пока они были, вернее, пока кормить их было чем. После развала Союза и КСП наше рассыпалось, Кто мог, в город подался а мы на месте остались и у мамы то специальность чисто деревенская. Она говорила, что нам голодно и трудно было, но я такого не замечала, наверное, потому - что она все мне старалась отдать, а сама впроголодь сидела. Корова у нас своя, мама пробовала молоко и творог на рынке в городе продавать, да не тут - то было, какие – то нерусские прогнали ее с рынка. Пришлось молоко городским дельцам сдавать, что по деревне ездили, получали за него копейки, но и тому мама радовалась, доход все – таки. Мама моя не высокая и хрупкая, как Дюймовочка, после этих слов, Аня от чего – то вздрогнула, словно споткнулась и замолчала на миг, потом тяжело вздохнула и глухо добавила: « Была». Вся и женская и мужская работа на ее худеньких плечах. От меня помощи с « гулькин нос». « Выражение – то какое совсем не местное, но очень правильное: – подумал Максим – у гульки носик, правда, махонький, как у моей, что у Мороза живет». Летом наша «Лялька» в общественном стаде паслась. Самое тяжелое время в сенокос. Попробуй, одной слабой женщине заготовить корму скотинке на всю зиму. На восходе солнца, мама тихонько встанет и в поле сено косить. Я высплюсь, кур накормлю, их у нас целых 6 штук, вместе с петухом было и к маме в поле тормозок несу. То яиц сварю, то картошек и обязательно бутылку воды из морозильника возьму, ведь там зной неимоверный, от прохладной воды маме хоть капельку легче станет. Выйду, бывало, за околицу, красотища и тишина необыкновенная, даже кузнечики в жару замолкали. Личико Ани просветлело. Говорила она почти шепотом и так восторженно, что Максиму показалось, девушка сейчас не в его кухне сидит, а находится там в далеком детстве в степи на солнцепеке. Каждый день я так бегала и не перегревалась, мама мне панамку из своего зеленного платья сшила. Протопаю километра 2 туда, да столько – же назад. В конце июля сено почти высохло, но мама продолжала ворошить его, чтоб зимой не попрело. Однажды пошла я к ней, да на полдороги устала, думаю, отдохну минут с 5 и дальше побегу. Легла навзничь на чью – то низенькую копешку. Сено горячее, пахнет, голова от его духа приятно кружится. Лежу, а синий увядающий василек мне прямо в глаза заглядывает. Тут только Максима осенило обжигающая мысль: « Значит, она раньше видела, если знает, что цветок синий»! Не заметила, как уснула. Просыпаюсь, а рядом с моей головой, кто – то интересный улегся, в несколько колец скрутился, на большой червяк похожий. На нем чешуйки серые, мелкие и на солнце блестят, красивые такие. Хотела даже погладить его, да ему, видно, не понравилась я. Он издал сердитый звук «ссс» и быстро уполз от меня. Пришла, рассказала все маме, а она побелела и запретила к ней ходить. Аня рассмеялась. Я сначала даже обиделась, мне ведь малой и в голову не пришло, что это не червяк безобидный, а настоящая степная гадюка.
Хорошо нам тогда жилось, бедновато, зато тихо и спокойно. Я за мамой, как хвостик везде бегала. Мы с ней всегда рядышком, спали и то вместе, на полуторке под печкой. Это мое самое счастливое время было. Вечером посмотрим телик, мама новости, а я « Спокойной ночи, малыши», их тогда еще показывали, и баюшки. Обнимемся, она сказку рассказывает, я и не замечу, как усну. Мне снились только сладкие и хорошие сны, я тогда даже не понимала смысла выражения « кошмарный сон».7 лет мне исполнилось, пора в школу, в садик я не ходила, платить за него нечем. Мама меня к школе сама подготовила, и читать, и писать, и считать всему научила. Самым трудным и противным было чтение, буквы знала, слоги складывала, а вот склеить из них слово, никак не получалось. Думаю, что лень не давала. Мамане ругалась, по сто раз объясняла, я ни в какую. Она педагогом не была, но придумала, как ко мне подъехать. Я сильно любила рисовать, она и говорит: « Если прочитаешь слово правильно, тогда нарисуешь его». Как по – маслу пошло, например слово трактор прочитаю быстро, потом рисую его минут 15. Мама терпеливо ждет, на меня смотрит и улыбается. Вот и вышло, что я в классе читала лучше, чем садиковские, даже дети, с кем занимались платные репетиторы, от меня отставали. Рядом с нашей деревней дачный участок, летом у нас дачники молоко парное брали, подороже, чем скупщики. Мама денег подсобрала и к школе одела меня, как куколку.
Когда – то процветающая деревня наша, почти вымерла. В ветхих домишках одни старики да старухи. У меня даже подружек не было, на соседней улице, правда, жили 3 девчонки, но они уже в школу ходили, считали себя взрослыми и водиться со мной не хотели. Мама заменила мне всех, благодаря ей, одинокой я себя никогда не чувствовала. Школа одна на несколько сел, да и та полупустая, в единственном первом классе, куда я пошла, всего 15 учеников. Находилась она километров в трех от нашего дома. Утром мама отводила меня туда, после обеда забирала. Зимой даже на санках возила. Вдохнул жизнь в нашу деревню один богатый деловой человек. Он решил возродить у нас молочное хозяйство. Отремонтировал полуразвалившуюся ферму и породистых коров завез туда. Мама сразу пошла работать дояркой, поначалу нелегко ей было. Хозяин строгий, коров требовал лелеять и холить, как своих родных детей. Меня это обижало, выходит, что мама моя должна любить корову точно так, как свою единственную дочку. Не любила я этого противного дядьку, приезжал он редко и всегда кого – то за что – то ругал, за первое замечание просто отчитывал, за второе с работы увольнял. Боялась его, как злого бездушного монстра, при встрече всегда старалась спрятаться. Однажды не вышло, и я нос к носу столкнулась с ним, похолодела вся, думала и мне сейчас за что – нибудь влетит. Он неожиданно улыбнулся и совсем по- человечески ласково сказал: « Девонька, а я знаю, что тебя Анечкой зовут». Осмелев, я проговорила: « И я знаю ваше имя». « Ну и как меня зовут»? « Дядя Бизнесмен» - с достоинством произнесла я, поскольку была абсолютно уверенна, что у него, действительно, такое чудное имя. От моего ответа он вдруг искренно расхохотался. Смех мягкий красивый, совсем не похожий на дикий хохот героев из ужастиков. Перестав смеяться, как мальчишка дернул меня за косичку и озорно подмигивая, сказал: « Бизнесмен это моя профессия, а зовут меня дядя Юра. Поняла, лялька»? Мне было очень неловко, опустив глаза, я кивнула. Так невзначай, мы и подружились. Приезжая на ферму, дядя Юра всегда теперь привозил мне городские гостинцы то батончик Баунти, то Киндер сюрприз, однажды даже кассету с детскими песнями подарил, только не знал, что слушать мне ее не начем
Через 2 года почти все коровки отелились, хозяйству потребовались дополнительные специалисты. На работу дядя Юра принял нового человека зоотехника, он – же был и ветврачом. С него и начались все мои беды.
Галина Пономарева.
Продолжение следует.