! Я тебе таких девчонок могу дать! Хорошие бабки… Хочешь? Или что-нибудь другое?» (Тут отец был прав — девочки всега были мне по душе). Шальной и уже осознанный вздох вышел из меня не сразу, а через какое-то время — но н всё-таки вырвался и был рожден случайным повторением отцовского слова: «Хорошие бабки» (это ознчал,конечно, не то, что отец, как обычно, был с верха. Под самым потолком горела лампа с голубой абажуром, и на стее под ней были вычеканены по кругу два конных рыцарей, но я их не разглядел). Вдруг я успокоился, имой звук затих. Я заговорил о другом. Оказалось, что я выпил два кубка фалернского, и от жары у меня начиналась изжога. Лампочка на стене погасла. Зато зажглась другая, так что стало совершенно светло. Впрочем, в этом не было никакой надобности: за окном был рассвет. Я не видел за окном ничего, кроме тёмной дороги на фоне неба — как бы сплошь исчерканной косой параллельными штрихами. Я встал. Надо было сделать себе массаж стоп — чтобы они быстрее вспомнили о том, для чего существуют. В животе заурчало. Отец поглядел на меня с изумлением. Я ответил ему вялой улыбкой.