Сразу предупрежу, что не против проживающих там собственников или аксакалов, которые, хотя и без прописки, но свой вес имеют.
Сплоченность коммунального коллектива лучше всего проявляется в дружбе против тех, кто не похож на него. Короче, выбивается из его среды.
Давайте вспомним пылающее сердце Данко. Почему, в итоге, нашелся "один осторожный", который на него наступил, хотя романтик Данко вывел все человеческое стадо (!) "к свободе, к свету". Потому что "простой народ" страсть как боится всякого рода фигни. Будь то очередные правительственные реформы, изобретения российских ученых-вирусологов, малютки-привидения или безбашенные герои-одиночки, которые сходу разрывают грудную клетку, чтобы его, народ, спасти.
Благородных одиночек гнобили и будут гнобить всегда. И не потому, что они проделывают разного рода трюки, рискуя собственной жизнью. А потому что всякий, отбившийся от стада коллектива несет в себе скрытую угрозу. Его не просчитать.
То же касается и проживания одиночек в коммунальных квартирах. Будь то мужчины или женщины, неважно. Если вы выходите из дома на высоких каблуках и говорите гражданам, которые еще вчера закусывали портвейн 777 килькой, "вы", вас автоматически причисляют к "врагам трудового народа" и начинают собираться против вас в коалицию.
Самым невинным ругательством, которое может услышать в свой адрес одиночка, "вы же интеллигентная женщина", или "вы же интеллигентный человек", при этом неважно, чего это касается. Набили морду буяну-соседу, который терроризирует всю парадную, или перевесили чей-то кухонный ершик на другой крючок.
Вы же интеллигентный человек, скажут вам по поводу того и другого, как вы могли так себя дискредитировать (перевод с коммунального на литературный). И сосед будет по-прежнему буянить и залезать руками в чужие кастрюли со щами, и ершик будет предательски капать вам на голову, потому что соседская бабушка специально прибила крючок для него чуть пониже люстры. Чтобы не стащили.
Когда вы читаете "страшилки" про житье в коммуналках, верьте им. Ни один, временно проживающий там, лгать не будет. Помню, как сосед - спортсмен и трезвенник - из комнаты напротив, устав от ночных дебошей за стеной, учил жизни соседа-"язвенника" из комнаты справа. И хотя вся коммунальная квартира стенала от шума во время пьяных загулов последнего, когда спортсмен попытался научить его хорошим манерам, против него резко ополчился почти весь дом!
У себя в деревне будешь порядки наводить, пожелали ему, приехавшему из города-миллионника. И собрали "язвеннику" на опохмел. После чего спортсмен съехал (сердце периодически вынимать пожалел).
Когда меня кто-то спрашивает, чему меня научила коммунальная жизнь, кроме сопротивления, я отвечаю - всё отпускать. Спускать всё в Тартарары. Меньше общаться. Реже выходить из комнаты.
Онтологически понимать эмигрировавшего поэта Бродского, который заранее знал, что здесь "уже не будет ничего хорошего". Хотя это и есть самая настоящая жизнь: паутина, сотканная из терний, за которыми абсолютно не видно звезд.
Но надежда умирает последней (дура, бежала бы прочь!).